Проходя мимо, я мельком рассмотрел такую машину. Габариты — как у обычного автомобиля, но задние дверцы переделаны и вместо пассажирского сидения — выдвижная раскладная каталка. Команда такой скорой помощи — только водитель и второй медик рядом с ним, в конкретной данной машине это молодая девушка, в то время как водитель — постарше, лет сорок с чем-то и тоже в белой медицинской спецовке. Особого медицинского оснащения, как в машине парамедиков, конечно же, нет, медикаменты и что-то еще наверняка в багажнике. И хотя возможности такого «мобильного медика» весьма ограничены, он тоже имеет свое предназначение. Во-первых, он всегда ближе и благодаря скорости и маневренности способен добраться до нуждающегося в помощи в разы быстрее обычной «скорой». Во-вторых, доставить пациента в больницу он тоже может намного-намного быстрее. Так что если водитель тоже врач — а в стране, находящейся в состоянии вялой, но перманентной войны должно быть много врачей на душу населения — эти двое даже при слабом оснащении порой имеют большие шансы на спасение человеческой жизни за счет оперативности. Даже в самых тяжелых ситуациях, когда отсутствие большой команды и высококлассного громоздкого оборудования не позволяет «мобильным медикам» спасти больного своими силами, они все равно могут помочь выиграть время. Можно везти пациента навстречу «большому парамедику» — а это выигрыш времени — или сразу в больницу, смотря что быстрее. В случае, когда пострадавший не транспортабелен и нуждается в квалифицированной помощи на месте, они могут хотя бы продлить его жизнь, чтобы «парамедик» успел доехать. Короче говоря, «летучие медики» — это круто и сильно. И, конечно же, дорого для бюджета.
Однако дороговизна всего и вся мне уже не особо бросается в глаза: я привык видеть вокруг солидные, впечатляющие здания, дорогие машины, солдат в дорогой экипировке, хорошо одетых людей, спешащих по своим делам. На стоянках и дорогах — ни единой не-немецкой машины, если не считать «Шкоды», но Чехия — уже давно часть Рейха. Огромные суперсовременные двухэтажные автобусы катят по улицам бесшумно и практически без выхлопного газа, в подземных переходах светло, как днем. Мне даже выпал случай поприсутствовать при смене караула двух бойцов в «уберах»: я шел совсем рядом с суперсовременным «рыцарем» и не услыхал никакого громыхания металла — только урчат электроприводы.
Должен ли я удивляться такому прогрессу? Наверное, нет: «безномерной» Рейх, в отличие от Третьего, не воевал пять с половиной лет отчаянно и бескомпромиссно. Его не сравняли с землей ковровыми бомбардировками, не перепахали гусеницами танки со звездами на броне — красными советскими и белыми американскими. Германский народ не понес многомиллионных потерь в человеческих жизнях, экономика не потеряла бесчисленные миллиарды на «тотальную войну». Что не менее важно — Рейх не истребил и не заставил уехать миллионы собственных граждан неарийского происхождения, преимущественно интеллигенции. И прямо сию секунду, я готов держать пари, в том самом Рейхсбанке сидит куча светлых умов, которых не пустили на высокие должности за славянское или еврейское происхождение, но которые при этом выполняют громадный объем фактической работы. Сколько неарийцев сейчас работают в больницах, конструкторских бюро, исследовательских институтах? Миллионы. Я буквально на сто один процент уверен, что высказывание Брунгильды «придумано арийцами — сделано унтерменшами» далеко от реальности, а дегенераты типа Хорста Весселя, который сдох, отказавшись от помощи врача-еврея, давно вымерли естественным для них образом. Откажется ли вон тот высоченный эсэсовец носить свой «убер», если узнает, что в его разработке участвовало столько-то евреев? Конечно же, нет.
В довершение всего, Рейх не проигрывал войну, не переживал раскол, не восставал из руин. И если известная мне Германия, оправившись от катастрофы, поднялась, догнала остальной мир и стала стержнем Евросоюза — то каких высот она могла бы достичь, если б этой катастрофы не было?
Риторический вопрос, поскольку ответ у меня перед глазами.
Правда, общее впечатление подпортила пара моментов. Проходя мимо какой-то кафешки, я заметил на двери знак «Только для арийцев». Ожидаемо, но все равно возмутительно. После этого я стал присматриваться тщательнее, но больше ничего подобного не заметил, даже на дверях более респектабельных заведений. Впрочем, проблема не в конкретной кафешке, а в том, что такое все еще возможно.
Второе явление того же порядка я обнаружил в метро, куда спустился просто чтобы осмотреться и понять, как там все устроено. С одной стороны — ни касс, ни турникетов, метро, судя по всему, бесплатно. С другой — там как раз прибыл состав, и самый первый вагон — «только для арийцев». Я прошелся вдоль состава — кстати, ни давки, ни переполненности — и заметил, что все вагоны оборудованы одинаково хорошо, то бишь, вся привилегия арийцев — находиться в обществе друг друга, без унтерменшей.
Правда, возмущение сменилось легким ехидством, когда прямо на моих глазах в вагон для арийцев поперся здоровенный негр с тростью. Я едва в голос не заржал, но затем заметил, что негр хромает, а на спине его футболки имеется крупный принт со стилизованной каской «убера» и надпись «СС — не род войск. Это способ жизни». Негр-эсэсовец? Хотя ничего удивительного, в параллельной реальности тоже были этнические дивизии «Ваффен-СС», за службу в которых солдаты получали немецкое гражданство.
За прогулками по Германии и новыми впечатлениями время пролетело незаметно, пора идти к Рейхсбанку.
Тут вскрылся мой просчет: я, кретин, упустил из виду и только теперь вспомнил, что мне предстоит спуск в хранилище — а там просто не может не быть металлодетектора, который обязательно отреагирует и на мой бронежилет скрытного ношения, и на пистолет. Хотя стоп. Я же юридически числюсь в силовом подразделении Дома Айзенштайн, и пистолет их же, причем удостоверением о том, что ствол выдан уполномоченным лицом своему подчиненному, Конрад меня тоже снабдил. Так что просто сдам пистолет охране, он у меня легален. Плохо только, что Райнер узнает о бронежилете и, если что, стрелять будет в голову.
Когда я вышел на аллею, ведущую к площади Рейхсбанка, у меня внезапно зазвонил служебный телефон — тоже выдан Конрадом.
— Алло, это Айсманн. Герр Нойманн?
— Слушаю вас, герр Айсманн.
— С вами пыталось связаться министерство — но не знают вашего телефона, потому связались через меня, а я через диспетчерскую Дома. В министерстве предлагают оплатить вам пятизвездочный отель и прочие ваши расходы на отдых по высшему классу, взамен как-нибудь попросят вас об услуге.
— Что за услуга?
— Не выходящая за рамки ваших, кхм, медицинских возможностей. Выступить по телевидению с поддержкой какой-либо программы или инициативы, что-то в таком духе. Вы же теперь известная и популярная личность.
Помочь вермахту? Ага, сейчас, только штаны подтяну. Правда, отказ будет звучать очень непатриотично, и это из уст фон Дойчланда с Железным Крестом. Странно и подозрительно. Ладно, облеку отказ в более благовидную форму.
— Передайте тем людям, будьте так добры, что правое начинание я поддержу безо всяких бонусов и преференций, а неправое — ни за какие деньги на свете. Делить начинания на правые и неправые я буду исключительно сообразно своим убеждениям, а убеждениями, как вы понимаете, порядочные люди не торгуют.
— Понял вас, именно так и передам. Хорошего вам дня, герр Нойманн.
— И вам, герр Айсманн.
Я спрятал телефон и двинулся прямиком к банку.
Длинный лимузин сбоку на стоянке я заметил сразу и догадался, что выходящий из него человек — Герхард фон Райнер, еще до того, как увидел его лицо. Сколько человек в машине — непонятно, окна тонированы. Ладно, где наша не пропадала, тем более что два пулеметчика в сорока шагах придают мне уверенности.
— Гутен таг, герр Райнер, — сказал я, приближаясь.
Пять секунд будущего
— Гутен таг, герр Райнер, — сказал я, приближаясь.
