— Ну не три и даже не пять. Есть правила, по которым ездить быстрее девяноста километров нельзя.
— Почему?
— Для безопасности…
Жюбо провел по подбородку — щетина уже начала превращаться в настоящую бороду.
— Так, — сказал мертвец. — Мы с Манадой выезжаем сегодня же. Вы обеспечиваете нас маскировочными средствами и вывозите из Ростова. Показываете, где проходят рельсы, и на этом мы с вами прощаемся.
— А что вам конкретно надо? — спросила Даша, пряча очередную ассигнацию под диван.
— Ножницы, бритва и пластилин, в первую очередь. Потом, крепкие нитки, пара ножей и вся возможная косметика. Тональные кремы и помада… я правильно сказал?
— Да. — Кивнула Даша.
— Еще краска для волос, запас одежды, несколько десятков булавок, сумка для денег, пожалуй, все. В этой маленькой базе данных, нет точного адреса Светка?
— Ее имя Света, имена у нас тоже склоняются.
— Ясно. Тогда вы идите за покупками, а мы приведем себя в порядок. Вперед.
— Макс я схожу одна, а ты останься, — сказала Даша. — Вдруг нашим друзьям что-нибудь понадобиться.
— Хорошо дорогая.
— У тебя есть еще булавки? — спросил Жюбо Дашу.
— Да, в ванной.
Жюбо встал, сделал Манаде знак и повел в ванну. Когда они скрылись за дверью, мертвец включил душ и зашептал ей на ухо:
— Пока ни слова о воробье или о чем-нибудь странном. Наверное (вырезано цензурой) уже нашли их.
— А почему так быстро? — прошептала Манада в ответ.
— Наверное, они каким-то образом навели на Дельту неприятности. Все же они не умнее, чем колода для рубки дров моего дяди. Но все потом, а теперь раздевайся, я приведу тебя в норму.
— А что воробей…
— Потом!
Манада фыркнула и скинула с себя платье. Она уже перестала стесняться Жюбо — тот видел ее голой не раз, да еще после того, что случилось во Сне… Жюбо завел ее в душ и разделся сам. Он тщательно отмыл ей раны на спине, поработал над лбом — там скопился гной. Потом Манада сделала то же самое с его боком. Отмывшись, Жюбо поставил Манаду перед зеркалом, взял с полочки несколько скрепок и потянул за волосы вверх. Кожа натянулась девушка хмыкнула. Такой гладкой кожей, она не могла похвастаться даже в детстве. Вона аж заблестела, как лысина старика.
Жюбо вначале просто закрепил кожу на затылке, Манада вернулась к нормальному облику. Мертвец согнул булавку так, чтобы она случайно не раскрылась и спросил:
— Какое ты хочешь лицо?
— А что я могу выбирать любое?
— Ну почти. Допустим ты хочешь, чтобы рот стал немного пошире?
— Можно попробовать…
Жюбо взял ее за скулы и немного потянул на себя.
— Как?
— Смешно. — Манада действительно улыбнулась.
— Да, поначалу такие игры с лицом забавны. — Жюбо тоже усмехнулся. — Оставляем?
— Ну…
— Через пару недель регенерация потечет быстрее и кожа выправится.
— Давай.
Мертвец начал медленно перебирать кожу, создавая складку на затылке и защелкнул булавкой. Губы девушки стали немного тоньше и шире.
— Теперь носик.
Манада стояла лицом к зеркалу, он позади. Его руки прошли в подмышках и легли на лицо. Вдруг Манада поняла, что это похоже на какую-то любовную прелюдию. Жюбо это так, по всей видимости не воспринимал, она повернула голову и взглянула вниз. Нет, воспринимал и еще как воспринимал!
— Жюбо у тебя там кое-что упирается мне в ягодицу, — проворковала Манада. Мертвец взглянул вниз и поморщился.
— А смысл? Я все равно ничего не почувствую. Можно его хоть отрезать, пока Обезболиватель не выйдет, он мне не нужен.
— Нет, резать мы ничего не будем.
Манада повернулась к нему целиком и положила руки на грудь. Она не дышала, он тоже, в его груди не билось сердце, а даже если бы билось, ладонь девушки не смогла бы ощутить это. Ее светло-мутные глаза смотрели в его темно-мутные. Ладони Манады поползли вниз.
— Неужели ты даже этого не чувствуешь? — спросила девушка.
— Нет. Хочешь, я повторю с тобой тот же фокус?
— Да-а…
— Ну как?
— Ты прав, ничего. А может хоть это…
Она положила ему на затылок руку и наклонила вниз. Губы встретились, языки облизали друг друга и… ничего. Чтобы понять каково это, представьте, что твориться у вас во рту после обезболивания у зубного. В таких случаях откусить себе язык — раз плюнуть, а мертвецы вообще ничего не чувствовали. Но продолжали целоваться…
Она гладила его затылок, вторая рука пыталась ощутить тепло от груди. Он исследовал ее тело ладонями. Две каменные статуи пытались добиться близости, хоть что-то ощутить, но тщетно. Он задумчиво смотрел в зеркало, сквозь дыру в ее голове. Двое возлюбленных, или просто любовников, бесчувственные как чурбаны. И тут обзор прервался, а на лицо Манады упали складки его кожи. Она нечаянно сорвала булавку с его затылка. Это стало для нее холодным душем. Она оторвалась от его губ и взглянула на морщинистое лицо. Она целовалась с мертвецом, прожившим в Мире две ее жизни, а еще страдавшим в аду целую вечность. Он увидел разочарование на ее лице и резко развернул к зеркалу.
— Потом, — сказал Жюбо. — Через две недели мы станем нормальными людьми с нормальным болевым порогом. И тогда…
— Что?
— Не знаю Манада. Сейчас у нас обезболено не только тело, но и душа, мораль, разум… Посмотрим, что с нами будет потом…
— Согласна.
— Сделать тебе глаза поуже?
— Нет лучше наоборот.
— Я ослаблю булавку….
Закончив с Манадой, Жюбо поменялся с ней местами. Теперь он стоял перед зеркалом, а она натягивала его кожу. Когда вернулась Даша, они уже вышли и расхаживали по квартире голышом, в ожидании косметики. Последним штрихом стало залепливание дыр от пуль, перекраска волос и макияж лица. До самого вечера мертвецы говорили только по делу.
Первый краешек ночи накинулся на Ростов, возле берега Дона припарковалась белая семерка. Из нее вылезли двое мужчин, и пошли к сидящему на берегу рыбаку. Над ними по длинному мосту пронесся поезд, оглашая пространство перестуком шпал. Мужчины поговорили с рыбаком, тот кивнул и куда-то ушел. Спустя минут двадцать, за которые из машины вылезли две девушки, а молодой парень выкурил две сигареты, на медленной глади воды показалась лодка. Она плыла против течения, рыбак размашисто греб веслами. Он пристал к берегу и получил несколько крупных купюр, от длинноволосого блондина с немного вытянутыми губами. Рыбак поклонился и как мог быстро ретировался с берега. Мужчины пожали друг другу руки, девушки не стали прощаться. Следом одна пара села в лодку и поплыла через реку, а вторая еще какое-то время стояла на берегу и махала руками.
