Глава одиннадцатая
Мы проснулись к обеду. Вместе.
— Доброе утро, моя дайари, — сказал Лир ласково.
Доброе. Верней добрый день уже.
Маг улыбнулся.
— Выспалась? — спросил Лир, поглаживая меня по щеке пальцем.
Да.
— Это хорошо, — ответил загадочно он.
Почему? — не удержалась я от любопытства.
— Потому что после сегодняшнего бала, я тебе спать не дам, Ари, — ухмыльнулся этот ненормальный, а потом потянулся и скинул одеяло.
Я хмыкнула про себя. Кто бы сомневался в его намерениях. Они у него чисты и прозрачны, как слеза. А для меня важно другое, когда мы любим друг друга, Лир полностью снимает защиту, и я могу читать его мысли. Все до единой. Они, правда, не всегда приличные, но все-таки… Даже сосредоточиться пытаться не нужно.
Собрались мы быстро, перекусили, и отправились в город. Вчера я была такой уставшей, что даже толком не рассмотрела дворец. Он меня впечатлил слегка, а сегодня — еще больше. Красивый, мощный, сделанный целиком из камня. Малахит, золото, белый и черный мрамор. Впечатляет. Ничего подобного не видела. А каждая арка и окно — вообще произведение искусства. На них замысловатые узоры, и все — разные. То переплетенные виноградные ветви с ягодами (Лир сказал, что виноград — символ плодородия, и узор с ним есть в каждой семье над дверью), то крохотные птички, поющие в ветвях, то сами гномы, которые работают с кирками в шахте.
А сам город, название которого звучало на гномьем так вычурно и длинно, что я не смогла запомнить, был очень большим.
— Больше Аридейла в десять раз, — сказал Лир, когда мы пересекли очередную улочку.
И как тут чисто.
— Гномы помешаны на чистоте. Я не удивлюсь, что вчера они больше поразились не нашему приходу, а тому, как мы выглядели.
Я хихикнула про себя.
— Пойдем сначала платье выберем, — сказал Лир, показывая на большую лавку, приветливо освещенную маленькими голубыми и зеленым фонариками, смахивающими на новогодние гирлянды.
Несколько гномов, разбиравших товар, сразу уставились на нас, когда Лир открыл дверь и звякнул колокольчик.
— Ваше высочество, леди, — поклонились тут же гномы. — Я хозяин этой скромной лавки — Лонк, — представился гном, выходя из-за стойки.
Да уж, скромной. Столько всего, что глаза разбегаются.
— Моей дайари нужно платье на сегодняшний бал, а мне — костюм, — сказал Лир, улыбаясь.
Гном кивнул.
— Пойдемте, посмотрим, что у нас есть. Матильда, — крикнул гном. — Помоги леди.
Из-за ширмы вынырнула гномка, одетая в пестрое ситцевое платье.
— Пойдемте, леди Ариадна.
Я кивнула, посмотрела на Лира, который увлеченно разговаривал о чем-то с Лонком, и пошла за Матильдой.
Платьев было много, очень много. Прошло часа два, прежде чем мы подобрали подходящий наряд для меня. Легкое белое платье в пол из атласа, которое начиналось от груди и заканчивалось у щиколоток. Юбка внизу была слегка пышной и напоминала мне перевернутую лилию. Матильда сказала, что это платье сшито идеально для меня. И я с ней согласилась.
— Леди Ариадна, у меня есть для него очень красивый кружевной комплект нижнего белья, — сказала швея.
Я покраснела, но кивнула, чтобы принесли. Померила, снова покраснела и решила, что Лиру точно понравиться.
Мне уже сейчас хочется увидеть его на тебе, Ари, — раздался в голове голос Лира.
Я снова покраснела, вынырнула из-за ширмы. Лир с хозяином лавки пил чай за небольшим столиком.
Я, наверное, долго.
Ничего. Сейчас выберем обувь тебе, а потом отправимся за украшениями.
Я про себя застонала. Лиру проще сразу всю лавку купить. Мне же все понравиться.
Лир спрятал улыбку, расплатился за мои и свои покупки из волшебного кошелька, взял сверток, и, попрощавшись с продавцами и радушным хозяином, мы вышли на улицу. В семи обувных лавках, в которых мы побывали, мне ничего не приглянулось. Многое подходило, но…это все было не то. Как же мне хотелось свои любимые хрустальные туфельки.
В воздухе что-то звякнуло, Лир остановился и уставился на меня. На мостовой стояли именно мои хрустальные туфельки. Это как? Моя магия же не вернулась.
— Не знаю, — сказал Лир. — Бери, давай. И пошли к ювелиру.
Я, абсолютно не верящая своему частью, подхватила туфельки и всю дорогу до ювелирной лавки, глупо улыбалась.
Что было дальше, хоть убейте, не помню. Серебро, сапфиры, аквамарины, алмазы…. Я зажмурилась, села на стул и не встала, пока Лир и гном-продавец о чем-то разговаривали.
— Открывай глаза уже, я купил все, — спокойно сказал Лир.
Чего? Он рехнулся? Он помешался? Ему врача надо? Куда мне столько?
Лир расхохотался, а я обреченно вздохнула. Я же пошутила. Пошутила насчет целой лавки. Но Лира уже было не остановить.
— Может, поцелуешь меня, — сказал Лир, когда мы вышли с тремя большими коробками из пустой ювелирной лавки, которая до этого была наполнена серебряными изделиями.
Может, лучше кирпичом его приложить? Глядишь, поумнеет.
Лир резко остановился, посмотрел на меня, и я поняла — обидела. Он же от души, а я… В глазах защипало от горечи.
— Да не обиделся я, — сказал Лир, ставя коробки на землю. — Просто хочу тебя порадовать. Ты же моя дайари, черт возьми. И будущая королева. У моей матери целая сокровищница вон была, и у тебя тоже будет.
Ой, мамочки!
— Так что там насчет поцелуя? — спросил Лир невозмутимо.
Я подошла к нему и поцеловала в губы, почувствовав, что Лир разрешает читать мне свои мысли — об одной вредной русалке, в которую он умудрился по уши влюбиться.
А у меня опять гормоны взбунтовались! Чтоб их! Еще неизвестно, кто кому спать не даст этой ночью.
Во дворце слуги забрали у нас свертки и отнесли наверх, а мы с Лиром спустились на кухню, попросив бутербродов. До бала оставалось два часа, и мы еще успели связаться с Араном, принять ванну, высушить мой хвост и рассмотреть все украшения, которые купил Лир для меня. Они были прекрасны. Все разные — с разными синими камнями и серебряными нитями.
— Советую вот это одеть на бал, — сказал Лир, показывая на ожерелье из сапфиров в виде капелек, и на такие же серьги.
Я кивнула, соглашаясь. Собрала все украшения в коробки, заметив, что Лир уже оделся. Я намекнула, чтобы он оставил меня собираться одну.
— Нет уж, я помню, чем в тот раз закончился бал, — едко сказал Лир и уселся в кресло возле камина, неотрывно смотря на меня.
Я психанула и стала одеваться. Сам напросился. Если опоздаем — будет он виноват, вон какие глаза-то у него. Потемнели, блестят, как от вина. Дышит так, будто ему воздуха не хватает.
