Около восьми часов воскресного вечера Герберт Данниген зашел пообедать в гриль-бар отеля «Риггс» с молодым помощником по имени Грэйбо.
Несмотря на усталость, Данниген был настроен благодушно.
— Дело начинает проясняться, — заметил он. — Их личности все еще не установлены. — Это вопрос времени. Установив, откуда угнали арканзасский «шевроле», мы выйдем на «форд», который они забрали у торговца черепицей. «Форд» даст нам немного больше информации, чем «шевроле». Когда выясним личность одного из них, получим нить к остальным.
— Думаете, они разделились, сэр?
— Кто знает. Но я не считаю, что это будет иметь какое- то значение. Во всяком случае, думаю, что они пока вместе.
— Почему?
— Эти ребята страшно рискуют. Они считают себя неуязвимыми. Но скоро у кого-то из них ие выдержат нервы, и он сорвется. Думаю, мы возьмем их всех вместе.
— Преступления так… бессмысленны.
— Все убийства совершены для развлечения, Грэйбо. Мы имеем дело с четырьмя плохо подготовленными к окружающим условиям, неуравновешенными людьми, переполненными враждебностью к обществу. Что-то сорвало крышку, может быть, простой случай. Возможно, этим случаем явился продавец черепицы. С того момента им уже нечего было терять.
— Убийство продавца произошло в прошлый вторник, сэр. Они все еще на свободе. Страшно думать, что они там, в ночи. Интересно, на кого они похожи, о чем говорят? Если мы их не схватим, они совершат новые преступления.
— Возможно.
— А кто-то ходит и не догадывается, что встретится с этой четверкой.
— У вас живое воображение, Грэйбо. Молодой агент слегка покраснел.
— Я просто думаю вслух.
— Не извиняйтесь. Воображение порой оказывается ценным качеством. Оперативная работа может довести вас до определенной точки, а затем нередко на помощь приходят интуиция и везение.
— Сэр, вы не собираетесь поговорить с Кемпом?
— С кем? А, с ее другом.
— Он весь день слонялся около нашей конторы.
— Этот разговор ничего не даст. Я… хотя думаю, можно выкроить время.
К столу быстро подошел агент по имени Старк. Данниген и Грэйбо с тревогой взглянули на него.
— Берт, кажется, мы вычислили большого парня. Из Феникса прислали снимок, который можно показать ребятам. Он отсидел три месяца в прошлом году за нападение. Роберт Эрнандес, чернорабочий. Единственное, что не совпадает, — возраст. Ему только двадцать, хотя ребята из Феникса говорят, что выглядит он старше. Больше никаких сведений.
— Звучит неплохо. Думаю, мы можем сейчас проверять эти данные в местном Бюро и…
— Я уже начал проверку, Берт.
— Хорошо!
Только через час Данниген вспомнил о Кемпе. Он вышел из кабинета и увидел, что Даллас Кемп все еще ждет.
Герберт Данниген вызвал в Далласе Кемпе сильное разочарование, которое он, разумеется, не хотел показывать. Впрочем, был Кемп проницателен и сразу оценил свои чувства со стороны: благодаря телевидению и его мудрым и всесильным героям-суперменам он ожидал встретить какой-то идеализированный образ представителя закона и порядка, излучавшего уверенность, отеческую заботу.
Но перед ним сидел канцелярский служащий небольшого роста, явно усталый и встревоженный. Бледное лицо человека, проводящего много времени в помещениях, никотиновые пятна на пальцах и легкое заикание производили неважное впечатление.
— Садитесь, мистер Кемп. Я не м-могу уделить вам много времени. Наверное, вы ждете от меня успокоения. Единственное, в чем я могу вас заверить… Мы возьмем их рано или поздно, хотя это вряд ли успокоит вас.
Даллас Кемп медленно опустился на стул. Со вчерашнего вечера все его движения стали медленными и осторожными. Кемпу казалось, что любая поспешность лишит его самообладания. Он рассыплется на мелкие кусочки. Или начнет кричать и уже не сможет остановиться.
— Видите ли, — сказал архитектор, — мы поссорились. В последний раз, когда я ее видел, мы сильно поругались. — Он замолчал. — Я не это хотел вам сказать.
— Я понимаю, ссора делает вашу боль еще острее.
Кемп почувствовал благодарность к собеседнику. Теперь он надеялся, что сдержит набегавшие слезы.
— Я — архитектор.
— Знаю, и хороший, как мне сказали.
— Мне нравятся форма и порядок, изящество и достоинство. — Кемп взглянул на свои огромные руки, сгибая длинные пальцы. — То что случилось, не лезет ни в какие рамки, оно противоречит всему, что я знаю, мистер Данниген, Наверно, я искал этого разговора в надежде, что вы пообещаете благополучный исход. Теперь вижу — вы не можете этого сделать.
— Я бы мог пообещать, во это ничего не значит.
— Я хочу что-нибудь делать. Прошло двадцать четыре часа, Я не могу просто сидеть и ждать. Я хочу помочь. Дайте мне какую-нибудь работу.
— Это не кино, Кемп. Здесь у героя нет шансов перехитрить злодеев и спасти девушку. Вы должны ждать.
— Вы хоть что-нибудь знаете?
Данниген помедлил, затем протянул Кемпу снимок на необычной бумаге — мягкой, глянцевой, желтоватой.
— Это один из них, — сказал Данниген. — Ребята опознали его.
Фотография состояла из крошечных черточек, как изображение на телевизионном экране. Некоторые линии пропечатались неважно, однако лицо получилось довольно ясным. Снимков было два — анфас и в профиль.
Лицо зверя, не знающего сострадания. Даллас Кемп почувствовал тошноту.
— Это… один из них?
— Они избили и зарезали незнакомого человека, Кемп, безо всякой причины. Как вы думаете, будет выглядеть совершивший это?
— Я не знаю. Наверное, как на этом снимке. — Он вернул фотографию и улыбнулся. Но это была не улыбка, а гримаса напряжения. — Вряд ли Хелен… или любой другой человек сможет объяснить что-нибудь такому животному. Я подумал, что, если у нее был шанс поговорить е ними… но…
— Держитесь!
— Я… благодарю.
— Прошло двадцать четыре часа, Кемп. Нет смысла вас обманывать. Молитесь, чтобы она была жива, чтобы ей сохранили жизнь. Они могут это сделать. Но, если мы получим ее живой, вряд ли она будет в хорошей форме. Надо смотреть в лицо реальности.
— Хорошо. Но, черт побери, все это будто произошло в дремучие древние века. Такое просто не могло с ней случиться.
— В наш век? В век пластмассы, телевидения и благотворительных учреждений? Человеческая природа не изменилась, мистер Кемп. Вокруг всегда будут ходить на задних лапах животные, внешне похожие на нас с вами. Вы могли всю жизнь идти к этой истине, а теперь вам пришлось сойтись с ней лицом к лицу.
