Мама немного поплакала, но быстро успокоилась. Все вместе поужинали, телек посмотрели. Потом я в инете посидела. Даже подумала почитать о ведьмах. Но потом... Я сказала себе: «Стоп, я уехала из этой странной деревни. Детка, выкинь ерунду из головы и ложись спать». Что я и сделала. Поставила телефон на зарядку, выключила ночник и закрыла глаза. Сплю. Вдруг чувствую холод. Ноги словно во льду находились. Прячу их под одеяло, но все равно холодно. И даже как-то сыро. Открываю глаза, а я в кромешной тьме. Разрушенный дом, я лежу на гнилых досках, ноги укрыты какой-то тиной. Конечно же я закричала от страха. И в этот момент в кустах зажглись красные огоньки. Их было так много! И я не сразу поняла, что это были глаза. Тут я опять заорала. В ужасе вскочила, побежала куда-то, врезалась в забор, а на колу висел череп коровы. Он повернулся ко мне, начал кричать, глаза зажглись адским пламенем. Тут я вообще обезумела. Орала и хотела убежать, но коровий череп соскочил с забора и покатился по тропе, ну, а я за ним. Хорошо хоть, он перестал реветь. Шла я за ним, а череп провел меня через лес и вывел к деревне. Мне стало легче от того, что вышла к людям. Хотела в первый попавшийся дом постучать, но череп издал звук и я опять пошла за ним. Собаки просыпались и лаяли на нас, но черепу было пофиг. Вдруг он сменил направление, резко повернул налево и покатился быстрее. Я за ним со всех ног. Он остановился у какого-то дома, в темноте же непонятно. Постоял возле калитки. С калитки неожиданно соскочил замок, она открылась и череп покатил дальше. А дальше, нашим препятствием стала огромная белая собака. Она подняла вой, но череп зыркнул на нее и та сорвалась вместе с цепью. Куда она убежала, фиг ее знает. Я почти сразу же перестала слышать лязг цепи. А череп тем временем подкатил к крыльцу, по ступеням перевалился и боднул дверь. Она открылась. Я была испугана, но все же поднялась на крыльцо. Череп испарился, а я поняла, что этот дом был мне знаком. Я сразу к тебе бросилась и начала будить, но ты словно чем-то стукнутый спишь — недобудишься.
Регина остановила свой рассказ, почувствовав запах еды. Владимир орудовал вилкой, переворачивая жареные куски мяса в сковороде. Рядом на плите в чугунке грелась картошка.
— Я и так и так пыталась тебя разбудить, но не получалось. А потом, словно наваждение со мной случилось: лунный свет показался в окне, что-то меня подтолкнуло взять твою голову в свои руки и напрячься. Я тебе послала какую-то мысль, но сейчас уже не помню. Потом это чувство меня отпустило. Очнулась. Я сижу сверху на тебе, ты орешь, а я просто охреневаю от всего. Что происходит, блин? Ещё немного и моя кукуха точно отъедет.
Владимир разложил на столе несколько тарелок. Тут было и обжаренная свинина, и картошка со сливочным маслом, и наспех нарезанные овощи. Маринованный лук лежал в отдельной тарелочке. К своему удивлению, Регина не отказалась и от него. Всего понемногу она положила себе в тарелку и принялась уплетать за обе щеки.
— Я готовлю не очень. Мужик всё-таки. Женщины в доме нет. Поэтому еда такая, простая, — виновато произнес Владимир.
— Всё вкусно. Всё очень вкусно, — сказала с набитым ртом девушка.
— А то говорила, мы с семьёй поужинали. Видать, совсем не сытно готовит хозяйка, — посмеялся Владимир, впрочем тут же извинился. — Я не хотел обидеть твою маму. Просто я удивлен.
— Чем? Ем много?
— Нет, я за здоровый аппетит. И женщина, по-моему мнению, должна быть здоровой и дородной. Чтобы румянец был как красное яблоко и крутые бока, чтобы было за что держаться. Хотя с последним я переборщил, не для детских ушей были сказаны слова.
— Ты что, Владимир? Какой я тебе ребенок?
— Пока не замужем, ты ребенок. И отвечает за тебя твой отец. А пока ты здесь находишься — я. Поэтому в твоей проблеме буду разбираться я и я же найду выход.
— Не мало ли на себя берешь, папаня.
— Нормально, как положено. Давай, ты доедай и спать ложись, а я пойду Акбая найду. А то где-нибудь зацепится цепью и ищи-свищи его потом.
Регина кивнула ему. Владимир взял с полки фонарь, накинул лёгкую куртку и вышел из дома, предварительно закрыв дверь. Регина почувствовала себя спокойно. Ее отпустили тревога и страх. По телу растеклось тепло. Даже босые ноги согрелись. Оставив тарелки не столе, Регина задула свечу и нырнула под тяжёлое одеяло. Кровать ещё не успела остыть. Довольно зевнув, девушка накрыла голову одеялом и моментально уснула.
А Владимир тем временем обходил деревню. Он искал в кустах Абая, звал его, стараясь не разбудить соседей, но никак не мог найти собаку. Завидев последний дом, Владимир предположил, что испуганный пес умчал в лес искать убежища.
— Волосатая шкура, ищи теперь тебя в темноте, — выругался Владимир.
Но ничего было не поделать, Акбая надо было найти. Мало ли какая опасность с ним могла произойти. А вдруг он зацепился цепью за сук и не может вырваться? Или придавило его, собачью душу, гнилым бревном. Нет, друга надо было выручать. И Владимир, светя перед собой фонарем, направился в сторону дома, а позже свернул в лес.
Собачьих следов не было видно. Владимир решил пойти по знакомой тропе, ведущей в соседнее село Волчиха. На ней трудно было заблудиться, да и с Кешбеком они часто ходили, когда искали приключения или проводили экскурсии. Редкие кусты сменялись мелкими кустарниками, поэтому обзор был хороший. Если Акбай убежал в эту сторону, то Владимир увидит его издалека. В этой местности негде прятаться, разве что за старым разросшимся пнем.
Владимир освещал фонарем то одну сторону леса, то другую. Всякая живность, попав под луч, тут же пряталась. Совы трепетали и, ухнув, улетали с насиженного места. Зато мошкара налетела на свет. Она кружила вокруг фонаря, хотела попасть к свету, но Владимир не давал козявкам засидеться. Он решил позвать пса:
— Акбай!
Зычный голос раскатился по лесу. Деревья скрипнули, покачав макушкой. Трава шевельнулась и волной встрепенулась вдаль. Вдалеке стая птиц сорвалась и закричала: до них дошла вибрация от голоса и спугнула их. Владимир повторил свой зов. Он подождал, пока станет тихо и напряг слух. Из далека послышался ответный лай,
