Магию дал людям Крэст, ибо мы, по воле Высших богов, не обладали природными способностями. Суть магии иная! Все взаимодействие с объектом построено на силе и энергии, конкретно — магической энергии. Для того чтобы быть магом, необходим определенный запас внутренней силы — чистой, лишенной стихиальных компонентов энергии. Именно с ее помощью, путем преобразования через заклинание, идет воздействие на стихии. Чем больше этой внутренней силы (Крэст обозвал ее магическим даром), тем сильнее маг. Вмешиваясь своей чистой энергией в естественное течение стихиальных сил, маг нарушает их гармоничную структуру. Это приводит к немедленному ответу, который и проявляется на материальном уровне тем или иным образом. Так и творится магия. Природное взаимодействие строится по иному, без грубых вмешательств в течение сил. Те же Высшие боги могут творить со стихией, воплощением которой являются, все что угодно, без малейшего воздействия. Однако для того, чтобы призвать мощь другой стихии они используют внутреннюю силу, которая у них по истине огромна и уже творят магию.
Конечно, все это попахивает на сплошной бред, но именно так я понял теорию магии и силы.
После восемнадцати лет я стал крутым воином, только мой неугомонный дядя, добившейся к тому времени высочайшего положения в обществе, запихнул меня в секретные боевые школы. Видите ли, ему моих успехов было маловато. За два года я прошел их все. А затем мне посчастливилось попасть к мастерам искусства отражения: шаринган и ки кей ген кай. Наставники этих величайших и таинственных школ нашли меня сами. Обычно на обучение этим боевым приемам уходит вся жизнь. Мне понадобилось пят лет, чтобы выжать своих учителей досуха и превзойти их всех.
После того как восточные единоборства были изучены, мы колесили по миру, изучая философию, филологию, математику, химию, физику и еще целую кучу разнообразных наук. Когда началась война, я потащил дядю назад в Россию, тогда СССР, так как считал эту страну родной и, будучи неплохим воином, хотел сражаться за нее. Дядя ломался недолго, ибо знал — ни меня, ни его убить тогдашним оружием было не возможно. Благодаря нашему знанию языков и недюжинным боевым умениям, мы оказались в разведке, где на протяжении всех пяти лет войны, крушили фрицев направо и налево. Должен признаться, за все время боев я не был ни разу ранен, в отличие от дяди, который неоднократно ловил абсолютно смертельные для обычного человека пули. Для него, правда это были семечки, хотя наши боевые товарищи пугались и не раз поминали и бога, и черта. Дядя только отшучивался: "Меня, мол, бабка-ведунья заговорила!", — и даже показывал какой-то амулет, сохранившейся еще с Литуана.
После войны я опять чему-то учился, периодически воевал в различных, локальных вооруженных конфликтах, правда всегда на стороне своей страны и ее союзников. Так продолжалось и после развала страны советов, до тех пор, пока мне не стукнуло сто лет. Я сказал дяде — все, баста, меня задолбала такая жизнь, и вообще, я всегда хотел быть врачом и мечтаю лечить, а не убивать людей. И это последнее образование, которое я получаю! Дядя очень долго ломался, но в итоге все равно уступил. В Москве я учиться не захотел, и мы вернулись в тот город, где жили сразу после переезда из села. Это была Рязань. Там же нашелся довольно неплохой медицинский университет с отличной репутацией. Вступительные экзамены к тому времени, к сожалению, прошли, но я к первому сентября оказался в списках, сделать пару мысленных внушений нужным людям было сущей ерундой.
В свои сто лет я выглядел максимум на двадцать, а то и моложе. Мое тело было податливой игрушкой в собственных руках, я мог сделать его каким угодно. Однако внешность свою ни разу не менял, только возраст. Мог выглядеть двадцатилетним, либо много старше, но всегда оставался естественным, таким, каким мог бы стать, если бы был смертным и мог стареть. В общем, сейчас я был предоставлен сам себе, дядя уступил моему напору заниматься своими делами самостоятельно, и ушел в сторону, посвятив все свое время решению вопроса о нашем скором расставании с Землей. Он постоянно отсутствовал дома, носясь по миру, как ураганный ветер, собирая всю необходимую информацию. Я получил, наконец-то, долгожданный отдых и возможность пожить, как настоящий, современный студент. Хоть за моими плечами десятки школ и самых лучших ВУЗов мира, студентом я ощущал себя только сейчас. В душе ведь мне действительно было не более двадцати лет…
— Привет ребята, вы не из четырнадцатой группы будете? — обратился я к кучке весело болтающих молодых людей.
Судя по поведению, они были явно первокурсниками. Все-таки за сотню лет я стал профессором психологии, правда, не помню какого университета.
В первый день моего обучения в медицинском университете по расписанию был латинский язык, который я, кстати, знал в совершенстве. Можно было и не пойти, но страсть как хотелось познакомиться с будущими однокурсниками. До этого я всегда учился по индивидуальной программе.
— Из четырнадцатой, — ответил невысокий, но плотно сложенный парень с черной шевелюрой, приятным баритоном, — ты тоже наш?
— Ага.
— А как тебя зовут? — спросила симпатичная курносая девушка с шикарными длинными волосами.
— Меня, Радислав. Радислав Нокарцев если точно.
— О, вот и наш староста нашелся! — длинноволосая весело заулыбалась.
— Эт кто, я, что ли, староста?
Общение собрание первокурсников в конце августа я благополучно пропустил из-за одного поручения дяди Шуры. Весь день ушел на проникновение в центральный процессор главного компьютера кокай-то американской лаборатории на Аляске. Что там была за информация, я не вникал, тупо скачал нужные файлы и передал дяде. В принципе задание было плевое, дядя и сам бы легко справился, но занимался чем-то другим. Воздух быстро и с удовольствием показал мне путь к центральному серверу лаборатории, куда я в виде тумана легко проник по вентиляционной системе. Управлять электроникой я могу в любой форме, даже газообразной, коды доступа меня совершенно не волнуют, так как без труда проникаю прямо в энергетическую систему компьютера, творя с ней все что угодно. Так что перенос информации был сделан на энергетическом уровне прямо из компа в ячейку моего сознания, ее я и передал дяде.
— Что, не был на позавчерашнем сборе? — спросил второй, высокий голубоглазый парень со светлыми волосами.
— Точно, не был.
— Тогда все понятно. В общем, ты Радислав, назначен старостой нашей группы.
— Ну и сколько нас в этой группе?
— Четырнадцать. Меня зовут Александр Белов, — представился длинный.
