— Как это возможно? Она же…
— Самый младший член Совета Магов за всю его историю.
Услышанное просто не укладывалось у меня в голове. Вместо отца, старого циничного и опытного мага, посадить соплячку, которой еще и двадцати не исполнилось?!
— Почему её, а не Грегора, Игниса или Ассею?
— Да даже Лайна или Прейтор были бы лучшими кандидатурами, чем она, — в тон мне отозвалась Лютеция. — Я ничего не понимаю. По сути, в Совете Магов осталось только три сильных мага. Данте, Райд Асмуд аха Астреяр и Леон Ралдер аха Кархар.
Себя красавица к сильным магам не отнесла. И правильно, никому из трех перечисленных она не ровня.
— Данте просил передать тебе, что устроит твое возвращение к осени.
Я заметил возле стены Фелицию и, извинившись перед Лютецией, пошел к ней. Может принцесса Санторина, как её дразнят братья, и не любила платья, но в них она выглядела красавицей.
Её платье из черного шелка по райхенским меркам было откровенным: всего на ладонь ниже коленей, открытые плечи, декольте. Посмотрев на других женщин, я понял, что и по местным меркам Фелиция оделась чересчур откровенно.
Когда я подошел к ней, девушка с вызовом посмотрела на меня. Но глубоко в красивых черных глазах, я разглядел оттенок грусти. Неожиданно я понял, почему Фелиция не любит светские мероприятия, и почему рядом с ней никого нет.
— Сударыня, разрешите пригласить вас на танец, — я поклонился и протянул руку.
Девушка улыбнулась и взяла меня за руку. Танцевала она хорошо. Но сквозь тонкую ткань платья я чувствовал скрытое напряжение молодого и горячего тела. Танцы, строго регламентированные этикетом, были не для неё.
— Спасибо, что защитила Араэл, — тихо сказал я.
— Не за что, — удивилась Фелиция. — Почему её здесь нет?
Танец был медленным, так что мы могли спокойно разговаривать.
— Я не разрешил ей приходить. Здесь райхенцы.
— И что?
— Они бы поняли, что Араэл полукровка.
— Понятно, — негромко ответила девушка.
Я поймал внимательный взгляд Арьи и мысленно спросил: «Ревнуешь?». «Вот еще!»: фыркнула она.
Потом я танцевал с Арьей. Сравнивая напарницу с Лютецией и Фелицией, я подумал, что она уже давно нравится мне больше других женщин…
Вечер прошел неплохо. Я еще несколько раз приглашал на танец Фелицию и пару раз Арью. Сыграл пару партий в покер с Шарлем Малькольмом и Эктором Серрано. Оба оказались интересными игроками. Но я пожалел, что оставил Араэл дома. Рано или поздно мне придется вывести её в свет. И каким-нибудь образом заставить забыть всех о том, что она полукровка.
Через несколько дней я из любопытства сходил посмотреть на строительство базы эскадры. Волшебники и несколько магов под руководством Лютеции углубляли и расширяли гавань.
Шло строительство и на суше. В ложбине между холмами укрылся военный городок. На холмах уже заканчивалось обустройство береговых батарей. Строились сухой док, причалы и склады. Империя укрепляла свои позиции.
Это зрелище напомнило мне простую истину. Ты можешь забыть о мире, но не жди что мир забудет о тебе.
Мы с Арьей стояли на вершине холма и смотрели вниз. Дул сильный ветер. Я обнял подругу и уткнулся лицом в её волосы. На тропическом острове Санторине легко было расслабиться и забыть обо всем. Я хотел бы и дальше жить тут. Но с родины приходили новости одна другой тревожней.
Недовольство в народе росло. Совет Магов трещал по швам из-за вспыхнувших распрей. Ассамблея, пользуясь ситуацией, покусывала Сенат и требовала для себя привилегий и новых полномочий.
Кунакский патриархат начал строительство новых броненосцев. Доресцар предъявил ультиматум Орнекским островам. Корнелий прямо сказал мне: «Они готовятся к новой войне. И эту империя может и не выдержать».
— О чем ты думаешь? — спросила Арья.
— Ты разве не чувствуешь?
— Эмоции — да, а вот мысли нет. Слишком они у тебя сейчас спутанные и тревожные.
— Не думай об этом. Я просто рад тому, что ты рядом.
Глава 6
Бунт Молодых магов
— А ты что думаешь, Маэл?
Голос императора оторвал меня от глубоких раздумий. Увлекшись своими мыслями, я перестал следить за ходом совещания и не знал, о чем уже идет разговор.
— О чем?
— Ты не слушал? — вкрадчиво спросил Аврелий.
— Нет, я немного задремал, — улыбнувшись, ответил я. — Но не думаю, что пропустил что-то важное.
— Так и есть. В вашем докладе я услышал много ваших мыслей и предположений, но мало конкретных фактов.
Карл Редхарт — министр экономики — побагровел.
— Ваше величество, если вы считаете, что я в чем-то ошибся…
— Да, считаю. Меня интересует, что сейчас творится в стране, а не ваши предположения о том, что может быть!
— Откуда ему знать, что сейчас происходит? — резонно спросил я. — В экономику вмешался новый фактор, который он не учитывает.
— И какой же? Не будете ли вы так любезны, сударь, просветить меня на этот счет?!
— Вы забыли о том, что население, это не только некая сумма покупателей и налогоплательщиков, но и активный участник экономических процессов. Вы никак не можете понять, почему так сильно растут цены? А причина в постоянных забастовках рабочих. Производители вынуждены поднимать цены, чтобы компенсировать убытки. И этот процесс будет продолжаться по нарастающей.
— Позвольте узнать, сударь, какое у вас образование?
— Классическое.
— Тогда как вы можете судить об экономике?!
— Я не прав?
Карл осекся. Он несколько раз открывал рот, порываясь что-то сказать, но так и не нашел что. Я был прав, и он это знал.
— Достаточно, — веско сказал император. — Выяснить отношения вы можете в другом месте. Я жду к вечеру новый доклад.
— Да ваше величество.
К императору подошел Адам Гайрис — сенатор и помощник императора. Он весь пылал праведный гневом.
— Ваше величество. Это безобразие! Это возмутительно!
Он протянул ему газету.
— Вот как? — ледяным голосом произнес император.
— Надо разогнать эту газетенку, а этого ху-художника в колонию!
— Маэл, что скажешь?
Я взял из его рук газету. На первой полосе была напечатана карикатура. Я демонстративно рассмеялся.
— Тебе смешно? — приподняв брови, спросил Аврелий. — А что делать мне?
— Посмеяться вместе со мной. Это единственное, что вы можете сделать. Нельзя трогать ни газету, ни художника.
— Да как это нельзя?! Как это нельзя?! Да за такое, ваш почтенный дедушка… — сразу вскипел сенатор. — Да они же смеются над вами, ваше величество. Если вы промолчите, вы потеряете уважение в народе.
