Наконец, мужчина отлепился от стены и двинулся в мою сторону. Неспешно так, будто нехотя. Походка как у тигра во время охоты, глаза недобро поблескивают, на губах хитрющая улыбочка. Я поджала под себя ноги, и начала отползать подальше, на всякий случай. Вот он уже возле кровати, а я сижу на подушке и упираюсь в спинку. Сердце как птичка трепыхается в груди.
— Шен? Ты чего? — подогнула ноги и прижала к себе вторую подушку, для надежности еще и покрывало подтянула. Защита конечно не ахти, но все же. — Злишься? — он не ответил, только бровь приподнял. — Шен, ну не надо. Все ведь хорошо. Ничего страшного не случилось.
Не нравился мне его взгляд, совсем не нравился. И на лице прямо написано: что-то замышляет.
— Я обещаю так больше не делать, честное слово. — собственный голос напомнил мне писк, пришлось прочистить горло. — Кхм. Правда, правда, стану послушной, буду тихонечко стоять у тебя за спиной и помалкивать. Ну, Шен!
На мои уверения Саша внимания не обращал. Также безмолвствуя, снял плащ, аккуратно свернул и положил на стул. Расстегнул ремень. Я нервно сглотнула, неужто порка, но нет, ремень последовал за плащом. Затем на стуле оказалась рубаха. Хм, что-то не похоже на наказание. Мой взгляд скользнул по его лицу, задержался на ухмыляющихся губам, сполз по пульсирующей на шее жилке, пробежался по гладкой коже плеч. Ненадолго остановившись на светлых волосках на груди, вместе с ними опустился до пояса брюк. Я опять сглотнула, но уже по другой причине. Подушечки пальцев покалывало от желания прикоснуться, ощутить тепло кожи и твердость мышц.
— Иди сюда, милая.
Я зажмурилась от греха подальше. Досчитала до пяти. Вдруг мерещится. Но нет. Все осталось по-прежнему. Стоит мой собственный Аполлон по пояс обнаженный и руку мне протягивает. Заманчивое предложение, ничего не скажешь, вот только глазки подозрительно мерцают, что настораживает.
— Лаари, я жду.
Голос медовый, пленящий. Сплошное обещание. Снова слепила веки. От одного его вида мозг отключался, передавая управление совсем в другие руки. Так и хотелось, с криком: «А вот и я!» — кинутся на шею. Раз, два, три…. Несколько успокаивающих вдохов. А ведь в эту игру и вдвоем поиграть можно. Стойкий оловянный солдатик говоришь? Сейчас проверим!
Из-за своих баррикад я выползла в черном кружевном белье, шелковых чулках и мини халатике-кимоно, чтобы узор резинки было видно. Встала на колени, Волосы распущены, халат развязан, двинулась на зов, сквозь опущенные ресницы, следя за реакцией. Дрогнул мой ненаглядный, еще как дрогнул. Рука на мгновенье в кулак собралась, улыбочка сложилась, всем телом мне на встречу подался. Я довольно улыбнулась, не одна от желания страдаю.
— Звал? — прошептала я, прижимаясь к нему. И почти касаясь губами скулы, с придыханием. — Что хотел? — ладонью ощущаю, как скорость сердца набирает обороты. М-м-м, приятно.
— Хотел… — хрипло, растягивая гласные, словно ласкает. Правой рукой зарылся мне в волосы, и принялся затылок поглаживать, левой — пальцы теребит.
— Чтобы ты-ы… — едва касаясь кожи, следуя за рисунком, стал подниматься к предплечью, погладил ключицу. — Повторила…
Я облизнула губы. Ох, бедная моя «птичка», того и гляди все крылья о ребра переломает.
— Что? — прошелестела я. Все мысли разбежались, попрятались.
— Какой ты будешь… — спустился по цепочке на шее, несколько раз очертил украшение, и дальше ниже, к груди.
— Послушной. — Тело мелко подрагивало, требуя большего.
— И будешь… — большим пальцем путешествует по кружевам, повторяя узор плетения.
— Буду.
Буду все что угодно, только прикоснись.
— Молчать…
— Молчать.
Его губы в миллиметре от моих, а я тону в серебряном озере, и спасательный круг уже не поможет.
— Когда я говорю.
Рука с затылка перекочевала на талию, притягивая вплотную. Кожей ощутила его голую грудь, тело пронзило током.
— Когда ты говоришь!
Я погибла.
* * *
— Как ты это делаешь?
Мы лежали на кровати. Саша на спине, а я под боком, устроив голову на груди, прислушиваясь к размеренным ударам сердца.
— Что делаю?
— Заставляешь меня терять голову? — я вздохнула, а он рассмеялся.
— Это я теряю голову, когда тебя вижу, милая, — он развернул меня и зарылся лицом в волосы, — когда чувствую твой цветочный аромат. Когда слышу твой голос; — через слово его губы касались моей шеи в легком поцелуе, и я довольно мурлыкала. Надо было родиться кошкой. По телу пробегали волны удовольствия. — Когда касаюсь твоей кожи, волос, губ.
— Ну вот, опять, — пожаловалась я, вцепившись в плечи мужчины.
— Что?
— Голова на полке. — Я состроила рожицу, и мы расхохотались. Саша откинулся на подушку, а я опять устроилась у него над сердцем.
— Как ты думаешь, что все это значит? — поинтересовалась и добавила: — старцы?
— Сам не понимаю, что происходит.
— Я думала, что стариков среди вуглус нет, а тут…. Так много вопросов.
— Мы получим ответы, поговорив с ними. Придется потерпеть.
— Угу. — я выводила узоры у него на животе, наблюдая, как от каждого прикосновения сокращаются мышцы.
— Да и подарок твой надо просмотреть, может он нам что разъяснит.
— Точно! — я поднялась, намереваясь притащить книгу, но Саша меня остановил.
— Не сейчас, нам собираться надо. Времени совсем не осталось. Кто первый в душ? — расплылся в улыбке и лукаво так подмигнул.
— Вместе. — не задумываясь, ответила я.
* * *
Я рассчитывала на что-то вроде небольшого званого ужина человек на десять. Только самые важные персоны, то есть мы, старцы, ну и несколько человек, типа «советников». Надеялась разговор по душам завести, в ситуации разобраться. Но когда мы с Сашей, держась за руки, вышли за ворота, мои иллюзии в одночасье разбились вдребезги. Половина площади заставлена столами, между ними снует целая прорва народа, кто угощения расставляет, кто скамьи прилаживает. Еще столько же огни по периметру разжигают. Похоже, действо затянется до глубокой ночи.
Только мы появились на пороге, к нам подбежал Гаель, видимо на страже стоял. Взволнованный, с растрепанными волосами и улыбкой до ушей, он материализовался на пути, крича:
— Лаари, вот ты где? А я обыскался! — Саша только хмыкнул на это заявление. — Идемте, я вас провожу. Сегодня будет здорово, Таллаир обещал змеиное шоу в твою честь устроить. Кроме него, никто так больше не умеет. Красотища! — без умолку болтал паренек.
А меня, с каждым его словом, все больше охватывала паника. Ну не любительница я таких празднеств, а спец по семейным тусовкам в кругу близких друзей. Сроду не ходила на многолюдные сборища, и начинать не хотелось. Так и подмывало, развернуться, и пока больше никто не заметил, юркнуть обратно в башню. Кому скажи, засмеют. У избранницы поджилки трясутся от одной мысли о грандиозной вечеринке.
