Шли месяцы... Учебный год подходил к концу...
Глава 7
СМЕРТЬ С ЛАСКОВЫМИ ГЛАЗАМИ
... Я Человек... Всего лишь Человек, сумевший понять, что он Бог...
Рубиус дай Драгон. Цитируем Драконов
— Ивраил, не вертись! А вы, дети, внимательно смотрите на то, как сокращаются мускулы на лице моего помощника. Это работают...
Вампир долго пытался отмазаться от «подработки», но ему это не удалось. Пасмурным утром я таки затащила его в класс, сунула огромное яблоко и приказала представить, что это моя шея. Вот тут-то он расстарался, сверкая глазами в мою сторону. Детки же, даже Вез, на протяжении этого представления сдавленно хихикали и неосознанно ощупывали собственные шейки.
Я же не стала пока говорить им, что вампир пьет кровь, лишь когда ему требуется восстановить ее, потерянную от ран, а в остальное время он питается димагией, выбрасываемой в мир людьми.
Дверь распахнулась, и в проеме застыла директорская секретарша. Ее глаза округлились, когда она рассмотрела, чем мы тут занимаемся.
— Что ж, дети, а теперь зарисуйте строение зубов человека. — Я поспешно хлопнула в ладоши. — Наш гость поможет вам, просто попросите, если что-то будет непонятно. А что вы хотели, Валентина Дмитриевна?
— Вас... там... Виктор Петрович... зовет...
Я кивнула и, подхватив ее под локоть, потащила к кабинету начальника.
— А вы не знаете, что произошло?
Она понизила голос до театрального шепота:
— Час назад пропал еще один ученик. Вышел в туалет и не вернулся...
Я оставила ее причитать и бросилась в кабинет. Трое... Уже трое...
— Уже трое?! — Я захлопнула дверь и посмотрела на Виктора. — Трое исчезли прямо из школы, и никто ничего не заметил! Демон, что здесь творится!
Виктор задумчиво смотрел в окно на школьный стадион. Там Вал гонял старшеклассников по беговой дорожке. Я подошла ближе. Будто что-то почувствовав, он поднял голову и нащупал меня взглядом. Я не видела, но знала, что он ободряюще мне улыбается.
— Скажите, Ольга, вы никогда не поминаете в ругательствах Бога или дьявола? Точнее, поминаете, но называете их иначе. Это связано с вашими религиозными убеждениями? — Виктор внимательно посмотрел на меня и отошел чуть дальше, к своему столу.
Вопрос застал меня врасплох. Если честно, я никогда и не думала об этом. Просто Бог и дьявол чисто человеческие идолы, коих в Сфере не существует. Интересно почему он спросил об этом сейчас? Логика подсказывала самое простое объяснение — он подозревает меня... Что навело его на подобную мысль? Почему именно меня?
— Мои... религиозные убеждения... — я запнулась, — не имеют к этому никакого отношения. Я нечто вроде атеистки. Просто там, откуда я приехала, принято поминать именно демонов и Творца. Я, повторяю, не задумывалась об этом — сила привычки. Если вы подозреваете, что я могу быть сторонником какого-то кровавого культа, вы ошибаетесь.
— Дело не в этом. — Он усмехнулся и качнул маленький серебряный маятник-якорь, подарок учеников. — Просто вы странная. Слишком странная, чтобы быть обычной учительницей. С вашим появлением в школе начала твориться чертовщина. То появляются странные личности, будто сошедшие со страниц фантастических романов, то один из учеников на уроке литературы начинает спорить с учительницей, доказывая, что Воланд в «Мастере и Маргарите» списан с реально существующего образа, а Михаил Булгаков не был человеком. То в разговоре двух учениц проскальзывает упоминание о потрясающе красивом эльфе, и они заводят спор о том, красиво ли, когда у тебя кожа зеленая, или это чересчур. Я не понимаю, что происходит, но подозреваю, что все это исходит от вас, Ольга Владимировна. Я терпел, пока ничего опасного в этой ситуации не видел. Вы превосходный преподаватель, дети вас любят. Но сейчас... эти самые дети пропали, и я спрашиваю себя, не стоило ли вас уволить при первых подозрениях, может, тогда ничего бы не произошло?
В течение всей этой тирады я молчала. Я просто не знала, что отвечать. Возможно, и не произошло бы, но давать гарантию не стала бы. Если это были непонятно откуда взявшиеся в этом мире борцы, то они пытались найти Веза. Его маскировка была идеальна, они просто не могли вычислить демона, поэтому хватали первого попавшегося. Если это предположение верно, дети мертвы...
Я молчала, а он смотрел мне в глаза, будто пытаясь там найти ответ... Жаль, я сама его не знала... Но ничего не сказать было бы излишней жестокостью. Было бы неправильно позволить человеку жить с таким грузом на душе, если я могла хоть частично его облегчить.
— Даже если бы вы уволили меня, это могло случиться. Скорее всего, это не из-за меня... Если бы целью нападений была я, никто бы не стал похищать детей. Хорошо известно, что я... слишком ценю собственную жизнь, чтобы обменивать ее на чужую.
— То есть, если ко мне придут и скажут, что детей отпустят в обмен на вас, я могу даже не пытаться обращаться к вам, госпожа шпион?!
С чего это он меня за шпионку принял?
— Не совсем так. — Я пожала плечами. — Если бы пришли к вам, я бы с радостью обменяла себя на детей. Те, кто способен на такую глупость, не смогут причинить мне вреда. Как я уже говорила, если бы пришли за мной, никто бы никого похищать не стал. Это... непродуктивно...
Он вскочил и схватил меня через стол за воротник. Ткань с треском разошлась.
М-да... Это была моя любимая блузка...
— Вы... Вы... Как вы можете так спокойно об этом говорить?! Не знаю, кто вы и зачем вы здесь, но это дети! Это невинные дети! — Он покраснел. — Вы сука! Они же ваши ученики!
— А теперь послушайте меня, Виктор Петрович. — Я сдерживала злость изо всех сил, но что-то в моем голосе было такое, что мужчина разжал руки и почти упал обратно в кресло. — Вы не знаете, кто я, не знаете, на что я способна. Я не шпион, как вы решили, не секретный агент, мать их так, спецслужб! Я нечто настолько другое, что говорить обо мне как о человеке было бы глупо. Моя мораль ничуть не пострадала бы, убей кто-то детей из-за того, что я отказалась умирать. Они всего лишь люди...
Он смотрел на меня и видел, что я не лгу. Я монстр, я чудовище, но это человеческие мерки. А я — не человек Я — Дракон. Я — Бог.
— Но сейчас происходящее меня пугает, — Я попыталась сесть, но отбитые о стол ребра ныли, я даже поморщилась. — Меня всегда пугает то, чего я не понимаю. Поверьте, это случается редко. Давайте уясним сразу, что я не имею никакого, даже косвенного, отношения к исчезновению детей. Потом будем решать, как поступить.
— Я... — он выдавил из себя что-то похожее на раскаяние, — я прошу прощения. Я не имел права обвинять вас без доказательств.
