Не могу сказать, что хорошо знаю герцога, но все наши встречи убеждали в том, что Магайон - человек чести, пусть временами излишне суровый и взбалмошный. А теперь получается, что братец, если и ушел от сестры, то не дальше соседнего угла комнаты? Не могу поверить. Герцог выглядит и ведет себя так, будто постоянно чувствует угрозу, и это очень странно. Кто может представлять опасность для столь влиятельного дворянина? Думаю, даже король не решится напрямую велеть дядюшке Хаку распрощаться с мыслями о женитьбе. Нет, что-то здесь не так. Мужчина, сидящий напротив нас и напряженно ожидающий развития событий, а не наслаждающийся зрелищем униженной женщины, готов сражаться и оборонять… Но что именно? Неужели свою любовь? Неужели
неизвестная девица настолько его покорила? Я хочу на нее посмотреть. И поскорее!
- Нет ничего дурного в том, чтобы честной службой зарабатывать уважение. Но бить противника не своим, а услужливо подставленным руками блудливых лицемеров оружием постыдно. И не для того, кто принимает, а для того, кто наносит УДар.
Дядюшка Хак меньше всего был готов получить ответ, а уж отпор и подавно.
- И что означает сия витиеватая отповедь? Что я…
- Вы поете с чужого голоса, герцог. И мне искренне жаль, что у вас не достало собственного таланта что-то сочинить.
Он побледнел, подаваясь вперед:
- Ты обвиняешь меня во лжи?
- Не вас, а тех, кого вы слушаете или слышите. И, право слово, в некоторых случаях лучше оказаться туговатым на ухо, нежели иметь тонкий слух!
Наверное, я немного перегнул палку, объявляя Магайона чужим подпевалой, но, с другой стороны, лучшего способа ответить равным оскорблением не было. Любую женщину можно обидеть, назвав шлюхой, это известно всем. Но когда дело касается мужчин, почему-то ищутся потаенные поводы, создаются сложнейшие конструкции, либо беседа переходит к сравнению качественных и количественных характеристик плоти в отрыве от духа, а между тем нет ничего проще, чем оскорбить мужчину, не прилагая сил и не скатываясь до площадной брани. Нужно всего лишь сказать ему: эй, парень, а ведь у тебя нет своего мнения, ты всего лишь кому-то подпеваешь. Получается одновременно упрек в неосведомленности, в подчиненности кому-либо, а значит, слабости и признание собеседника ничтожным противником. Действует безотказно.
Герцог тяжело оперся о подлокотники кресла, очень медленно поднялся на ноги и еще медленнее приблизился ко мне. Остановился, когда между нашими носами осталось не более дюйма пространства, и тихо, но внятно проскрипел:
- Если ты хотел меня разозлитъ, тебе это удалось.
- Я преследовал несколько иную цель, но удовлетворюсь и этой.
- А я - нет.
Он смотрел мне прямо в глаза, не мигая и не двигая ни еди-
ным мускулом лица, казалось, даже произносимые слова звучат не изо рта, а откуда-то со стороны, только влажное дыхание, касающееся моей кожи, уверяло: герцог все еще жив.
- И что же может удовлетворить вас?
- То, что принято между благородными людьми.
Опять хочет указать мне на мое низкое положение? Пожалуйста. Только если я соглашусь с предложенной ролью, его обида останется неотомщенной, а расстраивать старого человека… По меньшей мере, невежливо.
- Я могу принять ваш вызов, не сомневайтесь.
Герцог сузил глаза, попробовав взглянуть на меня по-новому. Видимо, сообразил наконец-то, что все камни Опоры обладают офицерскими чинами, а офицер все равно что дворянин, по крайней мере в деле защиты собственной чести.
- И примешь?
- С безграничным удовольствием.
- Не думай, что меня так уж легко победить. Я не настолько стар.
- Ваше намерение жениться это только подтверждает. Он то ли фыркнул, то ли рыкнул, но, как известно, дуэль
назначается лишь по первому оскорблению, а все последующие, так сказать, милый маленький довесок, не более.
- Когда и где?
- Где - выбирать вам, меня устроит любое место, а вот когда… Дайте подумать. Не раньше, чем я выполню порученное мне задание. Служба не позволит.
- Оружие?
- Обычное дуэльное, полагаю. Шпага.
- Дага?
- Зачем? Мы» же не собираемся наносить друг другу увечья? Мы просто собираемся убить друг друга, верно?
Взгляд Магайона ответил полнейшим согласием.
- Я извещу вас о месте, когда… Весь этот фарс завершится.
- И чтобы поскорее закончить дело и приступить к развлечениям, не могли бы вы познакомить нас со своей избранницей?
Герцог вновь посмотрел на меня, как на злейшего врага, но, поскольку разум подсказывал, что моя просьба не только уместна, а и подтверждена данным мне приказанием от вышесто-
шцих лиц, дядюшке Хаку не оставалось ничего иного, как крикнуть в сторону двери:
- Эй, кто-нибудь! Позовите вашу будущую госпожу!
Она не была писаной красавицей, и, самое главное, она не была молода. Женщина лет тридцати пяти, не менее, с правильными чертами лица, но уже становящейся тяжеловесной фигурой, судя по пышной груди и раздавшимся бедрам, не избегшая тягот рождения ребенка. Милая, но не более того. Удивительный выбор для герцога, ничего не скажешь.
Я мог бы оправдать юную прелестницу, потому что любому мужчине на склоне лет хочется быть окруженным юностью и красотой, более того, юное тело надежнее продолжит род, чем уже изрядно потрепанное жизнью. Если герцог желал обзавестись наследником, то, мягко говоря, пошел не в том направлении. Если надеялся получить понимание и верность… Что ж, такое объяснение больше похоже на правду, хотя женщина не выглядит умницей.
Темно- русые волосы, серые глаза, бледные губы и румянец, которому подошло бы определение лихорадочный,-без искусно нанесенной краски и дорогого наряда женщина выглядела бы крайне непримечательно, но сопровождающий ее парень лет двадцати казался и вовсе неприметным. Не люблю такие лица, словно их лепили из глины, а потом мастер еще до обжига зачем-то прошелся по своему творению мокрой тряпкой, сглаживая углы, и в результате получилось нечто размытое и неопределенное. Хотя взгляд у незнакомца цепкий, не спорю. А еще - настроенный на борьбу, почти как у Магайона. Этот дом держит осаду? Почему же я не видел полчищ врагов под стенами крепости?
Герцог ринулся навстречу вошедшей со всей прытью влюбленного юноши, приобнял за плечи и прошептал что-то ласковое. Наверное, ему казалось, что женщина отвечает взаимностью, наслаждаясь каждым прикосновением, но, поскольку сам дядюшка Хак находился за спиной своей «невесты», выражения лица он видеть не мог, а мы… Не только могли, но и смотрели во все глаза, выбирая впечатление между растерянностью и удивлением.
