Ознакомительная версия.
В конце концов взял. Собственно, другого личного имущества у него и не было. А припасы и всякий дорожный скарб тащили на своих боках крилы.
По совету Хенда Петрович переключил внимание на окружающий его однообразный мир. Смотреть было не на что, и внимание быстро рассеялось, ушло куда-то внутрь, распылившись между десятками совершенно разных, неожиданных, неуместных и часто странных мыслей, которые преследуют любого путешественника в долгой дороге.
Вдруг кольнуло чувство, что мир, к которому Петрович уже худо-бедно привык, повернулся новым лицом, стал еще более чужим и враждебным. И придется снова подставлять шкуру под удары, терпеть лишения, терять надежды, искать новое место под этим вечно серым небом.
Здесь, в степи, все было неизменно, здесь просто росла трава да шумел ветер. Но за какой-то невидимой границей – Петрович ощущал это кожей – уже поднялась волна непонятных ему фатальных перемен. Где-то менялась власть, где-то торговцы отказывались уходить в очередной долгий переход, а где-то наверняка живые убивали живых.
Что бы ни происходило там, в неведомой дали, оно не сулило облегчения. И миновать эту клокочущую волну перемен не было шанса даже у Петровича – всем чужого и непонятного существа, не имеющего никакого отношения к странным и запутанным правилам, по которым жили народы этих мест.
Сам факт, что гордые и самоуверенные сторожевики увидели проблеск надежды в рассказах полубезумного муммо, над которым всегда смеялись, уже выглядел запредельно странным. В спокойные времена Петрович и подумать не смел, что его отправят в экспедицию, дадут крила и сопровождающих, пообещают богатую награду…
Он-то знал, что обещание свое выполнит… Но как поверили в это они? Видать, страшные вещи грядут, если ухватились за слова безвестного мусорщика и посудомойщика, как за соломинку.
«Лишь бы все получилось, – грустно подумал Петрович. – Не хотелось бы хороших людей подводить».
…Ночевали в чистом поле, у обочины дороги. Сложить костер было не из чего, зато в сумках нашлась спиртовка, на которой погрели мясо, заварили травяной настой.
Быстро навалилась темнота. Крилов не отпустили – им в эту ночь надлежало охранять лагерь.
Петрович лежал, закутавшись в плащ, и смотрел в небо. Земля была теплой и мягкой, отдыхалось тут хорошо. Только ноги сильно болели – день в седле с непривычки даром не проходит.
В какой-то момент Петрович вдруг понял, что едва ли не впервые видит здешнее ночное небо без облаков. Вечная хмурь над степью рассеялась, и стали видны звезды.
Петровича вдруг поразило, насколько их тут мало. Там, где он жил раньше, небо являло из собой океан огней, а тут – редкие горящие островки, одинокие, слабые, забытые.
Сердце защемило. «Вот он – настоящий край света», – подумалось Петровичу, когда он смотрел в пустое мертвое небо.
…К середине второго дня стало заметно, что ландшафт меняется. Пологие травянистые бугры созрели, окрепли, обернувшись холмами с белыми обсыпавшимися склонами. С холмов стекала поросль невысоких кривых деревьев, доходя до самой дороги.
Потом где-то сбоку блеснула вода и оказалась спокойной мутной рекой, которая не спеша потекла вдоль дороги.
Перемены взбодрили и людей и вроде бы даже крилов – те побежали заметно резвей.
Через какое-то время Хенд вдруг осадил своего крила и приподнялся в стременах, вглядываясь куда-то. Его примеру последовал и Туф. Они перекинулись какими-то неразборчивыми фразами, после чего продолжили движение.
– Там переправа! – весело сообщил Петровичу Туф. – А на ней – пост. Наши ребята, сторожевики. Перекусим, отдохнем.
– А дальше?
– Дальше – городок и станция. По Кольцевой дороге долетим до Эшора за полдня.
– Понятно, – кивнул Петрович, пытаясь вникнуть в понятие «Кольцевая дорога».
Переправа представляла собой широкую излучину реки, где вода бодро журчала на камнях, а глубина была не больше чем по колено. Там же стояло несколько домишек, навес, стойло для животных.
Не доезжая сотни метров, Хенд вдруг снова остановил крила.
– Что там творится? – проговорил он так, что у Петровича вдруг мурашки побежали по спине.
Дальше они двинулись очень медленно, изо всех сил вглядываясь перед собой.
– Это что – усоды? – изумленно пробормотал Туф. – А где наши?
В самом деле, между домиками копошились и хозяйничали малорослые «слоники» – теперь это видел и Петрович.
– Они с оружием! – воскликнул Туф. Хенд пробормотал что-то злое и неразборчивое.
Их уже заметили, и навстречу вышла целая группа. Оказалось, усоды не только вооружены огнеметами, на них были одинаковая форма и шлемы. Они смешно подпрыгивали, торопясь навстречу путникам, только никому было не до смеха.
– Остановитесь, – идущий впереди усод выставил перед собой маленькую ладошку. Его хоботок трепетал, как хвост пойманного пескаря. Видимо, он тут был начальником. Остальные переминались за его спиной, суетливо водя по сторонам стволами огнеметов.
– Вы кто такие? – с возмущением произнес Туф. – Где сторожевой гарнизон?
– Мы – сторожевая группа временной комендатуры! – напыщенно ответил усод-начальник. – Мы действуем по приказу временного префекта и представляем здесь закон…
– Вы – чучела огородные! – возмущенно прервал его Туф. – Кто дал вам право меня останавливать?! – Петрович заметил, что Хенд дернул его за край плаща, но безуспешно.
Усод запнулся и глянул на Туфа с негодованием, но совладал с собой.
– Все, кто пересекает эту границу, обязаны подчиняться чрезвычайному гражданскому уставу. Вам всем надлежит сдать оружие или покинуть территорию…
– Что?! – Туф прямо-таки выкатил на него глаза. – Тебе – мое оружие?!! Да я сейчас возьму тебя за нос, раскручу и в реку заброшу, ты, насекомое!..
– Заткнись, – едва слышно процедил Хенд, поглядывая куда-то в сторону.
Петрович тоже туда посмотрел. И сразу увидел, что из-под навеса за ними наблюдает некто в длинном черном одеянии с большим капюшоном, под которым не видно глаз. Это был гурцор.
– Туф, успокойся, – испуганно пробормотал Петрович, но тот никого не слышал. Он соскочил с крила и столь решительно шагнул к усоду, что тот попятился. Остальные испуганно вздернули огнеметы, но стрелять не решались.
– Оружие тебе? А уши тебе не завязать под мышками? – он продемонстрировал свой кулачище и сделал движение, будто засучивает рукав.
– Хэй! – неожиданно крикнул усод, пятясь к своим.
На его место выскочил один из его товарищей и швырнул что-то в лицо Туфа, какие-то семечки или мелкие камешки.
Туф крякнул и вдруг застыл, словно парализованный. Он пыжился, выдавливал из себя натужное пыхтение, но не мог сдвинуться ни на шаг.
Ознакомительная версия.
