— О, мой господин, я бы хотел… Там, в спальне, на ложе… Она так стонала! Я бы тоже хотел заставить ее постонать и поплакать!
— Ого, да ты тут, за дверью, похоже, времени зря не терял! Ладно, бери, а утром я тебе еще оставлю пару глотков моего вина с кеубой, подкрепишь силы после всех трудов… и после девчонки…
Слуга бросился на колени и приник жадным поцелуем к босым ногам господина. Небрежно отпихнув его в сторону, Ферндин распахнул дверь и свистящим шепотом позвал:
— Встань… Иди сюда… Не открывай глаз… Ты спишь и видишь сны… Утром все забудется… Иди и делай все, что тебе скажет твой повелитель…
Зашуршали покрывала на ложе, и в маленькую комнатку, дрожа, вошла с закрытыми глазами девушка. Не в силах ждать, когда она приблизится, Акрус схватил ее за руку и потащил в угол, к низкому ложу, покрытому пестрым ковром. Ферндин стоял рядом, широко расставив ноги, с удовольствием слушал сдавленные крики служанки, злорадно предвкушая, что скоро и герцогиня отправится этой дорогой…
На рассвете подул резкий западный ветер, таща за собой серые клочья туч. Они крадучись приближались к Мэноре, заволакивая бледно-зеленое небо. Солнце еще не успело брызнуть из-за горизонта первыми лучами, а ветер уже согнал свое растрепанное стадо в одну кучу. Низкие облака неслись, как испуганные птицы, не в силах свернуть с предначертанного пути.
Стало холодно, как глубокой осенью. Ветер пробирал до костей, но жителей Немедии трудно удивить переменами погоды, гораздо хуже было другое: в день решающего поединка это могло оказаться знаком гнева Митры, и горожане прекрасно понимали, кто мог вызвать этот гнев. Одевшись потеплее, они с раннего утра шли на Ристалище. Ближе к полудню шумный город совершенно опустел, зато широкая поляна уже не могла вместить всех желающих.
Странное это было зрелище: огромное поле, запруженное колышущимися толпами нарядных людей, развевающиеся на шестах ленты и вымпелы, герольды, гарцующие на возбужденных конях, — и еле слышные голоса притихших горожан, почти заглушаемые шелестом листьев.
Встретив герцога и герцогиню приветственными криками, толпа, словно она была единым существом, снова настороженно затихла.
Герцог, зябко кутаясь в плащ, подбитый рысьим мехом, тоже был озабочен исходом поединка, ему казалось, что судьба Бергхейма зависит от сегодняшней битвы и победа невесть откуда взявшегося варвара, хоть он ловок и отважен, приведет к крушению важных государственных планов. Каких планов — он никак не мог вспомнить, но был твердо уверен, что без Ферндина герцогство пропадет и для него самого, могущественного владетеля Бергхейма, настанут трудные времена.
Герцогиня, осунувшаяся после бессонной ночи, долгой, как целая жизнь, выглядела бледной и утомленной. Огромные глаза глядели на песчаное поле, словно выискивая на нем знаки того, что вскоре должно случиться. Занятая своими мыслями, она не сразу почувствовала что-то неладное.
— Как тихо кругом… Ни смеха, ни криков… Мой герцог, тебе это не кажется странным?!
— Клянусь Сиянием Митры, мне это очень и очень не нравится! Я еще никогда не видел моих подданных такими мрачными! Можно подумать, что это не праздник, а похороны… Мои похороны… — невесело пошутил он, но шутка оказалась такой зловещей, что герцог умолк и отвернулся.
Тем временем герольды выстроились перед Храмом и протрубили звучный раскатистый сигнал, который обычно эхом отзывался в роще. Но сейчас громкое пение труб вязло в низких облаках и не возвращалось обратно дробными отголосками.
В полной тишине из Храма вышли служители Митра и сам Верховный Жрец. В это же время к Воротам Победителей медленно подъехали двое рыцарей, одному из которых сегодня достанется желанная победа, а другой… другой, возможно, расстанется с жизнью.
Черноволосый рыцарь в черненых доспехах на вороном могучем коне неподвижно замер у правой створки ворот. Его пронзительные голубые глаза холодно скользнули по сопернику, стоявшему рядом, и устремились вперед, туда, где на возвышении среди нарядных придворных сидели двое: герцог, то и дело подносивший ко рту кубок с подогретым вином, и напряженно застывшая герцогиня.
Ферндин, нарочно горячивший коня, так что он ни мгновения не стоял спокойно, один из всех, казалось, не чувствовал напряженной тишины, нависшей над Ристалищем. Его желтые глаза жмурились в довольной усмешке, как у сытого кота. Он то и дело подкручивал воинственный ус, изредка поглядывая в ту же сторону, что и киммериец. Сегодня солнце не играло на золоченых доспехах, разбрасывая желтые зайчики, но он все равно вертелся перед закрытыми воротами, как мальчишка, впервые удостоившийся благосклонности знатной дамы.
Конан краем глаза видел и торжествующий блеск желтых глаз, и нарочито шутовские ухватки, граничившее с издевкой. Трудно было поверить, что это тот самый человек, который еще вчера, не дрогнув, отправил на Серые Равнины трех верных вассалов герцога. Да, это не простой противник! Такой способен притвориться беспечным и простодушным, лишь бы ловчее нанести подлый удар.
Снова запели трубы, сердце Конана забилось ровно и гулко, как всегда в начале битвы. Каждая мышца и каждый нерв отозвались на звонкий призыв, и конь, тут же почувствовав настроение хозяина, тихо заржал, нетерпеливо забив копытом. Служки вынесли факелы и зажгли Священные огни в двух чашах у ступеней храма.
Как и вчера, вперед выступил преисполненный важности Гордион с небольшим свитком в руках, прислушался к гомону ворон в роще, обвел толпу выпученными глазами и, повинуясь знаку Верховного Жреца, начал:
— Сегодня, в день решающего поединка между двумя славными рыцарями, победившими всех своих соперников в честном бою, призываем в судьи самого Пресветлого Митру!
— Пусть сам Огненноликий Бог изберет достойнейшего и поможет ему одержать почетную победу!
— Воины сражаются боевым оружием — мечами, булавами и кинжалами!
— Поединок длится до полной победы!
— Рыцарь имеет право прекратить поединок, признав себя побежденным!
— Добивающийся победы бесчестным путем несет на себе проклятие Митры!
— Никто не скажет, что не слышал правил Турнира!
— Да свершится воля Пресветлого!
Жрецы выступили вперед и запели. Это был древний Призыв к Огненноликому, заклинание-молитва, на которое божество всегда отзывалось невидимым присутствием. Вот и сейчас ветер на несколько мгновений утих и в плотных серых облаках появились два ярких синих просвета — словно два небесных глаза глянули вниз на толпу. И снова тучи понеслись вдаль, лохматыми серыми клочьями залепив все небо.
