— Да подожди ты!
Он не останавливался, пока не миновал несколько кварталов. Потом пошел тише.
— Ньет! У тебя перец в заднице? Что ты носишься! И что ты там приволок?
Она наконец вырвала руку и остановилась, переводя дыхание. Бидон был без крышки, полон воды — из него наплескало Ньету на штаны.
— А, это… — в серых глазах то ли тревога, то ли страх. — Вот, держи, это тебе.
Десире без особого желания взяла бидон — тяжелый — и заглянула внутрь.
В воде шевелился красный рыбий хвост. Рыба была такой большой, что стояла головой вниз.
— Божегосподи… Это правда мне?
Флари кивнул.
— В сагайском парке наверное выловил, больше негде… это ж радужный карп. Ньет, ты что думаешь, я это есть буду?
— Вместо мойвы, — деловито пояснил парень.
— Ты ненормальный.
— Я нормальный… в пределах своего вида.
Десире обреченно поглядела на хвост.
— В ванну выпущу, — наконец сказала она. — Есть не стану и не проси. Пропасть, я скоро с тобой сама плавниками обзаведусь.
Ньет улыбнулся, сверкнули острые белые зубы.
Десире улыбнулась в ответ.
— И ты ради этого меня с крыши стащил?
Ньет отвел глаза.
— Ньет. Что случилось.
Он посмотрел себе под ноги, потом пробормотал что-то, голос сорвался.
Волшебный народ не умеет лгать.
— Ньет! А ну отвечай без уверток, какого черта ты бежал и голосил, как будто пожар.
— Там наймарэ с вами был, — как клещами вытянули.
— Что-о?
— Я испугался. Там ты… а что я могу сделать против наймарэ. Я думал, ты уйдешь и он про тебя забудет.
— Вот этот… эта… он… да как ты мог!
Ньет уставился куда-то в сторону, словно видел там нечто необычайно важное.
— Ах ты…
Звякнул металл. Легкий шелест шагов.
Ньет нехотя поднял глаза.
Десире очень аккуратно поставила бидон на асфальт, развернулась и побежала обратно.
* * *
Аэропорт Южных Уст больше походил на базар. Пестрые тенты, цветное барахло на переносных столиках, крикливые продавцы, баррикады ящиков и коробок расположились чуть ли не на самом взлетном поле, загромождая проходы к зданиям. Чтобы пройти таможню, пришлось порядком поплутать — толпа пассажиров направилась почему-то не в город, а мгновенно рассыпалась по торговым рядам.
На таможне черноусый молодец в оливковой форме поставил штамп на пустую бумажку и улыбнулся приветливо: "Бьенвенидо эн Марген-дель-Сур, сеньо!".
Внутри здания аэропорта оказался тот же рынок, только крытый. Объявления о взлете и посадке перемежались восточной музыкой — Лестан распространился на бывшие земли Дара. Люди суетились, таскали баулы, наступали на ноги, общая атмосфера — а он чутко ловил такие состояния — была нервозная и напряженная.
Заметив оливковую форму, он подошел поближе. Таможенники — два парня и девушка — сидели в выгороженном закутке на три столика (пара из них стоячие), около приемника, большого деревянного ящика с обтянутой рябенькой тканью передней панелью. Приемник квакал и чирикал. Один из парней приник к ящику ухом, покручивая верньер. Второй резал на бумажной тарелке толстую копченую скумбрию.
— Добрый сеньо! — окликнула девушка и помахала рукой, привлекая внимание. — Добрый сеньо, вы же с катандеранского рейса? В столице что-нибудь говорят про нашу рейну?
Он удивился.
— Рейна Амарела вернулась в Южные Уста, разве нет?
Опережая меня всего на несколько часов.
— Вернуться-то вернулась, — покачала головой девушка, — Только ее прямо с самолета отвезли в госпиталь. Передают, что серьезно больна, чуть ли не при смерти.
— Вот как?
Такого он не ожидал. Асерли обезопасил себя? Хотя нет, это не его стиль, слишком уж в лоб. Асерли действует гораздо тоньше.
Из-за стойки выбрался коренастый хозяин в фартуке, прихватив за горлышки гроздь бутылок.
— Здравствуйте, добрый сеньо, — кивнул он, ловко открывая бутылки и расставляя на столике. — Что будем заказывать? "Морское", "Пенный прибой", "Лучистое", рыбка отличная на закуску. Уво, что-нибудь новенькое слышно?
— Песни крутят, — буркнул парень у приемника. Насупился, зыркнул исподлобья на приезжего. — Катандерана молчит.
— Насколько я знаю, рейна Амарела отбыла на родину в полном здравии, — сказал он, переводя взгляд с одного смуглого лица на другое, — На фотографии в газете она выглядела цветущей.
— Вот, вот, — согласился таможенник со скумбрией и постучал по столу ножом. — С чего бы молодой здоровой женщине вдруг оказаться при смерти? В самолете укачало?
— Если только Лавенги ее не отравили, — понизив голос, предположил хозяин. — Вы извините, добрый сеньо, но люди у нас разное говорят, людям язык не свяжешь.
— С тем же успехом этот… хрен с усами мог подбить Реле глаз за то, что ездила к красавчикам Лавенгам, — фыркнула девушка. — Самому-то похвастать нечем. Ни рожи, ни кожи, прости господи. Рела, бедная, с ним намучалась.
— Так подбил, что пришлось в госпиталь везти?
— У него не заржавеет, морда протокольная! Ему только повод дай, живо примотается. Если он и в самом деле Релу избил, она вправе развестись.
— Прекрасная леди, вы родственница рейне Амареле? — он удивленно посмотрел на девушку. Хорошенькая, но до леди ей далеко. — Кузина?
Девушка мило смутилась:
— Да мы все тут родственники… Не впрямую, конечно, но… Вам, дарцам, наверное, странно слышать.
Одна шайка, один табор. Один базар. Одна семья. Ясное дело. Дедушки рейны и этой девицы, вероятно, за одним веслом сидели, одну добычу делили. Включая бабушек.
— Семейные свары не убедят примаса дать развод, — серьезно сказал насупленный. — Что-то мне подсказывает, о разводе речи не пойдет. Не хочу каркать…
Все замолчали, переглядываясь. Потом насупленный проговорил:
— Шурин мой на катере вчера из Истии шел, говорит, у Рокеды военные корабли стоят. Два транспорта и конвой. Что им там надо? Мерланов ловят?
— У Рокеды? А не заливает твой шурин?
— Он вчера вечером рассказывал, рейна еще не прилетела.
— А сэньо Альмаро в Аметисте, — таможенник с ножом одним ударом отсек скумбрии голову и поморщился, когда бурая жижа брызнула мимо тарелки на стол. — И когда еще вернется.
— Кто такой сеньо Альмаро? — поинтересовался он.
— Адмирал Арано Деречо. Вы, небось, не знаете, но сеньо Альмаро еще с реем Вито воевал, Релу в обиду не даст.
— Если она жива еще, ваша Рела, — пробормотал он себе под нос, но его услышали.
— Господи помилуй, — девушка осенила себя сантигвардой.
Насупленный оскалился:
— Тогда сука Риго получит пулю в жирное брюхо. Лично от меня.
