– Думать надо, прежде чем камнями кидаться, – возмущался Боня, небольно костыляя Тимыча по шее, – опасные у тебя развлечения, Тим батькович! Враз без головы останешься. Я ее на место пришивать не стану, учти.
Тим вырвался, отбежал в сторонку.
– Зато теперь ясно, что Шут не перелетит. Не то прыгнул бы, с него станется. Тогда бы одни полосочки для рогаток от него остались.
– Ну уж нет, – солидно возразил Шут, – зачем же мне низко прыгать? Вовсе оно ни к чему! Я бы так высоко взлетел, что никакая сабля до меня не дотянулась бы.
– Толку-то… – Боня сел возле повозки, прислонился к колесу, закрыл глаза.
– Слушай, а окаянная рубалка сюда случаем не выскочит? – забеспокоился Шут. – Не то чик-чирик – и всех на полоски. Вместе с Люпой.
– Вряд ли, – Боня устало потер лицо ладонью, – если бы могла, давно бы нас на окрошку пустила. У этой штуковины четко ограниченное место работы. Такое, видимо, на ней заклятие. Мне так кажется.
– Вот и ладно, – успокоился резиновый человечек, – теперь я не боюсь. Хотя и очень страшно.
Все затихли, пригорюнились. В тишине жужжали лесные мухи, шелестела листва. Люпа переминалась с ноги на ногу, фыркала. Скучала.
– Придумали чего? – с надеждой спросил Боня. Тим неопределенно хмыкнул, Шут промолчал. Боня встал, подобрал с земли десяток здоровых булыжников, в полкирпича каждый, вразвалку побрел к просеке. Тим на всякий случай тоже взял камень и пошел за Хозяйственным.
Не доходя десяток шагов до подстриженной травы, Боня сильно кинул камень в сторону недальних, на другой стороне просеки, деревьев. Стальное жужжало оказалось тут как тут, разбрызгало булыжник каменным градом. Боня мигом кинул другой, еще один, еще. Рука у него ходила ходуном, как швыряльно-бросальный автомат; сабля металась в воздухе рваным полетом скоростной летучей мыши, старательно поспевая за камнепадом. Тим не удержался и тоже метнул свой камень, криво кинул, не туда, куда бросал Боня. Булыжник плавно перелетел просеку, зарылся в кусты. Вскоре боеприпасы у Хозяйственного закончились, он опустил руку и вытер ее о штаны. Сабля, видно, тоже притомилась – бездвижно зависла в воздухе, еле-еле покачиваясь, словно на ветру. Наконец-то Тим смог ее рассмотреть: на рукоятке сабли-пропеллера мертвой хваткой висела железная рыцарская перчатка; сабельный клинок сиял неживым ледяным блеском.
– Зараза! – в сердцах топнул ногой Хозяйственный. – И ничего-то с ней не сталось. Полтора десятка крепких булыганов порубала, и ни щербинки на ней, ни зазубринки.
– Боня, а я свой камень до другой стороны докинул, – похвастался Тим. – Пока она твоими снарядами занималась, мой не заметила.
Бонифаций выпучил глаза:
– Правда?
Мальчик кивнул.
– Идея, – Хозяйственный звонко хлопнул себя по лбу ладонью, – Тим, нужны камни.
– Зачем?
– Там узнаешь. – Рыцарь бегом кинулся к повозке, по пути собирая вдоль обочины крупные голыши. Видимо, дорога когда-то была ими вымощена, но за давностью лет часть камней глубоко засела в земле, а часть оказалась на обочине. Их-то сейчас и хватал Бонифаций, поспешно складывая в кучу возле просеки. Старательный Тим больше мешался у него под ногами, чем помогал; Шут не отставал от друзей, носил по камушку в общую кучу. Через некоторое время на обочине дороги возникла приличная горка из грязных булыжников.
– Довольно? – Тим уже запыхался бегать.
– Хватит. – Хозяйственный задумчиво уставился на кучу, что-то прикидывал в уме.
– А дальше чего? – Шут уселся поверх горки, сложил ручки на животе и стал похож на пухлого резинового божка, восседающего на каменном троне.
– Дальше вот что, – нахмурился рыцарь, – вы садитесь в повозку, разгоняетесь и на всех парах дуете через просеку в лес. А я в это время отвлекаю камнями железную леталку. Только разгонитесь как следует!
Тим ошарашено уставился на рыцаря:
– Боник, ты свихнулся! Это же смертельно опасно! Она же… она же… Вдруг она на нас кинется! Убьет напрочь. Я не хочу напрочь!
– Что ты предлагаешь? – огрызнулся Хозяйственный. – Топать назад, к Чосу на поклон? Искать объездной путь? Так его нет.
– Ой, мамочки! – взвыл Шут. – Спрячьте меня поглубже, я немедленно сдуваюсь. Не хочу под сабельку острую, – с этими словами он и в самом деле сдулся, став похожим на резиновую тряпочку. Боня небрежно скатал Шута в трубку, вручил ее Тимке:
– И правда, толку от него сейчас никакого. Припрячь нашего героя получше, и приступим.
Рыцарь подошел к Люпе, что-то тихонько зашептал ей в ухо – лошадь понятливо кивала головой. А, может, просто мух отгоняла?
– Итак, Тим, залезай глубже в повозку, я тебя вещами сверху забросаю, чтобы не видно было. На всякий случай, сам понимаешь.
– Как же Люпа? – с дрожью в голосе спросил Тим. – Вдруг ее…
– Не каркай, – сурово оборвал его рыцарь, – она не дура, сумеет себя поберечь. Ее спасение – ее ноги и скорость. Но это уже не твоя забота. Лезь в повозку!
Тимыч молча подчинился. Хозяйственный загодя вытащил часть груза: мальчик свернулся калачиком на дне и Боня плотно уложил на него вынутое.
– Не сильно давит? Дышать можешь? – донесся до Тима приглушенный вещами голос рыцаря. – Ты потерпи немного. На той стороне сам вылезать будешь, так ты поаккуратнее, банку с сахаром не разбей.
Тимыч неожиданно для себя рассмеялся, не удержался, – Боня даже в такой момент оставался Хозяйственным.
– Люпа, на старт! Марш! – прерывающимся голосом скомандовал рыцарь: он уже начал метать камни. Звон и хруст подсказали Тиму, что сабля принялась за дело. Лошадь сходу помчалась в бешеной скачке, все быстрее и быстрее; повозка часто подпрыгивала на едва выступающих из земли пеньках. Лязг рубящей стали приблизился… стал еще ближе… остался позади. Возок остановился, и Тимыч понял, что все. Приехали. Даже испугаться не успел, надо же! Осторожно раздвигая наваленное барахло, мальчик выбрался наружу. Люпа тяжело дышала, ее бока ходили ходуном, но главное было то, что лошадка оказалась целой, ни единой царапинки!
– Ура Боне! – завопил Тим, спрыгивая на дорогу. – Я живой, Люпа тоже! Боня, мы здесь! – и запрыгал по-обезьяньи от счастья.
Вдруг наступила тишина. Ни стука камней, ни посвиста сабли, ни треска падающих обломков, ничего… Мальчик осторожно подкрался к просеке: заложив руки за спину, не таясь, среди трухлявых пеньков стоял Бонифаций – удивленный, но спокойный – и что-то недоуменно разглядывал у себя под ногами.
– Боня! – Тиму стало дурно. – Спасайся!
Рыцарь повернулся к нему, поманил рукой:
– Иди сюда. Не бойся, все в порядке. Иди!
Тим немного помедлил, а затем, то и дело пригибаясь, словно по нему стреляли хулиганы из рогаток, побежал к Боне.
