— А зачем овес? — спросила она.
— А чем ты лошадь кормить будешь? — нахмурился тот. — Некогда ее днем на выпас пускать!
Вздохнув, Маша послушалась. Беглецы взобрались на облучок, переглянулись. Весь взял в руки вожжи, неуверенно хлопнул ими по крупу лошади. Та осталась неподвижна. Тогда он ударил сильнее. Кобыла повернула голову, насколько позволяла упряжь, и недоуменно посмотрела на седока. Морда ее выражала глубочайшее презрение.
— Давайте я лучше! — предложила Маша.
— А ты умеешь? — удивился тот.
— Ну, когда мы в обхоз ездили на картошку, то возили ее на телегах, когда горючки не хватало, и мне два раза давали править, — похвасталась Маша. — Значит, умею!
— Это значит, что тебе два раза позволили подержаться за вожжи, не более того, — хмуро ответил белобрысый и, соскочив наземь, взял лошадь под уздцы. — Ладно, из деревни выберемся, а там видно будет…
Кобыла послушно зашагала вперед, заскрипела телега, остался позади постоялый двор с оглушительно храпящим сторожем. Маша смотрела по сторонам: ей внезапно жаль стало покидать Перепутинск, хоть поначалу ей и невесело тут жилось. Но были и хорошие минуты, и теперь девушка старалась напоследок наглядеться на добротные бревенчатые дома с резными наличниками, на знакомые улицы; даже развалившаяся в луже свинья и копошащиеся под забором куры вдруг показались родными!
Вот Веся, кажется, никакие сентиментальные мысли не одолевали, шел себе вперед, хмурился, похлопывал по бедру сорванной где-то веткой.
— Ну-ка, — он придержал кобылу, — пойди, загляни в кузню. Прихвати там что-нибудь.
— Еще и там? — изумилась Маша. Видимо, Весь вошел в раж и решил напоследок ограбить всю деревню. — Зачем? И что?
— Потяжелее что-нибудь, — пояснил мужчина. — Ты девка здоровая, так хоть прут железный найди. Мало ли что в дороге бывает. Давай рысью, потом нагонишь!
Маша вздохнула и спрыгнула с телеги. Ну что вот он опять придумал?
— Наковальню только не бери, — напутствовал ее белобрысый. — Быстро хватятся!
Девушка удержала при себе нелестное высказывание по поводу чувства юмора Веся и отправилась за требуемым. Она очень опасалась, что в кузне остался кто-нибудь, но нет — ее встретил только хозяйский пес, который Машу хорошо знал и легко пропустил.
Она быстро огляделась. Прут, значит, железный? Ничего похожего на глаза не попадалось, у кузнеца вообще царил порядок, все лежало на своих местах. Если взять какой-нибудь инструмент, вон хоть те здоровенные клещи, пропажу мигом заметят! Да и вообще… Он этими вещами себе на хлеб зарабатывает, как можно украсть? Маша посмотрела под лавками, заглянула в сарай — там обычно складывали всякий хлам, споткнулась обо что-то, ушибив палец на ноге. Оказалось — небольшой молот, старый, выщербленный, им подпирали ворота, чтоб не захлопывались. Но рукоять была еще цела, а если укрепить молот как следует, то получится очень даже грозное оружие! Маша взмахнула им в воздухе разок-другой, почувствовав себя фигурой со знаменитого символа общевизма. Там, правда, молот держал мужчина, но что тут поделаешь… «А у Веся серп! — сообразила она. — Будто поменялись!.. Ну, похоже, это знак!»
На этот раз совесть ее не мучила: вряд ли кто хватится старого молота, разве что когда ворота нечем подпереть будет! Ну да камень какой-нибудь найдут…
Веся она нагнала уже за околицей. Тот, похоже, разобрался с вожжами, и кобыла резво шагала по дороге.
— Как ее назовем? — спросила она, не без труда залезая на телегу — мужчина и не подумал придержать лошадь.
— Мне какая разница? — покосился на нее Весь.
— Зорькой, — решила Маша. — Она рыженькая и вон звездочка белая на лбу. В обхозе таких почти всегда Зорьками называют!
— Она гнедая, а не рыжая, — фыркнул белобрысый, и дальше ехали молча…
Так называемый побег не задался с самого начала. Слишком долго задержались на свадьбе, потом началась суета со сборами, затем еще эта нелепая история с лошадью… Весьямиэль невольно поморщился: ну как же это он не сообразил, что возникнут проблемы? Нет, втемяшил почему-то себе в голову: раз Маша из простых работниц, то должна уметь управляться со скотиной. А у них там, оказывается, тоже самобеглые повозки имеются, а лошадей держат только в этих… как их… обхозах! Что за дурацкое название!
Хорошо, кобыла попалась смирная. Весьямиэль окинул лошадь взглядом. Обычная крестьянская коняга. Он невольно вспомнил лучшего жеребца из своей конюшни: легкого, тонконогого — рядом с этой рабочей скотиной он показался бы миниатюрным. Но как он был быстр и вынослив! Второго такого коня не найти во всей империи, ему не раз предлагали за него бешеные деньги, но Весьямиэль отказывался расстаться с ним. Теперь, должно быть, вороного продадут: к нему мало кто осмеливался подступиться, кроме хозяина. Разве только кто из братьев попробует приучить жеребца к себе, но надежда на это небольшая.
Настроение у него медленно, но верно портилось. Хорошо еще, Маша с ним больше не спорила, сидела себе молча… Ан нет, сглазил!
— А куда мы едем?
— Подальше отсюда, — ответил он.
— Нас ведь искать будут, — озвучила девица очевидное.
— И как только ты догадалась! — хмыкнул Весьямиэль. — Конечно, будут! Скажи спасибо, что твой крылатый друг в ближайшее время в воздух не поднимется, иначе обнаружили бы нас мгновенно.
— А если на службе у властелина есть другие такие? — предположила Маша.
— Нет, — отрезал он. — Он единственный в своем роде и страшно этим гордится. На этот счет можно не беспокоиться. А вот обычные люди…
Он задумался.
— Они, скорее всего, решат, что мы двинулись прочь от столицы, — сказал он. — Так поступил бы любой. А мы сделаем наоборот.
— То есть в столицу поедем? — удивилась девушка. — Но зачем?!
— Затем, что я хочу добраться до этого властелина и объяснить, чья во всем вина, — сказал Весьямиэль, оценил выражение лица Маши и добавил великодушно: — Ладно, не вина. Дурость. А если я туда приеду в цепях и с кляпом во рту, объясняться будет затруднительно.
— А кляп вам наверняка вставят, потому что язык у вас поганый, — не осталась в долгу девица. Ишь, осмелела! — А что, если нас по дороге кто заметит и сообщит куда надо?
— Заметить нас обязательно заметят, — хмыкнул мужчина. — Поэтому постараемся в крупные поселки не заезжать, чтобы не нарваться на соглядатаев, а так…
— А если собак по следу пустят? — предположила Маша.
— Опомнись! — рассмеялся Весьямиэль. Его дурное настроение начало исправляться. — К тому времени, как нас хватятся, мы будем далеко, а все следы затопчут так, что никакая собака их не возьмет! От околицы мы вовсе на телеге ехали, к слову сказать…
