Тас сомневался в верности выбранной дороги, и, как вскоре оказалось, не зря. Не успели они пройти и нескольких миль, как им повстречалась еще одна таверна. Карамон, естественно, устремился внутрь, чтобы расспросить посетителей о женщине, чье описание было бы схоже с внешностью Крисании. Тас снова остался на дороге один, вместе с Бупу. Через час его спутник появился в дверях. Лицо Карамона было раскрасневшимся, но приветливым.
— Ну что, видел ее кто-нибудь? — поинтересовался кендер.
— Кого? Ах, да… Нет, не видел.
И теперь, два дня спустя, они не преодолели еще и половины пути до Гавани, хотя кендер уже мог бы составить подробный путеводитель по придорожным тавернам.
— Раньше, — вслух подумал кендер, — мы могли бы за это время дойти до Тарсиса и обратно!
— Тогда я был моложе, — возразил Карамон. — Я был совсем юнец. Теперь же я — матерый. Мое тело… ик… матерое. Мне трудно взять прежний темп — тело должно набраться сил.
— Кое-чего оно набирается, — мрачно сказал Тас себе под нос, — но отнюдь не силы.
Действительно, после каждого часа ходьбы Карамону требовался отдых. Иногда он принимался громко стонать на ходу и, обливаясь потом, едва не падал. Ну а если он заваливался где-нибудь на травке, то даже соединенными усилиями Тас и Бупу не могли поднять его на ноги, так что требовалось срочное вмешательство фляжки с водкой. Всю дорогу Карамон, не переставая, уныло жаловался на свою горькую участь: доспехи натирали ему кожу во всех мыслимых и немыслимых местах, он то жестоко страдал от голода, то от палящих лучей солнца, то от жажды. Он настаивал, чтобы ночевать они останавливались на каком-нибудь постоялом дворе, и тогда Тассельхоф получал сомнительное удовольствие наблюдать за тем, как гигант напивается до бесчувствия. После этого кендер на пару с трактирщиком, выбиваясь из сил, отволакивали бесчувственное тело в комнату, где Карамон храпел до обеда следующего дня.
Наконец однажды утром (покинув двенадцатую по счету таверну, в которой не обнаружилось никакого следа госпожи Крисании) Тас впервые всерьез задумался о том, чтобы плюнуть на приключения, остепениться и, вернувшись в Кендерхольм, купить себе маленький уютный домишко с огородом.
В поддень они подошли к «Разбитой Кружке». Карамон немедленно отправился на разведку, а Тассельхоф остался стоять посреди дороги, сжимая в руке грязную ладошку Бупу. Подавив вздох, который родился в его груди при взгляде на то, что сталось с его новенькими зелеными башмаками, кендер принялся мрачно рассматривать неопрятное, полуразвалившееся строение.
— Моя это не нравится больше, — решительно заявила в этот момент Бупу. — Твоя говорить, мы найти красивый мужчина в красный плащ. Но мы найти только этот жирный пьяный. Я вернуться домой, к Верховный Блоп Пфадж Первый.
— Нет, не уходи! — в отчаянии взмолился Тассельхоф. — Потерпи еще немного.
Мы найдем этого… гмм-м… красивого мужчину. Или, на худой конец, красивую женщину, которая хочет помочь красивому мужчине. Может быть… может быть, тут дядя Карамон что-нибудь узнает.
Но Бупу ему не поверила. Неудивительно, ведь Тас сам не верил своим словам.
— Вот что, — сказал он решительно, — подожди меня здесь. Совсем недолго. Я принесу тебе что-нибудь вкусненькое. Ты обещаешь, что никуда не уйдешь?
Бупу, с подозрением рассматривая кендера, причмокнула губами.
— Моя подождать, — сказала она и плюхнулась на обочину. — Но только пока обед.
Тассельхоф, решительно выставив вперед подбородок, последовал за Карамоном в таверну. Им необходимо было объясниться…
Оказалось, однако, что в этом нет нужды.
— Ваше здоровье, господа! — поднимая к губам огромную кружку и обращаясь к нескольким оборванцам, которые собрались в таверне, провозгласил Карамон.
Посетителей, несмотря на обеденный час, было совсем немного: пара путешествующих гномов, которые сидели за столиком у самой двери, да несколько человек, одетых как бродяги. Все они слегка приподняли кружки в ответ на приветствие Карамона.
Тас опустился на скамью рядом с гигантом. О его подавленном состоянии наглядно свидетельствовал тот факт, что он вернул одному из гномов кошелек, который, сам того не сознавая, срезал с его пояса при входе в таверну.
— Вот, вы уронили, — возвращая добычу удивленному гному, пробормотал кендер неловко.
— Мы ищем одну молодую женщину, — сказал Карамон и громко объявил ее приметы, как делал это в каждой таверне, что попадалась на их пути от Утехи и досюда. — Черные волосы, невысокого роста, хрупкого телосложения, с бледным лицом и в белом одеянии. Она — жрица…
— Ага, мы видали ее, — кивнул один из бродяг. Пиво в Карамоновой глотке забурлило.
— Д-да? — откашливаясь и отплевываясь, с трудом переспросил он.
Тас поднял голову.
— Где? — спросил он с тревогой.
— Мы шли через лес, к востоку отсюда, — ответил бродяга, указывая большим пальцем куда-то себе за плечо.
— Вот как? — с сомнением спросил Карамон. — А что вам самим понадобилось в тамошних краях?
— Мы охотились за гоблинами. Их полным-полно прячется по лесам вокруг Гавани.
— Загару гоблинских ушей платят три золотых, — поддержал его товарищ и улыбнулся беззубой улыбкой, — если, конечно, повезет.
— Так что женщина? — вернулся к занимавшему его вопросу Тассельхоф.
— Да она, видать, тронутая. — Бродяга покрутил пальцем у виска. — Мы сказали ей, что окрестности кишат гоблинами и что ей не следует путешествовать одной. Но она ответила, что жизнь ее в руках не то Палантана, не то кого-то еще. В общем, эта штуковина, о которой она говорила, должна о ней позаботиться.
Карамон наконец откашлялся и поднес к губам кружку.
— Это очень на нее похоже, — заметил он. Тассельхоф вскочил на ноги и выхватил кружку из рук? исполина.
— Какого… — гневно вскинулся Карамон.
— Пойдем скорее! — перебил кендер, пытаясь заставить спутника встать. — Нам нужно идти. Спасибо вам за помощь, — обратился он к бродягам и, отдуваясь, потащил Карамона к дверям. — Где, вы говорите, она вам повстречалась?
— Милях в десяти к востоку отсюда. Тропа начинается там, за таверной — ответвляется от главной дороги. Идите по ней, и она проведет вас сквозь лес.
Раньше ею пользовались, чтобы сократить путь до Гатавая, но в последнее время там стало слишком опасно.
— Еще раз большое спасибо. — Тас вытолкал протестующего Карамона из таверны.
— Да будь оно все проклято, Тас! — сердито прорычал Карамон. — Куда мы спешим? Мы могли бы, по крайней мере, пообедать… — Он вырвался из рук кендера и попытался было вернуться в таверну.
