Умбра недовольно хмыкнул и спешно спустился по лестнице на первый этаж, к заветной двери, по пути запахивая одежду, чтобы оружие не выпало в самый неподходящий момент.
Трое военных, из тех жалких остатков вооружённого формирования на юге города, успевшие бежать в момент атаки вампиров с воздуха. Сейчас они дрожали от каждого случайного шороха и шарахались от собственной тени. После того, что им пришлось повидать на базе, никто из них не мог спать спокойно. Мирное соглашение более не существовало, а это означало, что теперь они сами за себя. Тьме они были безразличны. Трое ощущали кожей приближение своего смертного часа. Послышался негромкий стук. Двое мужчин держались достойно, но один всё же вздрогнул.
--Пойди, посмотри... -- шёпотом скомандовал лейтенант, но его команды более ничего не значили для его подчинённых. Страх смерти пересилил их волю и контроль над разумом. Рядовой дёрнулся было в сторону двери, но остался на месте. Пожилой и потрёпанный капитан подтолкнул рядового с мыслью, что его не жалко. Стук прозвучал громче. Детский голос из-за двери произнёс:
--Кто-нибудь, пожалуйста, помогите... Они здесь! Я боюсь!
Рядовой поднялся и приблизился к железной двери. Посмотрев в дверной глазок, он не увидел никого, кроме мальчика лет шестнадцати одетого в лохмотья. Дождавшись приказа, солдат открыл дверь. Умбра переступил порог и очень натурально отдышался, будто за ним гналась орда вурдалаков. Дверь за ним сразу же захлопнулась. Нельзя сказать, что вампирёнышу было совсем не страшно. Если раньше он ещё надеялся на помощь Клима, то теперь он был один. И оступись он сейчас, его расстреляют и всё будет кончено. Этот страх только придал ему азарта в этой игре. Капитан тут же усадил его к костру и принялся расспрашивать, откуда он и как оказался здесь, по-отечески положив руку ему на плечо. Мальчик отвечал невнятно. Голос его дрожал, глаза были опущены, тощими руками он обхватил локти, греясь от огня и стараясь держаться подальше, чтобы не вспыхнуть, как керосиновая лампа.
--Звать-то тебя как, малец? -- обратился к нему рядовой, молодой парень на вид примерно возраста Клима и той же комплекции.
Вампир замешкался, затем испугано уставился на него.
--Не помнишь? Вот дьявол... -- чертыхнулся капитан, -- Что война делает с детьми...
Умбра отстранился от огня, чувствуя, что больше не может выносить это пекло. Он молча подошёл к забитому окну. Кусок железа был прибит не очень плотно. Один из углов отогнулся внутрь. Мальчик осторожно взялся за край и потянул лист на себя. Он понял, что стоит дёрнуть чуть сильнее и ржавое железо отвалится. Стало немного легче.
--Эй! Какого чёрта ты там делаешь?! -- рявкнул на него сержант, -- Отойди от окна!
Он грубо схватил мальчика за рукав и оттащил обратно к костру, едва не толкнув его в огонь. Тот уселся на ящик и взглянул на обидчика своими детскими невинными голубыми глазами так, что солдат пошатнулся, не понимая, откуда возник окутавший его холод.
--Что ты делаешь?! -- отчитал его капитан, но сержант уже заподозрил неладное.
--Посмотрите на него, товарищ капитан! Посмотрите! Он же... тварь, такая же дикая тварь, как те, что напали на базу!
Лейтенант взглянул на мальчика. Тот перевёл на него испуганный взгляд и только покачал головой.
--Что ты несёшь?! -- разозлился капитан, -- Ты уже не в себе. Везде тебе кажется! Такие трусы, как ты позорят наш отряд! Мы ещё не кажемся тебе упырями? А?!
--Я не трус, капитан! -- взбеленился немолодой сержант.
Их перепалка перешла в драку, но рядовой не посмел их разнимать, а может, и не захотел. Хотя, скорее всего, просто побоялся получить от обоих. Кроме того, он увлечёно глядел на ненормально спокойного мальчишку и не мог отвести взгляда, не осознавая, что его разум уже не принадлежит ему. Сцепившиеся мужчины катались по полу. Капитан выронил пистолет, из которого он намеревался пристрелить своего сержанта. В этот момент рядовой увидел свою последнюю картинку. Это был голубоглазый мальчик. Он оставался таким же холодным и невозмутимым. Только небольшие клыки портили невинное детское лицо. Затем в глазах Умбры засветился азартный огонёк, вампирёныш одним прыжком миновал костёр, опрокинул парня на пол, ловкими и сильными пальцами вцепляясь ему в горло. Один из дерущихся, сержант, обернулся и, матерясь, бросился на мальчишку-вампира, но было уже поздно. Лицо рядового застыло в предсмертной гримасе ужаса. Сержант дотянулся до пистолета, но когда прицелился, мальчика уже не было. Солдат огляделся. Секунда, другая, и пистолет выпал из дрогнувшей от боли руки. Острые маленькие клычки вгрызались всё глубже в его запястье. Сержант взревел от боли, злобы и страха. Он развернулся и швырнул вампира об стену. Тот отпустил руку, но быстро пришёл в себя и уже в следующем броске вцепился сержанту в шею. Горячая артериальная кровь струйкой ударила сначала в нёбо, затем окутала горло и теплом стала наполнять Умбру изнутри. У мальчика закружилась голова от удовольствия, но его ноги по-прежнему были зажаты на поясе смертного подобно тискам, а цепкие руки фиксировали голову. Теперь он бы ни за что не отпустил бы его, ведь тогда этот чудесный эликсир жизни перестал бы литься в него, а это казалось Умбре немыслимым. Он обезумел, вкусив настоящую победу вместе с человеческой кровью. Но, на этой секунде его счастье оборвалось. Оглушительный хлопок раздался где-то сзади, и что-то горячее вошло в его череп, сея темноту. Мальчик упал с жертвы и остался недвижим.
На захваченной южной базе всё было относительно спокойно. Дориан и его приближённые отдыхали в верхних комнатах полу сгоревшего штаба. Лекс лениво чертил на закопченной стене какие-то знаки, периодически отстраняясь и любуясь своими закорючками, словно великий художник своим произведением. Дориан же пребывал в мрачнейшем расположении духа. Встреча с бывшей возлюбленной была для него столь неожиданна, что вампир до сих пор не пришёл в себя, равно как и от её ненависти. В его сердце, однако, теплилась надежда на то, что она не лгала, когда призналась, что всё ещё любит его, но... любовь и ненависть? Как такое соседство возможно в одном сердце? Больше всего Дориана задевала её независимость и дерзость. Милана так сильно изменилась и это уже совсем не его девочка, не та покорная и боготворящая его лик нимфа, не добровольная рабыня, готовая выполнить любое безрассудство ради его похвалы. Теперь это прекрасное и сильное создание пойдёт на всё, чтобы уничтожить его! И Дориан знал этому причину. В этом была лишь его вина. С тех пор, как он оставил её на их последнем рассвете в сырой и холодной камере, пропитанной гнилью, прошло более сотни лет, Дориан повстречал Праведных и одумался, во многом благодаря её побегу, но Милана не простит его никогда.
