— И мягких, — деловито уточнил я.
— И мягк. что? — кивнул было он.
— Кресло особо крупное и мягкое. А еще оно валялось в воздухе совершенно бесхозным, одиноким предметом безо всякого присмотра.
— Пойми, тех бригада не может сдать робота без полной комплектации! — продолжил увещевать начальник, — Кресло — штучный продукт, по спецзаказу!
— И резервного нет? — скептически отреагировал я.
— Резервное есть, — кивнул Сайто, — но тогда не будет хватать одного предмета в ЗИП, что тоже бардак!
— Ладно, — тяжело вздохнул я, — Завтра принесу.
Обидно и грустно, но я и сам не верил, что такой ключевой узел мне подарят навсегда.
— Не надо приносить! — слегка встревоженно, но радостно произнес Сабуро, — завтра с утра сами заедем, до школы.
В кабинете раздались вздохи грусти и тихие возгласы ликования — проигравшие передавали деньги более везучим.
— Но к Ода-сану все равно зайди, — успокоился начальник.
— Ода-сан, к вам посетитель из охраны, — требовательный взгляд секретаря — довольно красивой особы средних лет в брючном костюме — был понят мною верно.
— Хакамадо Итиро, — подсказал я ей.
— Можете входить, — кивнула секретарь через пару секунд после доклада.
Бюрократия — необорима, даже пяти шагов без нее не сделать.
Кабинет босса оказался на удивление небольшим — или это сказывался завал из папок и подшивок, настоящими небоскребами возвышающихся над полом? Видимо, помощники в этот раз не справлялись. Быть может, тут самое ценное — кто же мне расскажет?
За Т-образным столом из орехового дерева пожевывал кончик ручки Ода-сан.
— Присаживайся, — босс оглядел загроможденные бумагами стулья, — скинь что-нибудь вниз и садись.
Я аккуратно снял с ближнего к себе места стопку и примостился на самый край.
— Вопросы, просьбы? — Ода-сан отложил многострадальную ручку и освободил верхнюю пуговицу рубашки.
— Всего понемногу, если можно, — слегка поклонился я.
— Можно, давно пора сделать паузу, — потер глаза шеф.
— Ода-сан, простите за бестактность, но откуда такие деньги? — рискнул я начать с самого острого вопроса.
— Взятки беру, — абсолютно спокойно ответил он.
— Но, как же так, — весь план беседы тут же сбился, — Ведь нельзя…
— Если я не буду брать взятки, то мне их перестанут давать! — глубокомысленно изрек прокурор, — Все проще — фанатичные служаки никому не нужны. Мы живем в обществе и обязаны подчиняться не только законам государства, но и законам общества.
— То есть, вы оправдываете людей за деньги? — образ честного человека рушился прямо на глазах.
— Не всех. Позволь, я объясню, — вздохнул Ода-сан, — Есть дела, заведомо проигрышные для государства — при наличии хорошего адвоката, разумеется. Я это понимаю, в кланах это понимают. Но есть нюанс — рода не любят, когда их имена упоминают в газетах и на телевидении при столь неприглядных обстоятельствах. Поэтому они платят мне, вместо адвоката. Само собой, есть дела, которые я не стану закрывать — насилие, убийства, разбой. Последствия такой принципиальности ты смог ощутить на себе.
— Понятно, — все это стоило обдумать в спокойной обстановке.
— Я не собираюсь скрывать что-либо от тебя, — из стола была извлечена пачка листов и перекинута через стол — Перечень моих дел — проигранных и выигранных, с аннотациями, в наш век интернета все легко проверить.
— Зачем? — я осторожно заглянул на первую страницу. Информации, написанной мелким шрифтом, было достаточно, чтобы впечатлиться и зауважать. И тут дело не в количестве пунктов или проценте успехов, сколько в фамилиях осужденных — громкие, богатые рода. Телевизора у меня никогда не было, но некоторые слухи долетали. Выходит, правосудие над теми зарвавшимися ублюдками вершил мой нынешний шеф.
— Надеюсь, ты будешь рядом со мной еще долго, — объяснил свои мотивы Ода-сан, — И мне бы не хотелось, чтобы ты посчитал себя обманутым. С любыми последствиями.
— Я вас не подведу, — обдумав все, решился. Тема возмездия и торжества закона была мне очень близка.
— Рад слышать, — вроде как, облегченно вздохнул босс, — Что там с просьбой?
— Можно узнать поподробнее об одной девушке? — решился я, — Вот, — на небольшом прямоугольнике бумаги я написал имя и краткое описание внешности.
— Охотница за наследством? — как ни в чем не бывало уточнил Ода-сан, рассматривая листок.
— Простите? — слегка вздрогнул я.
— Да брось, должен же был я узнать, с кем буду работать, — лукаво взглянул Ода-сан, — Я не виню тебя за обман, доверять ты мне не мог. Надеюсь, сможешь в будущем. Бойцы твоего уровня не появляются из воздуха. Да и слыханное ли дело, чтобы Кавати-доно отказывался от перспективного кадра — а ведь все именно так и обстоит. Я звонил твоему сенсею испрашивать разрешение на найм, тот сразу согласился. После этого я, признаюсь, сильно удивился, начал искать и нашел, — легко пояснил босс, — Не переживай, документы у тебя надежные.
— И что мне делать? — обескуражено спросил босса.
— Информацию я найду, — хмыкнул он, скидывая листочек в верхний ящик стола, — По девочке все просто. Станешь игнорировать, нагрубишь, раскроешь — пришлют другую. Она хоть красивая? — прищурился Ода-сан и обозначил улыбку.
— Да, — смутился я.
— Тогда не теряй время и получай удовольствие, — цинично хмыкнул он, — Само собой — контрацепцию обеспечивай сам, как и контроль путей отхода от якобы озверевшей родни.
— Так без любви же нельзя, — робко шепнул я, но он услышал.
— Парень, слушай советы старших и бросай романтические настроения. Это приказ! — строго сказал он, — Иначе, неровен час, завербует тебя доступная крошка, и всех нас подведешь под смерть.
— Да, Одо-сан, — скорбно кивнул я.
— Вечером ты будешь нужен, у нас встреча с заказчиком моего убийства, — в очередной раз ошарашил босс.
— Простите? — вот уж точно стоит переспросить, не ослышался ли я.
— У меня всего пара острых дел, — спокойно объяснил прокурор, — Одно из них не выдержало справедливой и мудрой критики Императора. Второе все еще открыто и будет доведено до конца. Покушение было организовано с учетом иной реакции Императора на первое дело — якобы, тот род в бешенстве устраняет меня. Но мудрое решение Императора спутало им все карты — первым незачем мстить. Поэтому, как это принято в цивилизованном мире, после неудавшейся ликвидации следуют переговоры.
— А после переговоров? — поинтересовался я.
— Попытаются еще раз убить, — безразлично кивнул он, — На кону смертная казнь младшего сына и позор рода.
