Девицы пристроились на кровати, одна с одной стороны, вторая с другой, а потом нас захлестнула волна щебета. Что‑то подобное начинается, когда стрижи видят, что к гнезду подбирается опасность. Они летят всей стаей, кричат, шумят — и не разобрать ни единой связной фразы. Я точно не разбирала. Колин, кажется, ориентировался в этом получше. Он что‑то вежливо отвечал, но потом все чаще начал сбиваться, смотреть в стену, вздыхать…
— что‑то не так, лойрио? — осведомилась описанная мной.
— Я все время вспоминаю ту девушку из леса. Какая же она была красивая…
— Но вы ее с тех пор ни разу не видели? — вступила вторая.
— Она все время у меня в сердце. Кажется, я умру, если еще раз ее не увижу. Она была такой…. Такой… воздушной, восхитительной, нежной…
Я перестала слушать на третьей минуте, упорно подбираясь к платью второй девицы. Медленно, по шажочку, пока никто не видит, пока все заняты Колином, который разливается, как соловей….
Девицы действительно, слушали, разинув ротики. Кажется, до них начало доходить, что шуточка обернулась против них, и приворотное сработало не на тот объект. Тут бы им и уйти, но…
Я наконец, добралась до платья еще не затронутой мной девицы и удобно устроилась. Кажется, Колин это видел, во всяком случае, он даже подался вперед, жестикулируя и рассказывая, как дух леса плыл под его сводами, светясь в полумраке…
Есть!
Платье резко намокло и запахло.
Девушка вскочила с кровати с криком возмущения. Колин поперхнулся словами и рассыпался в извинениях. Вторая злобно ухмылялась. Кажется, ей уже досталось насмешек от сестренки — и теперь она собиралась отыграться. Я изображала невинность, прячась под мышкой у юноши, который крепко прижимал меня к себе и активно извинялся, пока девицы не покинули нашу компанию.
А потом, когда закрылась дверь, вытащил меня из подушек и крепко поцеловал прямо в нос.
Тьфу, ненормальный!
Но по крайней мере, от него ничем плохим не пахло и зубы у него здоровые.
— Заинька моя, я тебя обожаю! Ты лучшая!
Эххх, если бы это сказали человеку, а не зайцу.
Лойрио Каренат.
Приворотное подействовало, но не так. Недаром я терпеть не мог старую ведьму.
Мальчишка только больше говорил о своей лесной девице — и не смотрел на моих девчонок. А лекарь донес, что завтра–послезавтра Колин точно уедет. А что ему здесь делать?
Раны почти закрылись, чувствует он себя просто великолепно, а еще ему надо торопиться на похороны матери. Если б не это, его можно было бы задержать по долгу гостеприимства, но тут уж…
А что там будет на похоронах — Четырехликий его знает.
Нет, надо что‑то решать либо этой — либо следующей ночью.
Я достал монетку.
Король — старшая, решка — младшая. Которая выпадет, та и пойдет через потайной ход. А уж я расстараюсь, покараулю в коридоре…
Прежде чем мальчишка проснется, дочь уже окажется у него в постели, а дальше… дальше все пойдет по накатанной.
Лайса.
М–да, повезло мне. Хотя что удивительного? Я красивая и умная, таким чаще всего и везет…
Зайкин след я проследила до дороги, а там едва не потеряла. Но я же умная! Я подумала и отправилась расспрашивать про Зайку в ближайшую таверну.
Ближайшая оказалась в нескольких часах бега. Я пригляделась из леса, принюхалась — и принялась перекидываться. Медленно, осторожно… главное — не нашуметь. Потом достала из узелка человеческое платье, натянула и отправилась к небольшому домику, откуда доносился шум и крики.
М–да.
Все‑таки люди — омерзительно грязные твари. Где живут — там и гадят! Вот мы, звери, чистоплотные, мы в жизни не допускаем такого — чтобы скотный двор, нужник, мусорная куча — и все это рядом с домом. Воняет просто омерзительно.
А людишкам — что?
Они и сами‑то моются через месяц! Фу… черви навозные!
— Далеко собралась, красавица?
Парень, который окликнул меня, был молод, но уже оброс жирком. Сальные волосы, грязная, в пятнах, одежда, бегающие глазки… но мне он пока нужен?
Я приняла позу пособлазнительнее.
— За зайчиком иду….
От парня пахнуло таким… смесь любопытства с чем‑то еще…
— Не за белым ли?
Я насторожилась.
— Угадал, милый. А ты что о нем знаешь?
По лицу парня расплылась сальная улыбка.
— Знаю. Кое‑что знаю. А чем заплатишь?
Судя по волне похоти, которая пошла от него, деньги предлагать не стоило. Я кивнула на корявую постройку рядом.
— а там что?
— а там сенник… прогуляемся?
— а там никого нет?
— Что ты! Пойдем?
Рука нагло легла мне на талию. Райшен, милый, это все только ради тебя, ведь мы должны быть вместе! Обязаны!
В сеннике было тихо и темно. Пахло травой так, что забивало даже вонь пота и дешевого вина от парня, рука которого переместилась уже намного ниже талии. Суда по похрюкиванию, ощупанное ему нравилось.
— тебя как зовут, рыженькая?
— Неважно. Так что ты знаешь про моего зайца?
— Зайчиху? Ручную?
— Да.
Руки потянули мое платье вверх. Я не сопротивлялась, не сейчас.
— Заезжал к нам пару дней назад один лойрио, вот у него была такая зверушка. Говорили, что он ее тут рядом подобрал.
Я подобралась. Человек не врал, ни капельки не врал.
— как звали лойрио?
— Кажется Торп… или Торв… не помню точно. Да и какая разница?
Ему‑то никакой… скотина!
— А куда они поехали?
— На восход.
Человек стянул с себя одежду и теперь красовался голым телом с отвисшим брюшком, кривыми ногами и грязными пятнами.
— иди ко мне, моя лапочка…
— Иду, — мурлыкнула я. Сделала пару шагов вперед — и взмахнула рукой.
Оборотень сильнее человека. Мы вполне можем вырвать кому‑нибудь горло рукой даже в человеческом облике. Это волки и медведи. Но и я могу просто перервать его, оно ведь тонкое, уязвимое и до кровяной жилы, через которую утекает жизнь, так близко…
Мужчина свалился на пол, весь в крови. Я сделала шаг назад, брезгливо обтерла попавшую на меня кровь клоком сена.
Фу, гадость. У него и кровь‑то противная…
Потом спокойно, не обращая внимания на подыхающего, сложила платье, запихнула в узел, опустилась на землю и сосредоточилась.
Больно…
Днем трансформация всегда проходит намного хуже и болезненнее, но — надо.
В сеннике никого так и не появилось. Вот и ладненько. Я взяла узел в зубы, оглянулась на парня… подох?
Да, еще минуту — и все будет кончено. Ну и лес с ним…
На восход, говорите? Лойрио Торв или Торп?
