– От пищи отказывается?
– Тайсон мне этого не говорил.
– Понятно, – сказал доктор Бойкот и вернулся к своим бумагам.
19 октября, вторник
– Далеко мы теперь от них? – спросил Шустрик шепотом.
– Фыркай да зыркай, голубчик, фыркай да зыркай. Лис, казалось, не сказал ни слова, ответив Шустрику как бы телепатически, в полном молчании. Они проползли еще три фута к краю журчащего Озерного ручья.
– Мы что, теперь вверх по ручью, к ферме?
– Не-е! – Вжавшись в землю под скалой, лис, казалось, стал совершенно плоским, как пиявка, и даже приобрел серый окрас. – Сгинь!
– Что?
– Да сгинь ты!
Шустрик сообразил, что, находясь в укрытии, им все еще следует таиться и соблюдать осторожность. Со стороны фермы «У Языка», что находилась в долине, выше по ручью, до него доносилось кряканье уток, а также человеческая речь, откуда-то снизу, от деревянного пешеходного мостика, который вел на луга, раскинувшиеся у подножия Всхолмья. Шустрика пронзило сознание того, что со своим черно-белым окрасом он бросается в глаза ничуть не хуже полицейской будки, установленной на перекрестке. С одной стороны от него оказались небольшие заросли папоротника, и Шустрик осторожно заполз под эти нависавшие бурые лапы.
Затем он повернул голову к обрыву, где залег лис. Однако того уже не было. Внимательно оглядевшись, Шустрик все-таки высмотрел его. Лис тихонько полз вперед, вжавшись подбородком и животом в дно ручейка, который впадал в этом месте в Озерный ручей. Вдруг лис остановился и замер на месте прямо в ледяной воде, бежавшей вокруг него и под ним. Утиное кряканье стало ближе, и мгновение спустя до слуха Шустрика донеслись плеск и шлепанье уток, зашедших в быструю воду всего в тридцати ярдах от них, в том месте, где большой ручей бежал по зеленому лугу. Шустрик почувствовал, что по всему телу у него побежали мурашки. Лис теперь находился от ручья не дальше чем в трех-четырех прыжках, однако Шустрик не заметил, чтобы тот хотя бы пошевелился. Шустрик вновь перевел взгляд на плещущуюся воду, которая была видна в просвете между ветвями мелкого ольшаника в том месте, где маленький ручеек впадал в большой.
Неожиданно в поле зрения показалась утка, плывущая вверх по ручью, она развернулась, затем снова пошла против течения и нырнула, при этом белые перышки на кончике ее хвоста дергались из стороны в сторону, покуда утка ловила кого-то под водой. Шустрик бросил быстрый взгляд туда, где затаился лис. Тот вновь исчез. Что же теперь делать ему, Шустрику? Он вылез из папоротника и пополз вперед, тем более что появилась еще одна утка, за которой увязался бурый селезень с синими перьями на крыльях, как у кряквы.
Селезень стал драться с уткой из-за какого-то лакомого кусочка, который та отыскала под водой, и, покуда они ссорились, их отнесло течением ярда на три назад, на мелководье. Тут-то на них и напал лис, немой как рыба. Движения его, казалось, не были особенно быстрыми, скорее складывалось такое впечатление, что в действие вступила некая природная сила, столь же естественного происхождения, как дуновение ветра или течение потока. Шустрик рванулся вперед, однако прежде – значительно, как показалось ему, прежде – чем он добрался до ручья, лис ринулся на мелководье, схватил селезня за шею и потащил его, бьющего крыльями, на заросший травой берег. Позади него поднялся страшный плеск и громкое кряканье переполошившейся утиной стаи, которая ринулась вверх по ручью.
Не добежав двух ярдов до воды, Шустрик оказался нос к носу с лисом; хитрой морды его было почти не видно из-за бьющихся крыльев и лап селезня, которого он держал в зубах. Не ослабляя хватки, лис выплюнул в морду Шустрику небольшое количество утиного пуха.
– Что?.. Что мне делать? Может…
Шустрик оказался в глупом положении, едва сдерживая себя, чтобы не броситься в мелкую воду. Разжав самый краешек пасти, лис едва разборчиво произнес:
– Дуй отсюда!
Не обращая внимания на то, понял ли его Шустрик, лис проворно побежал вниз по ручью, причем Шустрику по-прежнему казалось, что в действиях лиса нет никакой спешки. Лис быстро достиг укрытия в мелком ольшанике, росшем по берегу ручья, и вдоль дальнего края зарослей они с Шустриком двинулись к открытому склону холма. Лишь однажды лис остановился, положил на землю теперь уже затихшую добычу и, ухмыльнувшись, сказал Шустрику:
– Скоро научишься ходить легко, как пушинка. Следующий раз будет твой. Только смотри свинца не схлопочи.
Шустрик ухмыльнулся в ответ:
– Никоим делом.
Лис опустил глаза на мертвую птицу:
– Утку щипать умеешь? Глянь, сколько перьев. Ничего, я тебя научу.
21 октября, четверг
Укрывшись от ветра за большим камнем, Раф лежал в двухстах ярдах от вершины Могучего. Луну заволокло тучами, света было мало – его едва хватало для того, чтобы различить крутые склоны входа в ущелье, которое вело сюда снизу. Шустрик нетерпеливо суетился. Лис же лежал, вытянувшись во всю длину положив голову на передние лапы.
– Значит, говоришь, загрызать не обязательно?
– Необязательно, приятель, необязательно. Шибче скачет, шибче хлопнется. Только чтоб ты был рядом, сзади. Да гляди, сам не навернись. – Лис приумолк и глянул на Шустрика. – Коли малый наш не лопухнется, дело будет.
Раф снова посмотрел в кромешную темноту пропасти, затем повернулся к Шустрику:
– Понимаешь, мы погоним ее вверх по холму, как можно быстрее. Надо будет повернуть ее и направить в ущелье. Главное – не пропусти ее и не дай убежать назад, понял?
– Не дам, – твердо ответил Шустрик.
– Угым, ты молодцом, управишься, – подтвердил лис и вслед за Рафом рванул вниз по склону.
Шустрик улегся на все еще теплое после Рафа место под скалой и ждал. В узком ущелье завывал холодный ветер и задувал в морду ледяные струи дождя, донося запахи соли и прелой листвы. Затем Шустрик встал, внимательно прислушался и принялся расхаживать туда-сюда. Со стороны западного склона по-прежнему не было слышно никаких звуков охоты. Возможно, в эту минуту он был вообще единственным живым существом, находящимся между утесом Могучий и Ситуэйтским озером.
Некоторое время спустя Шустрик забеспокоился. Вглядываясь в темноту и время от времени тихо поскуливая, он пробежал немного в сторону вершины. Далеко внизу, за глубоким ущельем, он смог различить тусклое мерцание Козьего озера – еще одного из множества других железных баков, которыми люди заполонили весь этот недобрый и неестественный край. Обнюхивая камни, Шустрик наткнулся на окурок сигареты и со страхом отшатнулся, ибо запах этот породил у него в голове образ табачного человека. Растерявшись, Шустрик лег на камни и в который уже раз принялся соскребать со своей головы пластиковую накладку. Когти его за что-то зацепились – за какую-то складку, которой раньше не было, – и мало-помалу Шустрик ощутил некое скользящее движение, накладка подалась, и тут же Шустрик почувствовал, что макушке его стало холодно. Дернув лапой, он обнаружил, что в когтях у него находится черный пластырь, весь изодранный. Несколько мгновений спустя Шустрик сообразил, что это такое, и, подпрыгнув от восторга, схватил накладку зубами и стал грызть, потом подбросил в воздух и поймал, потом снова подбросил и вновь уже собирался поймать, но тут от подножия холма до него вдруг донесся яростный лай.
