картинкой он был жестоким и эгоистичным. Генрик врал ему, притворялся хорошим, верным Перуну, а на деле он просто убегал от того, что совершил. Генрику было дело до кого-то, кроме себя?
Огонь пылал в нем, и, если повезет, все его глупое «я» сгорит. Как он мог восхищаться этим чудовищем?
Был ли он лучше Генрика? Он напился до беспамятства в ночь убийства Роксаны, потому что иначе не мог.
— Дыши, — одно слово распутало узел в его груди. Перед ним возникли пристальные глаза Бригиды, рыжеватые кудри обрамляли ее бледное лицо в первых лучах солнца. Почему она верила в такого неудачника, как он?
Она боролась с деревней ради него. Но мог ли он с уверенностью утверждать, что не виновен? Если Генрик мог изнасиловать девушку, напившись, то было ли возможно…?
— Я сам видел, как они пошли в Безумный лес, — сказал мужчина, толкая телегу с овощами.
— Они решили прикрыть убийство? — ответил второй, стоя на пороге магазина.
— Может, ведьмы в этом замешаны.
Мама говорила, что отец разберется.
Каспиан поднял голову. Посетители таверны собрались на площади, с подозрением смотрели в их сторону и шептались.
— Кто-то отвязал лошадей. Это плохо, — Стефан заслонил собой Каспиана от жителей деревни. Но если опыт на что ему указывал, так это на то, что таким их не отогнать.
Даже роль Бригиды как Жницы смерти Мокоши могла не защитить его, как только разлетятся слухи. Он не хотел втягивать их в это.
Тучи собрались на горизонте. Раздался гром.
Темные силуэты леса на сером горизонте… Холст без красок и жизни…
Родители закрасили грехи Генрика. Они скрыли бы и убийство, смели бы его как пепел с погребального костра Роксаны, рассеянный ветром.
Если бы он хотел, он мог позволить это убрать. Его жизнь тянулась бы дальше, он ушел бы в изгнание. Может, стал бы жрецом, как Генрик.
Но что делать жертвам, как Дорота и семья Роксаны, потерявшим дочь?
А его родители? Все это делалось из-за их странной любви к сыновьям. Но деревня не забудет и не простит.
— С этим нужно покончить, — он отвернулся от деревни и посмотрел на Бригиду.
— С чем? Ничто еще не закончилось, — ровно ответила она. — Мне нужно разобраться до заката.
Сорвать вуаль.
Он глубоко вдохнул и выдохнул.
— Я больше не буду подвергать тебя опасности.
Он попытался уйти, но она схватила его за руку.
— Ты и не подвергаешь. Я решаю, что я делаю, — она потянула его за руку. — Сюда. Я знаю быстрый путь обратно.
— С ума сошла? Нам нужно вернуться в замок, пока толпа не собралась, — возразил Стефан. Но люди на площади шептались, и он добавил. — Хорошо. Разделимся. Идемте.
Каспиан побежал с Бригидой к замку следом за Стефаном, дороги были все еще грязью, окруженной голыми полями. У перекрестка Стефан кивнул ему и побежал в сторону замка. Приманка.
Он крикнул ему благодарность, пока они бежали к лесу, но вой ветра поглотил его голос. Они бежали, прижимаясь к ограде между фермами, холодный дождь стал стучать по его разгоряченной коже. Молния вспыхнула в небе.
— Мамуся, — Бригида нахмурилась, глядя на небо. — Что-то не так дома.
Дома? Туда уже могли добраться его родители.
— Нужно спешить.
Они заходили глубже в лес сквозь заросли чащи, по узким извилистым тропам, которые он никогда не видел. Его ноги парили, минуя реку, ставшую шире от дождя. Лес проносился мимо зелено-коричневыми пятнами. Они добрались до домика вдвое быстрее обычного, озеро виднелось за ним, сияло в свете утра. Это была магия?
Отец и мама стояли у двери, Эва, укутанная в лиловую шерстяную шаль, стояла на пороге и хмуро смотрела на них. Он протягивал тяжелый мешочек, полный монет. Его тонкая ладонь была кожей, натянутой на кость, она дрожала, пока он протягивал деньги Эве, скрестившей руки на груди.
— Не нужно глупостей, — отец протягивал руку с мешочком.
Она отбила ладонь. Мешочек лопнул на земле, серебряные монеты рассыпались и увязли в грязи.
— Невинность не купить, — глаза Эвы яростно пылали.
— Мы не пытаемся вас купить. Наш сын хороший человек. Он защищал деревню от воров скота, спас деревню от голода, заметив испорченные посевы раньше, чем зараза распространилась. Все, что он делал, было на благо деревни, — сказала мама тоном, который обычно приберегала для уговоров сложных аристократов.
Эва склонилась, будто волк подступал к добыче.
— Добрые дела не отменяют того, что он сделал с Роксаной.
— Они любили друг друга, они были помолвлены с детства. Это был вечер перед их свадьбой. Вы же тоже были юны, помните? Они делали то, что делают влюбленные молодые люди. Это произошло случайно, трагедия из-за выпивки, — мама сцепила ладони будто в молитве, опустив голову.
Эва плюнула.
— Я видела ее тело. Это не был несчастный случай. Он…
— Хватит! — закричал Каспиан. Ему не нужно было слышать детали. Безжизненное тело Роксаны уже было выжжено в его памяти.
Они повернулись к нему.
— Каспиан! — охнула мама и потянулась к нему.
Отец выставил руку и остановил ее.
— Вернись в замок, Каспиан.
— Бригида, немедленно отойди от него, — Эва потянулась к Бригиде, но та отошла от руки матери.
— Нет, — Бригида и ее мать смотрели друг на друга без слов.
— Каспиан, мы со всем разберемся, — сказала мама.
— Что вы делаете? — его голос дрожал, он смотрел на родителей по очереди. Настоящий вопрос был скрыт его страхом. Они думали, что он это сделал?
Улыбка мамы была слишком напряженной. Так она выглядела, когда была расстроена, но надевала смелую маску. Отец пристально смотрел на него. Бездонный темный оникс.
— Убираем за тобой.
Все его тело дрожало.
— Хватит этого бреда, Бригида, — Эва оттащила ее от него.
Каспиан смотрел на свои пустые ладони.
В ушах звенело. Все расплывалось перед глазами. Отец, мама и Эва спорили, а Бригида пыталась вырваться из хватки матери.
— Каспиан не навредил бы ей намеренно. Он был пьян. Он не хотел, — сказала его мама с прерывающимся дыханием. Он редко видел, чтобы она срывалась. С тех пор, как ушел Генрик…
— Разве это его оправдывает? Девушка мертва, — выше сказала Эва.
— Вы должны понимать. Он — нежная душа. Он не может вытерпеть вида крови. Вы — мать, разве ваше сердце не может его простить? — мама потянулась к руке Эвы.
Эва отбила ее ладонь.
— Ваш сын — убийца и насильник, каким бы вы его ни считали. Его нужно отдать русалкам.
Подбородок мамы дрожал, слезы катились по ее щекам. Каспиан сжал ее дрожащую ладонь.
— Прошу, я сделаю все, чего вы хотите. Только пощадите
