Никогда в жизни Хубаксис ибн Касаритес не был настолько близок к смерти. Лицо Креола почернело от ярости, и он не принялся крушить все вокруг лишь потому, что рядом по-прежнему спали одалиски.
Так что он просто схватил Хубаксиса за шею и стиснул так, что у того едва не вывалился глаз. О, маг умел сделать так, чтобы джинн не развоплотился, не скользнул прямо сквозь его руку!
Но тут до него донеслось… присутствие. Не звук, не запах, но что-то неуловимое, колебание эфира, которое заметил бы только опытный маг.
Креол повернулся, не выпуская Хубаксиса. Его ноздри раздулись, маг пытался ощутить присутствие четче. Кто, что, где?..
В ароматы масел и притираний вкралась чужеродная нотка. Тоже сладко-приторная, но с привкусом… гнильцы. Тлена. Разложения.
Креол не так искусно различал нечистых тварей, как старуха Галивия или его собственный дед, но этих уж распознал. Лилу! Скверные создания ночи, что соблазняют и подчиняют себе женщин! Под покровом тьмы они прокрадываются в гаремы и там украдкой ласкают чужих жен, сосут их энергию, а иногда оставляют с полными животами и так порождают новых лилу.
Не будь гарем запретным для него местом, Креол давно бы обнаружил этих тварей. Встречай он хоть иногда императорских жен, давно бы обнаружил в них изменения. Сейчас он всматривался и замечал то в одной, то в другой следы злых чар, будто дымные клубы над головами, общую чахлость и увядание.
Сколько здесь этих тварей? Как давно они сюда проникли?
Креол быстро отметил одного, второго, третьего… минимум пять, но скорее еще больше. Одни прячутся в сундуках и чуланах, под кроватями и за занавесями. Другие… другие маскируются под одалисок и сейчас украдкой следят за Креолом. Надеются, что он их не распознает, что уйдет несолоно хлебавши.
Маг взял себя в руки. Пока они не знают, что разоблачены, будут сидеть смирно. Лилу — твари никчемные, дохляки, но если резко спугнуть — могут суметь сбежать, а то и навредить наложницам. Этого допустить нельзя, император придет в страшный гнев, если его жены пострадают.
Так что Креол нащупал в суме благовоние Зкауба и одними губами произнес Замешательство. Он мог запереть лилу в гареме Удержанием или даже взять под контроль Подчинением… хотя на всех благовония может не хватить… неважно, это все равно не годится.
Все осложняют наложницы. Креолу всегда плохо давались избирательные чары.
Пожалуй, разумнее всего — просто изгнать.
Креол щепотью рассеял благовоние и мерным шагом двинулся вдоль стены. Для вида браня Хубаксиса, суля ему все кары земные и небесные, другой рукой он осенял пространство знаками, оставлял незримые печати, которые по его воле вспыхнут все разом.
Вот маг сделал еще шаг. Еще. Замер на пороге. Почувствовал кожей, как замерли и лилу в своих укрытиях. Сейчас… если Креол сейчас выйдет за порог, они не сдвинутся с места. Если повернется к ним лицом — разом бросятся.
Креол не вышел и не повернулся. Он резко сжал кулаки и выкрикнул:
— Тхе-борра-пхен!
Слово Изгнания зажгло все печати! Они замерцали так, что стало больно глазам, и лилу завыли в голос!..
В сундуках и чуланах, под кроватями и за занавесями раздавались хлопки. Нечистые твари исчезали, с воплями удирали обратно в Кур. Несколько прекрасных женщин обернулись мохнатыми карликами с остроконечными ушами… и тоже исчезли, тоже удрали в Кур.
Или не в Кур. Креол понятия не имел, где обретаются лилу, за пределами обычных пространств таится бездна тонких миров, и то, что из них просачивается, обычно человеку враждебно.
Но эти больше не вернутся. По крайней мере в ближайшие годы. Чары изгнания ведь не просто выбрасывают нечисть туда, где ей предначертано быть, но и закрывают обратный путь. Налагают запрет на возвращение.
Сделать все бесшумно не вышло. От огней и воя одалиски стали просыпаться. Креол мог сказать Усыпление, но оно не подействует на многих разом, а Великое Усыпление он пока что не освоил.
Потому он просто снова сказал Невидимость и замер, удерживая за пазухой Хубаксиса. Одалиски беспокойно озирались, верещали, болтали на нескольких языках, но постепенно стали затихать. Они, кажется, даже не заметили, что несколько из них пропали, а значит, с изгнанием лилу морок спал, и женщины перестали помнить тех, кого считали сестрами по гарему.
Креол уже собирался незаметно уйти, когда вдруг заметил, что одна наложница не возвращается в постель. Более того — она смотрит прямо на него, и на карминовых губах змеится улыбка.
Она не была из лилу. Лилу — мужчины, инкубы, эта же… Креол вгляделся в ауру, и на одно мгновение в груди замерло сердце. Показалось, что он снова увидел ту, что являлась когда-то под видом харимту.
Но нет… нет. Не она. Аура иная, совсем. В ней тоже прячется та невозможная красота, что заставляет переставать дышать, но другого сорта.
Это существо — не богиня, а наоборот.
У нее были смоляные волосы и бледная кожа. Она шагнула к Креолу, и иллюзорный лик начал сползать, таять под жестким взглядом мага. Появились клыки, появились длинные когти.
Потусторонняя хищница. Вальяжная и грациозная. Она улыбнулась тому, кто увидел ее такой, какова она есть, и Креол с сомнением спросил:
— Ты лилиту?
— А тебе бы хотелось? — вкрадчиво спросила демоница.
— Ты не лилиту, — решил Креол. — У тебя волосы черные.
Демоница аж рассмеялась. Смех у нее был как пение соловьев. Плеск играющей в сумерках рыбы. Шелест деревьев под ночным бризом.
— Профессионал!.. — прикрыла она губы веером. — Но ты что же, впрямь считаешь, что мы все златоволосы?
— Так в книгах написано, — сказал Креол.
— Должно быть, этим книгам много лет. Мода меняется… Креол.
Маг мрачно уставился на нее, размышляя. Раз у нее черные волосы, она либо не лилиту, либо какая-то ущербная лилиту, и плевать, что она там говорит. Нет, волосы у нее красивые, водопадом ниспадающие на шею и грудь… так, не думать об этом. Черноволосая лилиту должна быть слабой, ей хватит одного заклятия. Надо убить ее прямо сейчас… мысли путаются.
Нет уж!.. его даже Прекраснейшая не… он был в Башне Похоти и не… какой-то суккуб — ничто!..
Тем временем лилиту изящно перетекла в кресло и уселась, закинув ногу на ногу.
— Нравлюсь? — ласково спросила она. — Иди ко мне.
За пазухой забилось. Хубаксис пытался вырваться. Он вонзил когти в грудь хозяина и мерзко, похотливо заверещал:
— Иду, иду, любимая!.. пусти, хозяин, я ей служить буду!..
Креол моргнул. Эти вопли его отрезвили. Он вдруг понял, что уже сделал два шага вперед, словно обычный смертный. Понял, что в его разум забрались властные руки и шарят там, как в своем чулане.
Необыкновенное могущество. Это не просто лилиту. Воистину се владычица человеческих желаний и помышлений.
— Это ты, — произнес он. — Ты заколдовала того мальчишку.
— Он меня увидел, — сразу догадалась лилиту. — Ничего не понял, но мешал мне. Но он был так юн и хорош собой, что я не тронула его, а наоборот. Вознаградила лишними годами жизни, пусть и… немного монотонными. Кстати, что с ним сталось?
— Он убил шестерых и едва не сошел с ума.
— Ах, какая жалость… а ведь он мог исцелиться иначе. Решить все свои проблемы. Вынести ценный урок. Если бы он каждый день проживал достойно, то среди них оказался бы и единственный настоящий…
— Он упоминал, что однажды соблазнил царевну, — зачем-то сказал Креол.
— Каким бы прекрасным это стало завершением! Но что ж, ему не повезло. Посмотрим, повезет ли тебе.
Креола словно ударили в лицо. Вокруг все завертелось, он мгновенно погрузился в сон, в навеянный нечистой тварью морок… сон, способный длиться годами и десятилетиями, вместить в себя целую жизнь и выпустить мгновение спустя, но обезумевшим и не помнящим себя.
Но Креол отличался от мальчишки Уруку. Всякий маг умеет контролировать свои сны, для этого даже магия не требуется. Если бы еще Креол не знал, что спит, у лилиту могло что-то получиться… но он знал.
