Опять ворохнулось в душе капитана непонимание, может быть, даже капелька зависти, и он, отправив парней заниматься дальше, направился в город. Покинув Старую Гавань, Штенгель неспешно шел по улицам Штангорда, разглядывал дома и если бы за ним следом шел кто-то, кто его знал, то подумал бы, что вор-домушник присматривает себе работенку на ночь. Однако, это было не так, Лысый шел на встречу с Корном, которая была назначена заранее в одной харчевне неподалеку от Белого Города, и идя определенным маршрутом, он знал, что сейчас за ним пристально наблюдают не менее чем два человека из Тайной Стражи, проверяя, нет ли за ним слежки. На душе было муторно и как-то неспокойно, но опасности не было, все как всегда.
Харчевня, в которую вошел Штенгель, была самым обычным и ничем не примечательным гильдейским заведением. Каждый вечер здесь собирались ткачи и все кто имел какое-то отношение к этому делу. По стенам были развешаны всяческие гобелены, пара бюстов прежних герцогов, которые даровали Гильдии Ткачей некоторые привилегии, а в остальном, все было как и везде: столы, лавки, запахи еды и пива. В этот час, обычно, здесь не было никого, а хозяина особо не волновало, кто сидит за столами.
Штенгель прошел в закуток, который не просматривался от входа, заказал еды, кружку пива, и к нему тут же подсел Корн, который заказал то же самое, что и капитан. Принесли заказ быстро, и филер, оставшийся в группе за старшего, сказал:
— Все чисто, капитан, за вами никто не шел.
Штенгель удовлетворенно кивнул и спросил:
— Что нового?
— Мальчишки ночами по городу бродят, бывает, что и беспризорников за собой таскают. Как вы и велели, постоянно за ними не ходим, а так, издалека и в полглаза посматриваем. Сами понимаете, капитан, видим не все, но в основном, они крутятся вокруг дома госпожи Эрмины Хайлер.
— Это бывшая директрисса сиротского приюта?
— Так точно, господин капитан. Что-то они против нее злоумышляют. Может быть предупредить женщину об опасности, пусть уедет?
— Нет, Корн. Эта редкостная тварь, справки про нее я наводил. Пусть все будет как суждено. От Фриге Нойма новости были?
— Известно только, что в Эльмайнор он прибыл, больше ничего.
— Что начальство наше говорит?
— Все тоже самое: усилить работу, убыстрить, предоставить четкий план, дать определенные результаты. В целом, они довольны, что граф Таран, что Хайнтли Дортрас. Только вот… — филер замялся.
— Говори уже, Корн, раз начал, — подстегнул его Штенгель.
— Конечно, мне не по чину обсуждать начальство, но складывается впечатление, что в городе готовится измена, а Тайная Стража не в курсе.
— Как измена? — удивился капитан. — Давай подробней.
— Через месяц свадьба молодого герцога и в город, уже сейчас, начинают прибывать дворяне из провинции. А мы с напарниками, там всю свою службу тянули, знаем их как облупленных. Например, прибыл барон Финнер, дружина у него три калеки отставных, а при нем три десятка справных солдат. Спрашивается, откуда? Вчера видели графа Больтронга, так тот, только называется графом, голь перекатная, а с ним тридцать наемников. Таких дворян, мы уже с десяток насчитали, мимоходом, пока по Штангорду ходили. И все это совпадает с тем, что на Каримских железоделательных копях вспыхнуло восстание рабочих и некоторые столичные полки были отосланы из города.
— Думаешь, что это не так?
— Уверен, — голос филера был тих. — В Кариме народ спокойный и обстоятельный, там бунтовать не будут.
— Графу Тарану докладывал?
— Сегодня утром на прием ходил и на месте его не застал. Только секретарю докладную записку оставил, надменный такой, щенок.
— Это ты зря так поступил, Корн.
— Сам понимаю, что надо было личный доклад сделать, да чего теперь…
На улице раздался шум, звон стали, крики, и в харчевню влетел, оставленный наблюдать за входом, сыщик, зажимающий окровавленный бок.
— Бегите! — выкрикнул он. — Измена! — это были его последние слова, поскольку позади него возникла голова человека в шлеме, а из тела показалось острие меча.
Оттолкнувший уже мертвого сыщика с дороги, воин, влетевший первым в харчевню, видимо по привычке, выдохнул, выдергивая меч из тела:
— Во славу Ягве! Смерть неверным и необрезанным!
— Наемники, — выдохнул Корн.
— На крышу, — сказал Штенгель.
— Я прикрою, — Корн вытащил из под плаща короткий меч.
— За мной, оторвемся, — потянул его за собой капитан.
Двоем они рванулись по лестнице на крышу и, видимо, не зря Штенгель излазил все окрестности, и не первый год уже использовал это место для тайных встреч, оторвались. С крышы харчевни они перешли на другую, потом еще, и еще, миновали квартал и уже здесь уже спустились вниз.
Капитан выглянул из тесного переулка, никого постороннего видно не было, и только патруль Городской Стражи, наверняка, извещенный о беспорядках, топая сапогами, пробежал в сторону харчевни.
— Надо доложить, — сказал Корн, пряча свой меч обратно под плащ.
— Подожди, — придержал его Штенгель. — А вдруг, это Таран изменник главный?
— Не может быть, — Корн был категоричен.
— Может или не может, не нам с тобой судить, но наемники за тобой приходили, а докладную записку, ты ему оставлял. Вывод очевиден и напрашивается сам собой, секретарь или граф.
— Да, секретарь это, корнетик.
— А секретаря, кто на это место сажал?
Корн задумался и спросил:
— Что делать?
— К Хайнтли Дортрасу пойдем, тем более, что к городскому храму ближе, чем к замку.
— Давай, — согласился филер.
Они быстрым шагом направились к храму Белгора, величественному зданию, стоящему на площади Первого Откровения. В воздухе, как будто застыло напряжение и ожидание чего-то нехорошего, прохожих было на удивление мало, патрули стражников на своих обычных местах отсутствовали и, уже на подходе, выйдя на храмовую площадь, Штенгель и Корн столкнулись со своими преследователями. Два десятка наемником под предводительством двух лейтенантов Тайной Стражи, с ясно видимыми серебряными бляхами поверх форменных мундиров, шли по параллельной улице и вышли на площадь одновременно с ними.
— Бегом! — выкрикнул капитан и, длинными прыжками, помчался к спасительному входу в храм.
— Догнать их! — выкрикнул один из лейтенантов Тайной Стражи.
— Не дайте им уйти! — вторил ему второй, и наемники, как стая хищников, загоняющих травоядного зверя, рванулись за ними вслед.
Однако, спасительную для себя гонку, капитан и сыщик выиграли, и в вечной борьбе за жизнь, одержали еще одну маленькую победу. Они вбежали в распахнутые настежь двери храма, проскочили трех жрецов, несущих в этом месте постоянную стражу, и припали к статуе Белгора, общегосударственной святыне. Как бы не повернулось дело, но каждый, кто коснулся статуи бога, получал защиту и неприкосновенность, другое дело, что бывало, жрецы карали за совершенное деяние более строго, чем официальная власть. Наемники вломились следом, но тут же были остановлены суровым голосом представительного жреца-охранника, раскатившимся по всему огромному залу:
