Лоувель уткнулся носом в начатую им еще полгода назад картину, а Сержи вооружился толстой книгой. Это был не очередной талмуд заклятий и даже не один из бесчисленных томов семейных хроник. Просто книга… А может и не просто, во всяком случае, редко кто и когда видел такую легкую и расслабленную улыбку на лице вечно собранного темного эльфа, а книга эта таких улыбок повидала немало.
За вечер не раз сменились позы пребывания и составы компаний, дегустируемые напитки и виды деятельности. Атмосфера расслабления, которая была тут не частым гостем, робко просунула кончик своего носа в неплотно прикрытую дверь и даже поверила было, что можно остаться тут насовсем, но увы, время нещадно требовало оплаты по выданным в долг часам досуга, и отщепенцы, тяжело вздохнув напоследок, отправились по койкам — завтра предстоял новый день, и кто знает, какие сюрпризы он в себе несет?
* * *
После занятий отщепенцы, как и договаривались, разошлись в разные стороны. Тридрилл направился проведать магистрат. Дуча и Голан пошли на рынок — совмещать закупки продовольствия со сбором информации. Маури отправился с той же целью в район ремесленников — там любили посудачить не меньше базарной площади, а вот лавировать в узких улочках и между лавок ловкому мурристу не в пример легче. Баргез и Друххук, не особо мудрствуя, решили совместить добычу информации с принятием внутрь чего‑нибудь согревающего нежную оркскую душу. Да и способ, которым орки привыкли добывать нужные им сведения, применим только в определенного рода трактирах, где и так любят сплетни. Лоувель с Налинной отправились гулять в сторону кладбища. Там ориентироваться придется по обстоятельствам. В крайнем случае, Лоувель прикроет и поддержит свою обожаемую напарницу, пока она будет в астральном трансе, ну а как это будет выглядеть со стороны — нас не касается…
Салли, Хлиис и Струк остались дома — им предстояло прорешать кучу домашних заданий на завтра, ведь занятия никто не отменял, а расписание отщепенцев не подразумевало под собой долгих прогулок.
Ну а Валек с Сержи отправились пообщаться с черепом. Темный эльф рассчитывал, что после такого своеобразного заключения дух станет самую капельку сговорчивее, а больше и не надо.
Извлеченный из мешка череп начал сыпать бранью еще на этапе разворачивания. И сказать бы, что за такое в приличном обществе отрезают языки, да поздно. У всех поголовно Йуриков к такому наказанию врожденный иммунитет.
— Как звать‑то тебя, сквернослов? — Насмешливо спросил Сержи, когда череп все же предстал перед ним своим желтым оскалом.
— Да иди‑ка ты, ушастый, туда, где гномы ваших баб стригли! — Диалог намечался не из лучших, но Сержи был к нему морально готов…
Тем временем Лоувель и Налинна дошли до кладбища. Попасть на само кладбище было проблематично — уж больно тесно там было из‑за согнанных со всего города кладбищенских рабочих. Да и стражи с сотрудниками магистрата сновало вокруг достаточно. Иногда в поле зрения мелькали внешне непримечательные фигуры в невзрачных бело–голубых мантиях. Помощники королевского архимага. И если первых вторых и третьих парочка эльфов могла спокойно проигнорировать, то вот этих, четвертых, игнорировать нельзя было ни в коем случае. Даже близкое присутствие было нежелательно — они вполне могли распознать тонкую ворожбу эльфийки, а уж вмешаться им точно никто не помешает.
Здраво рассудив, что лишняя компания им ни к чему, парочка отошла от места действия на пару кварталов, и только потом приступила к основному действию. Внешне это могло сойти за то, как галантный ухажер поддерживает свою не слишком хорошо чувствующую спутницу. В каком‑то плане так оно и было. Налинна достаточно глубоко ушла в астрал, и в реальном мире ей требовалась поддержка и защита, тем более, что ритуал проводился не в защищенном храме, а посреди отнюдь не дружелюбной улицы. Таким образом эльфы планировали неспешно гулять вокруг предполагаемого эпицентра. По возможности — приближаясь, при необходимости — отдаляясь…
— Ты и вправду думаешь, я тебе что‑то скажу?! — Распалялся череп перед умиротворенно рассевшимся в кресле эльфом. — Думаешь, поднял меня с помощью своих колдовских штучек, и теперь ты на вершине мира? Как бы не так! Видал я тебя и всех твоих серых сородичей в общественном сортире! Я тебе вообще ни слова не скажу!!!
— Да ты пока треплешься так, что я слова вставить не могу! — Расслабленности Сержи сейчас могли позавидовать горные монахи. Его насмешливость распаляла череп хуже любых оскорблений…
— Госпожа Налинна Сираквель и господин Лоувель Панамай? — Спокойный голос скорее уточнял, чем спрашивал, но и уточнял он с той изысканной деликатностью, с которой свершаются лишь самые сокровенные дела. Или большие гадости. Лоувель молниеносно развернулся, не забывая, впрочем, поддерживать свою беззащитную спутницу.
— Ты, эльфийский выродок, думаешь, удалось разок увернуться, так уже профи, да? Ничего‑то ты не умеешь, и не мечтай! Тебя шлепнут как муху!
— Получается, ты умеешь еще меньше…
Стоявший на почтенном отдалении джентльмен всем своим видом показывал, что ему есть о чем пообщаться, но если ему не рады — он не станет докучать своим обществом. В джентльмене чувствовалась какая‑то изящная неторопливость. Высокие седые вески предавали ему несколько неуместный тут светлый ореол. Просторный серый плащ не сковывал движений, если бы они были, но скованности как таковой в неподвижной фигуре и не чувствовалось. Зато чувствовалась какая‑то усталость, с которой умудренный жизнью старик смотрит на беспокойное подрастающее поколение.
— Мы знакомы? — Лоувель старался быть сдержанно–вежливым. Ему в любом случае надо было потянуть время, чтобы Налинна вышла из транса. Он уже послал по руке своей спутницы сигнальный импульс, и теперь оставалось только ждать. Вот только чего?
— Мы не встречались, если вы об этом, но я уже много наслышан о вас и вашей команде… Смею предполагать, что вы наслышаны если не обо мне, то о возглавляемой мною организации… — мужчина почти незаметным движением повел кистью расслабленной руки, но Лоувелю хватило этого, чтобы разглядеть отблеск золотого перстня с выгравированной на нем эмблемой — узким кинжалом, вонзенным в череп. Лучшего представления и не требовалось.
— Ты даже не представляешь, с кем связался, сосунок! Тебя не спасут ни твои фокусы, ни твоя академия! Меня ты убил, это да, но больше ты не добьешься ничего! А я еще посмеюсь над тем, как тебя разделают, раз уж твоими силами мне больше ничего не осталось!
Лоувель сдержанно кивнул. В этом кивке содержалась как дань уважения собеседнику, так и должное недоумение по поводу столь серьезного визита. После чего Лоувель таким же легким жестом, каким было сделано представление, пригласил главу гильдии убийц присоединиться к их неспешной прогулке.
