— Я мог бы догнать их и приказать следовать дальше, государь, — предложил он.
Это было искушение, но Элфонс не поддался ему. Караванщикам жарко не меньше, чем ему, а озеро принадлежит всем. Герцог и его свита могут просто подождать своей очереди. Погонщики поймут намек и постараются не затягивать свое омовение. Впрочем, и в этом случае герцогскому «поезду» до вечера придется глотать поднятую ими пыль.
Элфонс потрепал своего скакуна по холке.
— Устал ты, Озин, — я ведь уже не так легок, как бывало.
Конь фыркнул и мотнул головой.
Герцог тронул его каблуками и снова двинулся вниз. Одинокое облако ненадолго закрыло солнце, принеся краткое облегчение.
Когда оно ушло, Элфонс ввиду близости озера допил остатки воды из фляги и опять оглянулся на экипажи, медленно и осторожно ползущие под гору. Склон был покрыт осыпью, и колымаги без должной предусмотрительности могли перевернуться и разбиться вдребезги.
Герцогиня, среброголовая Алдания, помахала мужу, и он улыбнулся ей в ответ. Она тоже улыбалась — это делало ее молодой и бесконечно желанной. Двадцать два года они прожили вместе, но он до сих пор удивлялся, что ему удалось ее завоевать. Единственная дочь Ориена, предпоследнего дренайского короля, она бежала из своей страны во время войны с Вагрией. Элфонс, в то время простой рыцарь, встретился с ней в готирской столице Гульготире. При других обстоятельствах любовь между принцессой и рыцарем продолжалась бы недолго, но когда ее брат, король Ниаллад, пал от руки наемного убийцы, а Дренайская империя превратилась в руины, число претендентов на руку Алдании сразу сократилось. А после войны, когда дренаи провозгласили у себя республику, поклонников и вовсе поубавилось. Новый правитель, толстый гигант Карнак, дал понять, что возвращение ее на родину нежелательно. Таким-то образом Элфонс завоевал руку и сердце принцессы, привез ее в Кайдор и был вознагражден двадцатью двумя годами счастья.
Мысли о своей удаче помогли герцогу забыть о палящем зное и боли в суставах. Некоторое время он ехал, погруженный в воспоминания об их совместной жизни. Алдания была всем, чего он мог желать: другом, любовницей и мудрой советчицей в трудные времена. Была лишь одна область, где он мог в чем-то ее упрекнуть: воспитание сына. Только по этому поводу у них случались споры. Она обожала Ниаллада и не желала слышать ни одного слова, направленного против него.
Элфонс тоже любил мальчика, но при этом беспокоился за него. Слишком уж он боязлив. Герцог повернулся в седле, и Ниаллад помахал ему. Элфонс, улыбнувшись, ответил тем же. Эх, вернуть бы прошедшие годы — он удушил бы этого проклятого сказочника. Ниалладу было шесть лет, когда он услышал историю о гибели своего дяди, дренайского короля. С тех пор ему стали сниться кошмары, в которых его преследовал злой Нездешний. Мальчик каждую ночь прибегал в спальню к родителям и забирался в их кровать.
В конце концов Элфонс пригласил дренайского посла, славного человека и отца многочисленного семейства. Тот объяснил Ниалладу, что злодея Нездешнего схватили и отрубили ему голову. Голову эту привезли в Дренай и выставили там в музее вместе с арбалетом страшного убийцы.
На время кошмары у мальчика прекратились, но потом в Кайдор пришло известие о краже арбалета и убийстве правителя Карнака.
Даже теперь, девять лет спустя, Ниалл никуда не выходил без охраны, боялся толпы и старался избегать многолюдных собраний. На государственных церемониях, когда Элфонс требовал его присутствия, он держался поближе к отцу с расширенными от страха глазами и потным лицом. Об этом не принято было говорить, но все это видели.
Элфонс почти уже спустился с холма. Заслонив глаза, он посмотрел на окруженное лесом озеро в четверти мили впереди. Купающихся не было видно. Должно быть, они поехали дальше. Стойкий народ эти торговцы.
А ведь с ними едут женщины и дети — казалось бы, они непременно должны остановиться, чтобы выкупаться. Может быть, смекнули, что за ними едет герцог, и решили не мешать ему? Элфонс надеялся, что причина не в этом.
Ларес снова подъехал к нему и движением руки послал вперед двадцать солдат. Они рысью проскакали мимо, чтобы провести разведку в лесу.
Подобные предосторожности, к сожалению, были необходимы. За последние два года на жизнь герцога покушались трижды. Так уж заведено в Ангостине: человек остается у власти, пока у него хватает на это силы и хитрости. И удачи, добавил про себя Элфонс. Четыре наиболее знатных Дома Кайдора находились в состоянии нестойкого перемирия, но оно то и дело нарушалось спорами и вооруженными стычками. Не далее как в прошлом году князь Панагин из Дома Ришелл вступил в короткую, но кровавую войну с князем Руаллом из Дома Лорас и князем Ариком из Дома Килрайт. Произошло три сражения, не имевших решающего значения, однако Панагин потерял в третьем глаз, а Руалл во втором — двух братьев. А теперь князь Шастар из более мелкого Дома Бакард нарушил свой договор с Панагином и заключил союз с Ариком и Руаллом, что предвещало новую войну. Именно поэтому, как полагал Элфонс, Панагин и подослал к нему убийц. Согласно ангостинскому закону, войска герцога не имели права вмешиваться в споры между Домами. Но если бы герцог вдруг скончался, три тысячи его солдат, возможно, перешли бы к Панагину. Этот человек, при всех своих зверских наклонностях, хороший боец, и люди его уважают. С ними он мог бы выиграть гражданскую войну и сам стать герцогом.
«Рано или поздно мне придется убить Панагина, — подумал Элфонс. — Если выйдет наоборот, мой сын погибнет в тот же самый день». Страх перед подобным исходом стал для Элфонса тяжким бременем. Ниаллад не готов править, а возможно, и никогда не будет готов. Герцог, содрогнувшись от этой мысли, взглянул на небо.
— Дай мне еще пять лет — только пять, — взмолился он вслух, обращаясь к Истоку. Быть может, за это время Ниаллад изменится.
Кавалеристы, раскинувшись веером, въехали в лес, и герцог придержал коня. Через несколько мгновений они развернули лошадей и галопом понеслись обратно. Капитан, молодой Корса, осадил коня перед герцогом.
— Там произошла бойня, ваша светлость, — доложил он, забыв отдать честь.
Элфонс уставился на его серое лицо.
— Бойня? О чем вы говорите?
— Они все убиты, государь. Зверски убиты!
Герцог пустил коня рысью, и все сорок солдат последовали за ним.
Повозки каравана стояли в лесу футах в пятидесяти от озера, но лошади исчезли. Кровь запятнала стволы деревьев, разлилась лужами на земле. Элфонс, оглядываясь по сторонам, обнажил свой длинный меч. Ларес и Корса спешились. Остальные, с оружием наготове, нервно ожидали приказа.
