Лорн отправился дальше.
Он пришел на конюшню, занялся своей лошадью, обменялся несколькими словами с конюхом, затем купил бутылку вина и направился в тихий уголок в стороне от оживленного двора. Усевшись в кресло, стоявшее под дубом, он снял капюшон и погрузился в свои мысли, массируя левую руку. Неожиданно Лорн заметил, что рядом с ним кто-то есть.
Это была девочка лет трех-четырех, грязная и босая, и она изучающе разглядывала Лорна, посасывая пальцы правой руки.
Лорн молча посмотрел на нее.
Тогда девочка подняла левую руку и пухленьким пальцем указала на Лорна. Он понял, что ее интересует не он сам, а его очки. Без сомнения, она никогда не видела ничего подобного. Он снял очки и протянул девочке, чтобы она могла полюбовалась ими в свое удовольствие.
Девочка колебалась.
Этот неулыбчивый человек внушал ей робость.
Тогда Лорн поднял очки, и по темным стеклам скользнул солнечный луч, проникший сквозь ветви. Малышка приблизилась. Она захотела потрогать очки, но Лорн покачал головой. Она замерла, затем посмотрела Лорну в глаза и повторила просительное движение.
Лорн улыбнулся уголками губ и снова надел очки.
Девочка взглянула на него, не произнося ни слова и не меняясь в лице.
— Вот ты где!
Девочка вздрогнула.
Молодая женщина торопливо подбежала к ним; на лице ее читалось большое облегчение, а также еще не унявшееся волнение. Она была светловолосой, весьма привлекательной, и ей не было еще и тридцати, хотя усталость прибавляла лет. Лорн узнал эту женщину. Она прибыла в числе тех семей, которые безуспешно торговались с хозяином.
— Ты же знаешь, как я не люблю, когда ты вот так вот убегаешь, Идия! Я хочу всегда знать, где ты, слышишь меня?
Девочка с виноватым видом подбежала к матери и прижалась к ее ногам.
Женщина смягчилась и, гладя дочь по волосам, принялась ласково выговаривать ей:
— Я чуть не умерла от беспокойства, я…
В этот момент она подняла голову и обратилась к Лорну, который сидел не шевелясь:
— Простите ее, господин.
Лорн промолчал.
— Я надеюсь, она вам не помешала…
— Нет, — ответил Лорн.
Воцарилось неловкое молчание. Наконец женщина решила, что им пора идти, и велела дочери:
— Скажи «до свидания», Идия.
Но девочка, зарывшись лицом в подол материнской юбки, помотала головой.
— Простите, — повторила женщина. — Она иногда немного робеет…
Лорн кивнул.
— Что ж, до свидания, господин. И еще раз простите Идию…
С этими словами женщина повернулась и хотела уйти, как вдруг Лорн спросил ее:
— Откуда вы прибыли?
Застигнутая врасплох, она забормотала:
— Откуда… Откуда мы…
— Я только что видел, как вы приехали.
— Да, я вспомнила. Вы… Вы были там.
— Вы прибыли из Вольных городов, не правда ли?
— Да.
— Ангборн?
Женщина нахмурила брови.
— Да. Но как… — Она догадалась. — А, ясно. Мой акцент. Он заметен, да?
— Немного, — сказал Лорн с любезной улыбкой. — И куда вы едете?
— В Бренвост.
— Надолго?
— Возможно, навсегда. Мы не хотим быть иргаэрдцами.
Эта фраза, произнесенная с гордостью, привлекла внимание Лорна. Более того, она ему понравилась.
— Поэтому вы предпочли уехать, — задумчиво произнес он.
— Уехать? — Женщина грустно улыбнулась. — Если бы мы уехали, наши вещи не поместились бы в этой несчастной телеге. Нет, господин, мы не уехали. Мы убежали.
Лорн встал.
— Убежали? Как так?
Он жестом пригласил женщину занять кресло. Та немного поколебалась, затем усталость разом навалилась на нее, и она согласилась посидеть в тени. Дочь тотчас забралась к ней на колени.
— Так, значит, вы бежали из Ангборна?
— Да, господин.
Отвечая на вопросы Лорна, она объяснила, что уже несколько месяцев жителям Ангборна запрещается покидать город. Будущие иргаэрдские власти, опасаясь, что к моменту передачи в городе не останется людей, ввели запрет на невозвратные отъезды, и те, кто покидал Ангборн, не имели права увозить с собой больше, чем обычно берут в поездку. Продавать свой дом или имущество тоже не разрешалось. Те, кто уезжал, вынуждены были оставлять почти все, что имели.
Лорн хотел расспросить женщину подробнее, но тут появился ее муж и с подозрением спросил:
— Все хорошо?
— Да, — заверила его супруга. — Я присела немного отдохнуть, вот и все.
Она встала, а девочка подбежала к отцу, и тот поднял ее на руки.
— До свидания, — произнесла женщина.
— До свидания, — попрощался Лорн и кивнул ее мужу.
Тот кивнул в ответ и поторопился увести свою семью прочь.
Настал вечер, и Лорн отправился в столовую, чтобы отужинать вместе с другими постояльцами.
Хотя он не пытался привлекать к себе внимание, его появление не осталось незамеченным. Мрачный облик Лорна настораживал, очки вызывали любопытство, причем такое, что все разом перестали разговаривать и в полной тишине наблюдали, как он ищет свободное место и перешагивает через скамью.
Когда он сделал заказ, все вновь ожили и вернулись к своим разговорам.
Лорн ужинал молча и слушал болтовню за столом. Его соседи вполголоса обсуждали цены, установленные хозяевами здешних постоялых дворов.
Тон разговора, разумеется, был недовольным:
— Это грабеж. Чистой воды грабеж.
— Да за такие деньги их цыплят должны кормить золотым зерном.
— А морковка не иначе, на шелковых грядках растет!
— Да что говорить! Наживаются на нас по-крупному.
— Вообще, конечно, выбор у нас невелик: либо тебя ограбят здесь, либо снаружи.
— Здесь, по крайней мере, тебя не зарежут.
— Ну, поживем — увидим.
— О чем это вы?
Разговор перешел на другую тему.
— Разбойников становится все больше. И они наглеют все сильнее. Вот увидите, однажды они нападут на гостиницу.
— Вы так считаете?
— Я в этом уверен! Где останавливаются самые богатые путешественники? Как раз в гостиницах вроде этой!
— Это правда.
— И почему вы думаете, что разбойники не понимают этого?
— Но здесь высокие стены. И стража.
— По стенам можно взобраться. Стражников — убить. Или подкупить. Вот увидите, однажды вечером мы преспокойно ляжем спать, а во сне нам возьмут да и перережут гло…
— Достаточно, — сказал Лорн категоричным тоном.
Трое торговцев, которые вели эту беседу рядом с ним, замолчали и уставились на него. Ничего не добавляя, Лорн кивком указал на малышку Идию.
