Смотреть на нее, думать о ней, слушать, как она щебечет… с полковником… Даже прекрасно зная, что ревновать не о чем абсолютно, — все равно досадно. Здесь есть я, а ты воркуешь с моим командиром!
— Мэри, отстань наконец от полковника Линца, — проворчал Райнер. — Пойдем прогуляемся, что ли…
Привыкали разговаривать, не вцепляясь сразу друг в друга. Обнаружилось, что «солдафон» знает наизусть множество сентиментальных стихов и благоговеет перед теми, кому дано их слагать. ("Неужели и перед адмиралом Аттенборо?" — засмеялась Мари. — "Иногда даже перед ним, — буркнул Райнер. — Но очень редко".) Девушка же из приличной буржуазной семьи равнодушна к красивостям и вечно находит, над чем хихикнуть. Блюмхарт ей о влажном блеске росы на розовых лепестках — а она ему страшилку про розенриттеров. Райнер был трогательно чувствителен под жесткой шкурой солдата-штурмовика, порой это трогало Мэри едва не до слез, и тогда она особенно язвительно начинала дразниться. А иногда ее это пугало: парень, способный крошить врага в капусту тяжеленным штурмовым топором и одновременно повторять про себя возвышенную длинную поэму Седрика диЛеванто о трелях влюбленного соловья над ночным озером… Все ли в порядке в этой красивой голове? Ну, честно говоря, понять, какое вообще может быть удовольствие в рукопашной, ей было не по силам. Воздушный бой — да; там не видно ни крови, ни обгорелых трупов — вспышка, и нет человека. Собственно, и человека ты тоже не видишь. Только знаешь, что он там. А так — летит на тебя железная хреновина и палит изо всех орудий, больше ничего. Мишень, в которую надо попасть, иначе попадут в тебя, и вот тут уже будет и кровь, и горелый труп. Твой собственный. Умом осознаешь, что там, за непрозрачным снаружи зеркальным фонарем кабины, такой же пилот, как и ты. Понимаешь примерно, что должен чувствовать тот, кого ты убил. Но никаких жутких подробностей перед глазами. Только перед внутренним взором. А ему некогда, в боевой-то обстановке.
Поплан действительно добился включения нескольких своих курсантов в личный состав. На кителе у Мари появились капральские лычки.
Сержант Дегалли устроил маленькую прощальную пирушку в ангаре. Пили виски и кофейный ликер, заныканный Симмзом еще со времен мятежа Гринхилла, закусывали тушенкой, хлебом и местной изерлонской дыней. Дыня была не очень сладкая, зато здоровенная, мягкая и душистая. Ее вручили на знакомой бахче "бывшему овощеводу" просто так, стоило заикнуться, что Мари получила повышение и хочет отметить его с друзьями.
Райнер пришел на попойку механиков на правах жениха — и первые десять минут скромные трюмные работники косились с трепетом на блистательного офицера-розенриттера. Потом стесняться перестали.
Удивительно быстро для такого малого количества спиртного повеселели. Громко пели хором. У Райнера, кстати, оказался приятный бархатистый голос, а слух — сомнительный, но все равно. Замечательно пелось. Душевно.
Обнимая на прощание новоиспеченного пилота, сержант Дегалли совсем растрогался и сказал нечто совершенно неслыханное.
— Если захотите лично поковыряться в своей машине, капрал Беккер, — он сделал многозначительную паузу, дождался полной тишины и веско закончил: — так вам это можно.
Ангар гулко отозвался на аплодисменты.
Прощай, Изерлон
Проход через Феззанский коридор предпочтительнее других способов хотя бы только потому, что мы преподнесем врагу сюрприз. Смотрите. Первым делом мы выдвинем войска в Изерлонский коридор, как они и ждут. Гораздо больше войск, чем было под командованием Кемпфа и Мюллера этой весной. Но, само собой разумеется, это диверсия. Когда внимание Альянса сконцентрируется на Изерлоне, наши главные силы пройдут через Феззанский коридор одним быстрым маршем и вторгнутся на территорию Альянса. Ян Вэньли на Изерлоне, а остальные командующие Альянса не стоят того, чтобы о них говорить.
Вспышка сверхновой. — Сборник документальных материалов о кайзере Райнхарде I. — Феззан, 4 г. Новой эры
Командиром Изерлонского сдерживающего флота будет адмирал Ройенталь. Вторыми командирами назначаются адмиралы Ренненкампф и Лютц. Это передвижение сфокусирует все внимание на Изерлоне. Воспользовавшись этой брешью, мы захватим Феззанский коридор одним ударом и войдем на территорию Альянса.
Вспышка сверхновой. — Сборник документальных материалов о кайзере Райнхарде I. — Феззан, 4 г. Новой эры
Операция называлась — «Рагнарёк».
История галактических войн, т. V. — Серия "Популярная энциклопедия". — Хайнессен, 6 г. Новой эры
А потом, как всегда, настал день, когда жизнь полетела в тартарары, и осталась одна война. Этого дня ждали. После речи Лоэнграмма, прогремевшей на всю Галактику, никто не сомневался, что затишью конец, и все равно это случилось — вдруг. Ну, может, командование там, на мостике, и предугадало удар с точностью не до дня, так до недели. А простые военные лошадки просыпались утром, убеждались, что все еще тишина, и жили до следующего утра так, будто мир вечен. Даже если говорили при этом о грядущей войне. Пока не грянула, ну ее в болото.
И когда «Улисс» вернулся из патруля, снова таща на хвосте вражескую армию, — вот же судьба у корабля! как в патруль, так обязательно подхватит какую-нибудь гадость… "везет, как "Улиссу"… — все равно началась суета, беготня и неразбериха. Но очень короткая. Головы переключились на боевой режим, руки-ноги подтянулись — и осажденная станция заработала четко и слаженно.
Война была давно привычной рутинной работой.
В заоблачных высотах штаба и командного пункта, где принимались стратегические решения, где передвигали по экрану прямоугольники и трапеции разных цветов и где сидел на этот раз, слава всем богам, лично адмирал Ян, война, наверное, была даже интересной, как всякая головоломка. Шахматная партия. Соревнования по изобретательности. "Угадай, чего хочет враг, и сделай ему бяку". Здесь, внизу, был тяжелый труд и усталость, боевые вылеты и недосып, и гибель товарищей, и мысль, от которой потом бывает стыдно: "хорошо, что убили не меня".
Осада Ройенталя была похожа и непохожа на осаду Толстой мадам. Во-первых, когда наш адмирал с нами, вполовину не так страшно. Во-вторых, через некоторое время стало ясно, что адмирал не то что не собирается держать крепость любой ценой — он очень хочет отдать ее Ройенталю, пусть подавится, и уйти. Потому что 13-й флот был отчаянно нужен совсем в другом месте, и понимали это обе стороны, и осаждающие, и осажденные.
Имперский флот наваливался, Изерлон огрызался. Имперцы откатывались, перестраивались и наваливались снова. Плевался пламенем Торхаммер. Жидкая броня крепости колыхалась и всплескивала, как будто не металл, а простая вода, под массированными ударами чужого флота. Стреляли из-под этой «воды», взрываясь, недовсплывшие пушки. Флот высовывался, палил по противнику и нырял в броню снова. «Спартанцы» летали с методичностью сельскохозяйственной авиации — только не поля опрыскивать, а палить из лазеров. Боевой вылет. Отдых. Боевой вылет. Отдых. Посменно. День за днем. Ноябрь. Декабрь. Новый год отметили на бегу, чокнулись, глотнули, побежали дальше. Январь…
