Однако вскоре выяснилось: обоз идёт почти параллельной городу дорогой и не собирается сворачивать. Издалека же, Баутцен походил на сплошную серую стену, скорее всего из камня и небольшие тёмно-красно-кирпичные пятна крыш, иногда возвышающиеся над стеной. Больше ничего было не разобрать.
Огорчённый Хелег не скрывал своего неудовольствия: «Через пяток часов-пора на ночлег! Чего мы прёмся куда ни попадя? Есть крупный город, заехали бы-отдохнули, осмотрели.»
Сержант, сидящий ближе всего к Хелегу даже мечтательно завёл глаза: «Да уж…В Баутцене можно славно гульнуть, от души! Хотя конечно, не когда командир Клаус, рядом! Он может и повесить…за всякое!»
Говорящего перебил его же товарищ сержант: «А ты чего хотел? Ты хоть понимаешь какое у нас маркграфство? Напомнить? Наша марка-бывшее владение лужицких славян, которые несмотря на походы, ещё Карла Великого, постоянно поднимали мятежи и лишь при появлении «Совета» присмирели, в том числе и благодаря многолетним «чисткам». Восточнее-недавно образованные полонские комендатуры, где всё ещё режут наших братьев! Южнее: чехи, моравы, богемцы-у которых давний «зуб» на германцев, а уж их бешеные «табориты»-лишь недавно были «успокоены», предварительно пожегши многие города и замки! Именно мы-первый полноценный бастион «Совета», нам и отражать вторжения…нам же и формировать части, для дальнейших походов на восток, в сторону Литвы, Руси, Орды или юг-против ромеев или турок. Тут лишних людей не бывает, как и времени!» На сказавшего это, все соседи Хелега замахали руками и посоветовали угомониться, а не пересказывать то, что всем и так известно. Патриотичный сержант обиделся и отвернулся к отверстию в холстине, начав рассматривать Баутцен.
Со стороны города, к обозу, подходил некий новый отряд: высоченные пики с небольшими ленточками близ острия, кожаные жилеты с металлическими вкладышами и приплюснутые шлемы-закрывавшие лишь верхнюю часть лица. Всего, новоприбывшего пополнения — было тридцать пять человек: всё что смог капитан стражи Баутцена выделить на» поиск».
Повозки в обозном поезде ехали настолько медленно, что пехотинцам не составляло труда их догнать. Многие из них перестали нести свои пики поднятыми и положили их себе на плечи на манер мотыг, потом и это им надоело и сбегав к крайним повозкам, что шли позади «поисковой» колонны-они сговорились за пять медных монеток сложить на повозки всё своё оружие и ту снедь и лекарства, что взяли из дому. Вместе с оружием, в повозку, залез и их командир-толстенный дядька в странноватом и пёстром наряде и с несколько кудахтающим голосом, как он громко пояснял всем окрест: «Для охраны имущества городского магистрата» и указывал на сложенные пики.
Проехав ещё несколько удручающе скучных часов, которые Хелег занял: пустой болтовнёй, сном, ещё одной трапезой и прочими мелочами-пришла команда «остановиться» и начать готовиться к установке лагеря, так как командир Клаус решил здесь разбить лагерь и возможную базу для завтрашнего продолжения «поиска». Однако не успели все люди выскочить из повозок, как прискакал громко кричавший разведчик и уже через минуту, по всей длинне обозной «ленты» скакали гонцы, с приказом: " Тревога! Стройся! Полная готовность! Все-в свои отряды! Враг близко! "
Рожки стали громко визжать в разнобой, несколько барабанов им вторило-мерным и строгим «боем». Люди бегали, ругались, отчаянно нацепляли на себя и товарищей, последние или ранее забытые и снятые вооружения и защитные доспехи. Сержанты, из повозки Хелега, стали заряжать свои арбалеты: достали специальные ключи, напоминавшие новичку санитару ручки от патифона и прикрепив к скобе, которая удерживала струну — начали быстро крутить данные «загогулины», повторяя в ускоренном варианте действия шарманщиков. Когда Хелег поинтересовался: «Почему на их оружии нет упоров для ног и ручных педалей?», коими, как он читал, ранее и заряжались арбалеты, то сержанты засмеялись и показав на размеры своих вооружений, пояснили: «малыши». Оказалось, что для охраны повозок выделялись сержанты с «малыми» арбалетами, как кстати и для конных стрелков-часть из которых вообще, заряжались обычным натяжением рук, без всякого инструмента, что удобно на лошади, правда при этом и гораздо слабее сила выстрела. А вот «большие» арбалеты, что могут приличный доспех «просквозить»- приходилось заряжать «ручной педалью», имитируя, знакомые Хелегу, действия велосипедиста ногами, только на этот раз-обеими руками заряжающего стрелка. Отданы подобные вооружения-«строевым» сержантам, что либо будут стоять позади пикинёров-если противник слишком близко окажется, либо наоборот: выйдут впереди всех и дадут залп для «прореживания» наступающих, а после отойдут в тыл, для перезарядки. «Арбалеты и пики-лучшее оружие против» лазаритов», чтобы эти черти никого не задели своей заразой!», — поясняли сержанты Хелегу.
Суматоха и крики, внезапно пробудили в Хелеге воспоминания об иной войне, где несмотря на различие в «вооружении и доспехах», всё было похоже: предбоевой бардак и гам, а после-победы на героизме…
Решив немного посмотреть на происходящее впереди, откуда и ждали нападения-что может быть для разведчика, хоть уже и бывшего, важнее чем информация, да ещё им самым» добытая»? Хелег отпросился у старшего санитара и опрометью кинулся к головным повозкам, возле которых уже строились «ежом» пикинёры, образовывая что-то вроде «плотного овала» щетинящегося длинными пиками в сторону противника. Рыцари переговаривались, находясь небольшим кружком возле лейтенанта Клауса, а сержанты-занимали свои «номера» на позициях: тяжёлые арбалеты-залезли на крыши передовых повозок и получив от товарищей большие, ростовые щиты-укрывались ими, как могли. Несколько сержантов, с оружием напоминавшем Хелегу алебарду, но имеющим иное название, а заодно и крюк на лезвии-для стаскивания противников с коней или высоких укреплений, стальное яблоко-для усиления удара и довольно длинное «штык-остриё»: становились по флангам пикинёрного ежа. Десяток метателей дротиков выстроились сзади их всех и начали разминать руки.
Хелег тоже залез на крышу повозки и наврав уже расположившимся там, что ему отдали подобный приказ, стал наблюдать: с опушки небольшого леса начали выходить люди. Сперва, два десятка грязноватых мужчин и женщин, одетых в рваные тряпицы и шкуры животных-все они держали дреколье в руках. За ними около полусотни мужиков, в кожаных жилетах, а то и металлических кольчугах: с топорами, мечами, булавами. Эти все носили шлемы-разного, довольно сомнительного, как на вскидку, качества.
Неспеша выехали семеро кавалеристов на крупных конях: В латах и одетые в грязно-белые накидки, с зелёно-золотистыми крестами на них. Часть лат у них отсутствовала — у кого-то не было защиты ног, иные ехали с обнажёнными руками, а самый первый из кавалькады-горделиво возглавлял конников, с неприкрытой головой.
