— Она была истинной Ненавистью. Этим сказано все…
— Подожди, но… получается, что она твоя сестра, кхм… по матери?
— Получается, — согласился демон. — Но, тогда меня это мало волновало. А в итоге, натворил дел, что видимо до конца мироздания не расхлебаюсь…Прости.
— Конрад, как я могу тебя прощать или не прощать, если ты сам себя не можешь простить? А может нужно всего-лишь попробовать?
Он покачал головой:
— Девочка моя, вот только не надо придумывать для меня светлые образа. Я все равно не стану добрым, белым и пушистым. Я воин. Темный, демон.
— Пусть так, но… мыльный пузырь красиво переливается, светится и так же легко лопается. А вот кирпич — некрасивый, шершавый, угловатый, но зато надежный как… кирпич.
Конрад рассмеялся:
— Да, с кирпичом меня еще не сравнивали.
Элли до боли закусила губу и решительно выдохнула:
— Все равно, если ты будешь просто сидеть и жалеть себя, то ничего не изменится. А ты сильный, можешь все, если захочешь. Для начала может просто стоит помириться с братом? И… начать все сначала. — Девушка покраснела от смущения и пыла. — Я, наверное, кажусь тебе ужасно глупой и наивной маленькой девочкой?
Мужчина замер, а после крепко прижал к себе, уткнулся в пахнущие жасмином волосы и прошептал:
— Ты даже не представляешь, как сильно я тебя люблю, моя маленькая наивная девочка.
Когда парочка, наконец, в обнимку вернулась в замок, была уже поздняя ночь или скорее, ранее утро. Даже темные в это время обычно уже спали. Завернув за угол, они удивленно замерли: толпа, собравшаяся перед комнатой ангелессы, впечатляла.
Майкл, отделившись от резко замолчавшего при виде Повелителя и светлой, сборища, подошел к парочке и рявкнул с такой злостью, что казалось, задрожали даже оконные стекла.
— Где вы были?!
— А в чем дело?
Тот, с лихорадочно блестящими от нервного возбуждения глазами, пригладил торчащие волосы, и махнул рукой в сторону комнаты:
— Сами посмотрите.
Конрад, задвинув светлую к себе за спину, быстро зашел в помещение, и остановился в дверях. Элли, которой за широкой спиной демона ничего не было видно, попыталась втиснуться между мужчиной и косяком. Конрад, недовольно обернулся на слишком любопытную девушку, и едва сдержался, чтобы не накричать, отсылая прочь, но все же шагнул внутрь, открывая обзор.
Горничная лежала опрокинувшись навзничь, длинная юбка светло-зеленого платья из дорогого эльфийского шелка, подаренного ангелессе темным, задралась вверх, бесстыдно обнажая молочно-белые ляжки.
Шанти, сидящая на корточках перед мертвой девушкой, деловито рассматривала труп. Кивнув Владыке, она поднялась на ноги:
— Видимо убийца решил, что это Элиза. Служанка стояла спиной к двери, в темноте. Они похожи фигурами, и на ней был кулон. Я думаю, что дурочка, пока светлой не было, решила пощеголять перед зеркалом в дорогом наряде и побрякушках. Вот и поплатилась…Жертва успела закричать при нападении, сразу прибежала охрана, но уже было поздно…
Конвульсивно сжимающееся сапфировое сердечко, лежащее в луже крови, погибая, мерцало сумасшедшим светлячком.
Повелитель молча прошелся по комнате, перебегая взглядом по мебели и стенам, как друг внезапно негромко прикрикнул:
— Тихо!
Медленно поднял руку. Дверь гардеробной разлетелась щепками, явив забившуюся между вороха нарядов темноволосую демонессу. Разжалованная фаворитка невозмутимо вышла, тряхнув шикарной гривой, искривила губы в ухмылке, и подняла руку, приглаживая волосы, одновременно пытаясь что-то сказать:
— Келли, нет!
Но черный кинжал с веревочной оплеткой, опережая окрик Конрада, уже погрузился по рукоятку в пышную грудь демонессы. Та удивленно округлила глаза и сползла на пол, захлебываясь кровью.
Следом на полу оказалась и светлая, по цвету не отличаясь от белоснежной стены, а Келли невозмутимо продемонстрировала ядовитый дротик, ловко цопнутый у плеча ангелессы.
Конрад медленно кивнул, благодаря девушку, и невозмутимо склонился над трупом бывшей любовницы.
Почему? Ну почему так?! Кому она что сделала плохого, что ее так хотят убить? А эта несчастная служанка…
Забившись в самый темный угол библиотеки, ангелесса, прижимая далеко не радостную от такого внимания Рысю, плакала навзрыд.
А демоны — хоть бы что! Как будто у них каждый день убивают служанок. Да, это все из-за нее, из-за Элли. Она вечно всем доставляет неприятности. Если бы не она, то и эта девочка-служанка была бы жива…
Кошечка, сделав невероятное усилие, таки вырвалась из рук девушки и, фыркая, отбежала подальше, раздраженно вылизывая намокшую от слез шерсть.
Ну вот и кошка меня не люби-ит! Что же за жизнь такая!
Дверь в библиотеку распахнулась, на пороге возникла темная фигура. Постояла, колеблясь, и решительно направилась к девушке. Присев рядышком со светлой, Шанти, легонько тряханула ее за плечо.
— Элиза? Пойдем в комнату, там уже все убрали…
Светлая только раздраженно вырвалась, утыкаясь в кожаную обивку дивана. Шанти раздраженно поджала тонкие губы:
— Ну что ты ревешь-то?
— Хочу и реву! Тебе-то что?!
Демонесса страдальчески хмыкнула, вздохнула и неумело погладила девушку по плечу:
— Ну вот что ты такая плакса-то! Тише, детка, все хорошо.
— Я не детка-а, я взрослая женщина-а…
— Да-да, — устало вздохнула демонесса, обнимая светлую. — Пойдем… взрослая женщина, я тебя чаем напою, а ты мне все расскажешь. Мороженого хочешь?
Элли, медленно вытерла слезы и все еще всхлипывая, кивнула:
— Хочу.
Полуденная жара, обычная для южных парящих островов Небесного града, в северных землях, да еще августовской порой не чувствовалась вовсе. Освежающий ветерок приносил с горных лугов запахи цветущего вереска и горечавки, уже почти осеннее солнышко стало оранжевым, подолгу скрываясь в горных туманах.
Келли, в своей комнате, стояла на коленях перед странным, колышущимся зеркалом без оправы. Водная поверхность сверкала, отражая все ту же комнату демонессы, просто передавая голос. Властный и безразличный настолько, будто снежный ледник вдруг ожил и заговорил. Бледная демонесса, виновато склонив голову, пыталась оправдаться.
— Но, Госпожа, вы же приказывали мне убить светлую.
— Приказывала. Планы изменились. Полностью. Ее ни в коем случае нельзя убивать, наоборот…
Келли зло стиснула зубы: Тьма, неужели нельзя как-то определиться? Честно говоря, светлая раздражала ее все больше и, ранее осторожная до паранойи, демонесса, едва сдерживалась, чтобы позабыв про благоразумие открыто не вонзить кинжал в ненавистную крылатую.
