— Но почему вирус?
— Ну, хорошо, может, я не правильно выразился. Просто до этого никто не делал программ, которые дружелюбно, но без разрешения владельца, внедряются в операционную систему. Просто никому это раньше не нужно было.
— Ладно, предположим, внедришь ты вирус, который будет отбирать часть ресурсов, — Алекс не говорил, он думал вслух. — Но я так и не понял принцип работы основной программы. На машине пользователя она будет работать и получать задачи от головного компьютера, где установлена программа управления ресурсами, распределения заданий, аккумулирования результатов для дельнейшей обработки. Все равно, получается, нужен суперкомпьютер, который уже не сам будет делать расчет, а делегировать эти задачи другим, а потом их обрабатывать.
— Верно, — согласился Виктор, — но ты мыслишь слегка прямолинейно. Ты пытаешься сосредоточить в одном месте принятие решения. А важно сделать систему неуязвимой, то есть лишить ее центра принятия решения. На самом деле нужен не центр принятия решения, а центр или несколько для аккумулирования решений. То есть места, где решения можно получить.
— Знаешь, — сказал Алекс. — теоретически выглядит красиво, но, честно говоря, я смутно представляю, как это может работать.
— Я работаю над этим проектом уже больше года. Смотри сюда, — Виктор положил на столе ватман, стоявший до этого свернутым рядом с письменным столом. — Я для простоты понимания набросал саму схему взаимодействия элементов в системе. Понятно, что много еще не решенных задач и алгоритмов, но в целом работа движется. Одна из проблем — тестирование. Прототип в коде я уже набросал и можно пробовать его внедрять, но нужны машины, объединенные в сеть. А эту задачу я пока не решил. Сам я вирусы писать не очень умею, да и не хочу отвлекаться, мне с основной программой еще копаться и копаться. Поэтому тебя и пригласил. Там масса такого, чего раньше никто не делал, особенно с учетом того, что вирусность распространения — это только этап установки инсталятора. Я видел твой код — видно, что многие вещи ты не читал, а изобретал сам — вот это для меня важно.
Алекс склонился над ватманом. С первого взгляда было видно, что эта схема — результат многомесячной и вдумчивой работы. Он знал, что Джокер серьезная личность, но этот исчерченный мелкими блоками, стрелочками и ромбами огромный лист поразил Алекса.
— И с какого раза ты все это нарисовал? — подняв от ватмана голову, спросил Алекс.
Виктор рассмеялся.
— Ну, точно, что не с первого, и даже не с двадцатого и, возможно, еще придется перерисовывать.
— Энтхил? — спросил Алекс, указывая на надпись в углу ватмана. — Это что, название? И что оно означает?
— По-нашему Муравейник, ты же заметил, что муравьев я люблю. Ну что, согласен стать вторым соавтором Энтхила? Твоя задача будет написать коммуникатор, вот он на схеме. Коммуникатор как вирус устанавливается на машину пользователя, скачивает сам Энтхил, когда тот появится в Сети.
Вопрос был риторическим. Сама идея, над которой работал Джокер, поражала воображение, но, как часто бывает в пятнадцать лет, несмотря на глобальность, она не казалась нереализуемой. Он видел перед собой просто сумасшедший проект, который пока реализуется без тебя. Но тебя приглашают принять участие в проекте, предлагают сделать такое, что, возможно, потом войдет в учебники по программированию.
Не смущало и то, что где-то далеко за океаном сотни инженеров, вероятно, решают такие же задачи. И что с того? Купила же могучая IBM у программиста Била Гейтса его DOS.
— Думаю, я справлюсь, главное, чтобы ты не облажался со своим Муравейником, — Алекс расплылся в улыбке.
На то, чтобы "справиться", ушел год. В тот год Алекс продолжал зарабатывать на студентах, что давало деньги для покупки дополнительного железа. Оставшееся время уходило на сам коммуникатор. Поэтому Алекс успел из твердых "хорошистов" в школе скатиться до "троечника".
В школе это списывали на частые болезни (справки из поликлиники помогала получать знакомая Виктора).
Дома родители иногда бурно обсуждали в своей спальне его успеваемость. Мать требовала "выбросить эти зомбо-ящики" (у него уже было три компа), чтобы ребенок мог поступить в институт, а не идти после школы в ПТУ. Отец в ответ напоминал ей, что его институт дал чудное образование, поэтому теперь: "сын может заработать больше, чем его отец. И не стоит трогать ребенка, если он нашел дело своей жизни, причем дело это — доходное. Пушкин был бездарем во всем, кроме поэзии и литературы, а кто помнит его сокурсников-отличников".
Виктору было проще. Его отец, как и дед, был серьезной персоной в МИДе. Еще во времена СССР он работал в торговых представительствах Союза в капиталистических странах, поэтому большую часть детства Виктор прожил за рубежом. Так, в языковой среде, он освоил английский (в Канаде), немецкий (в Австрии) и даже фарси (в Иране). Поэтому он без труда поступил в МГИМО, где учеба не особо обременяла студентов, в отличие, например, от Бауманки. В МГИМО все было сделано для удобства жизни "золотой молодежи", перспективы которой были и так радужными и не зависели от успеваемости.
Алекс только мельком узнал у Виктора, что деньги он зарабатывает переводами с фарси и так как тот не любил об этом распространятся расспрашивать его не стал.
Как-то Виктор пригласил Алекса к себе на день рождения, точнее в квартиру к родителям. Отец Виктора оказался подтянутым мужиком, который выглядел лет на сорок, хотя на самом деле ему было за пятьдесят. Он совсем не напоминал на совкового специалиста по внешнеэкономической деятельности. По мнению Алекса, это были упитанные кругломордые чинуши, сидевшие у большого советского пирога.
Вернувшись домой, он попытался навести справки о Новиковых. Информация была куцая и в основном лежала в зарубежных базах данных. Пришлось покопаться там, где копаться было не вполне легально, он для этого даже пошел в интернет-клуб — береженого бог бережет. Выяснилось, что и дед, и отец Виктора работали на внешнюю разведку, хоть и не военную, а экономическую.
В тот момент он даже подумал, а стоит ли продолжать проект с Виктором, поэтому решил поговорить прямо. Когда на следующий день пришел к нему в квартиру. Алекс спросил сразу, с порога, как только Виктор закрыл за ним дверь.
— Джокер, скажи честно, твоя семья связана с нашими спецслужбами?
Виктор от этого вопроса даже не вздрогнул, словно его спросили о том, есть у него пиво в холодильнике или нет. Он щелкнул замком на входной двери и прошел в комнату.
— Проходи, чего стоишь в коридоре, — послышалось из комнаты.
