— Пускай его ведьмы кормят, — ответил парень с ледяными глазами.
— Эй! — крикнула им вслед Тиви. — Так отведите его к ведьмам! Я хочу ещё порыться.
Мальчик с усилием встал на ноги и побрёл мимо куч отбросов.
— Ты куда?
— Не пойду я к ведьмам, — ответил он. — Они сказали, что если я ещё приду за едой, то должен буду остаться.
— Зато они за тобой присмотрят.
— Я на них работать не буду, — сказал мальчик. — Там хреново. И они всю дорогу заставляют тебя петь и читать. Я лучше останусь в трущобах.
— Ладно, тогда поищем, чего ещё найдём.
Тиви пнула ногой кучу размокших картонок с бесчармо-выми отходами фабрик. Отходы растеклись лужей глубиной до щиколотки — обрезки костей, серые комки чего-то непонятного, блёстки алхимических шлаков. Тиви стала расковыривать кучу верёвочной сандалией.
Пока она рылась, парнишка сидел на корточках, сосал палец и пялился на пятно краснеющего света, будто читал прилепленную к стене газету. Ещё день-два — и ночной прилив его унесёт.
Тиви видала умиравших голодной смертью детей, свернувшихся в клубок от голода. Ей не хотелось снова кидать детский труп в ночной ветер, и она тщательно осматривала переулок в поисках крупинок чармоносного материала. Когда густой свет уходящего дня расплылся на бледном небе, она ещё ничего не нашла.
Держа мальчика за руку, Тиви зашагала по мощёному переулку, похожему в сумерках на пёструю змеиную кожу. По скользким каменным ступеням они подошли к покосившемуся навесу среди кое-как уложенных шлакоблоков. Из-под навеса шёл дым. Старый чармодел, засидевшийся за работой, не стал слушать мольбы о милосердии и дал ей за виток металла всего один глаз тритона.
Над окраиной города чёрной с золотом маской повис закат, а дальше высыпали сахарной пудрой звезды на ночном небе. Тиви повела мальчишку в маленькую пекаренку на улице Иноходцев и купила ковригу орехового хлеба. Отломив себе краюху, она остальное отдала ему. Над обрывами города уже повисли Немора и Хеллгейт, впитывая в себя сумерки. Тиви и мальчик сели на парапет и стали есть.
Мальчишка поглощал хлеб молча. Тиви пыталась говорить с ним о жизни в трущобах, но ему было нечего сказать. Такая же жизнь, как у всех. Доев, он поблагодарил Тиви быстрым поцелуем в щеку и побежал искать своих друзей.
Тиви, голодная и усталая, занялась поисками ночлега. По небу хлестнула молния жара. Скоро сюда прилетят змеедемоны, и тогда ни голод, ни усталость уже не будут важны.
От этой болезненной мысли Тиви вздрогнула. Она хотела жить. Она хотела, чтобы все жили. Хотя её жизнь была ничем не лучше жизни любой другой трущобной беспризорницы, она не испытывала горечи. Когда-то ведьмы научили её, что любовь сама себя оправдывает, и если любить, найдёшь много помощников. Она всё ещё в это верила. И пусть многие из тех, о ком она заботилась и кому помогала в меру своих слабых сил, ушли с ночным приливом, зато они более не страдают.
Похожие на черепа Немора и Хеллгейт плавали над замусоренным горизонтом и заливали склизкие улицы водянистым светом. Тиви медленно направилась в другую сторону, в тёмные переулки, уходящие в темноту.
Джиоти и Поч шли сквозь джунгли Илвра по замшелой кирпичной дороге, называемой Тропа Пряностей — торговому пути, соединявшему плантации городов доминиона. Джиоти сложила из компонентов нагрудников примитивный искатель. У неё не было с собой ничего, принадлежащего Кавалу, и Поч предложил рубиновый наговорный камешек из охранного кольца, который дал ему отец, маркграф.
— Это кольцо никогда не принадлежало Кавалу, — сказал Поч, — но раз отец погиб, это лучшая связь с его мастером оружия, которую мы можем найти.
На самом деле Джиоти было всё равно, сработает эта штука или нет. Она всего лишь хотела уйти подальше из Илвра, подальше от дымящихся руин Арвар Одола и гибели своего дома. По слабым импульсам самодельного искателя они шли к торговой столице джунглей — Моодруну.
Древесный город, построенный в кронах джунглей, был охвачен паникой. Жители не сомневались, что змеедемоны вот-вот ударят с небес, и каждый рвался бежать — но никто не знал, куда.
В этой горячке никто не заметил двух одиноких беженцев из Арвар Одола. Джиоти и Поч слились с бурлящими толпами на древесных улицах и дорогах, расходящихся по верхним этажам леса.
Дворец губернатора, вырезанный в центральном стволе колонообразного дерева, стоял брошенный, в висячих балконных садах не было ни маклеров, ни торговцев, обычно вертящих колесо коммерции Илвра вокруг этой ступицы. Сам губернатор, Яард Джи, верный друг маркграфа Кеона, сбежал и спрятался, и вряд ли брат с сестрой могли ждать от него помощи.
За три квойна и две призмы Джиоти и Поч купили себе места на дирижабле, уходящем на север — это направление показывал их примитивный искатель.
Медленно летя к побережью, они не видели с воздуха никаких признаков разрушения или змеедемонов. Рыбацкие деревушки и фермерские хутора казались идиллически безмятежными. Но на борту всё время передавались сплетни об ужасной судьбе пэров Дорзена. Шёпотом говорили о строительстве где-то на юге Дворца Мерзостей, где, как ходили слухи, Худр'Вра держит своих пленников в камерах пыток, заряженных чёрной магией, которая не даёт жертвам умереть.
Брат с сестрой во время путешествия старались избегать любопытных вопросов экипажа, держась в своей каютке — пустой картофельной кладовой между глинистыми штабелями грязной свёклы. На каждой остановке они надеялись, что здесь искатель покажет дорогу к Кавалу, но лишь на последней остановке в Зуле, на самом краю доминионов Ирта у промышленного города на обрывах Заксара, искатель показал им на выход.
В Заксаре только-только начали узнавать о Властелине Тьмы. Все ещё дымили трубы фабрик, вертикальный город был занят обычными делами. Брата с сестрой поразил неповторимый вид города с его бесчисленными мостами, фуникулёрами и причудливыми эскалаторами. Роскошные виллы и замки, особняки и хижины, все с черепичными крышами и нависающими карнизами, загибавшимися кверху — для защиты жителей и прохожих от падающих предметов.
Импульсы искателя становились всё сильнее. Джиоти и Поч шли по дымной аллее Всех Земель в глубь очистных фабрик Заксара. Здесь город менялся в худшую сторону. Путь лежал по сужающимся улицам и переулкам среди бесформенных теней прорывающегося пара.
За массивной фабрикой из почерневшего кирпича, в переплетении стеблей бурьяна, среди выброшенных железных бочек искатель сообщил, что они на месте. Молодая женщина в лохмотьях, чем-то похожая на кролика, с колтунами в волосах и вымазанным сажей лицом, подняла глаза от кучи отбросов, в которой копалась, стоя на коленях. Она даже не пыталась скрыть удивления.
