Впрочем, Гаал не сомневался, что бывший раб предпочел бы умереть, так что настоящим соперником Ингун ему не был. Он не находил радости в своем избранничестве, подобно Гаалу.
…Вундворм отпустил его, и человек рухнул ничком на каменные плиты, покрытые зеленоватой слизью. Немного полежал, восстанавливая силы, затем поднялся, еще раз от избытка чувств прижал к своей груди кошачью голову гадины — Повелитель милостиво позволил ему это сделать — и покинул просторное внутреннее помещение замка.
Он долго отмывался от крови и слизи, которыми было сплошь покрыто измученное Таинством тело. Не потому, что испытывал отвращение, наоборот, Гаал был готов носить на себе следы расположения Вундворма всегда, но в таком виде была бы невозможна обычная, дневная, верхняя жизнь, которую приходилось вести. На сей раз Повелитель изрядно помял его в своих кольцах — болела каждая клетка, руки противно дрожали, Гаалу, судя по всему, следовало бы пару дней отлежаться, но он не собирался поддаваться слабости. Может быть, несколько часов отдыха он себе и позволит, но не больше.
— Ингун, — позвал Гаал, — помоги мне одеться.
Тот, мгновенно явившись, невольно отвел глаза от покрытого шрамами и кровоподтеками жилистого тела Магистра Ордена Воплощения и слегка поморщился. Какой из него служитель, раздраженно подумал Гаал, заметив изменившееся выражение широкоскулого лица Ингуна.
— Ты привел новую партию рабов? — требовательно спросил он, пока Ингун, стоя на коленях, натягивал на его ноги высокие сапоги с внутренней шнуровкой.
— Да, десяток бритунийцев, — подтвердил тот, — я довольно дешево купил их на невольничьем рынке нынче утром.
Носок сапога стремительно взметнулся, удар в подбородок отбросил парня к противоположной стене.
— Бритунийцев, — загремел Гаал, — ты сам жри! Ты бы еще свиной купить догадался!
— Мне показалось, они вполне подойдут, — Ингун схватился за разбитое лицо, голос его звучал жалобно. — Клянусь, я очень старался!
— Ты старался сберечь проклятые деньги, — рявкнул Гаал, — все остальное тебя не волнует. Животное! Жадность и тупость — родные сестры. Я взгляну на твой товар, и берегись, если хоть один из тех, кого ты привел, мне не понравится — ты пожалеешь, что твои отец и мать когда-то не остановились на первом свидании.
— Может быть, я уже не раз пожалел об этом, — пробормотал Ингун.
Подобные слова были настоящим святотатством! Глаза Гаала мгновенно налились кровью,
пальцы сжались в кулаки, и, учитывая, что он обладал немалой физической силой, еще увеличивающейся в ярости, Ингуну пришлось бы несладко… но в этот момент глухие удары и протяжный звериный рев заставили замок содрогнуться.
— Повелитель? — в тревоге и недоумении проговорил Гаал, забыв об Ингуне, — Что могло случиться? Только что с ним все было хорошо! Я должен пойти к нему, он зовет…
— Нет, господин, я пойду, — попробовал остановить его Ингун: бывшему рабу, наверное, следовало бы всей душой ненавидеть Магистра, но он отчего-то не находил в своей душе подобных чувств, скорее, испытывал к нему сострадание. Он не мог допустить, чтобы этот истерзанный гадиной фанатик снова отправился к ней. — Тебе лучше отдохнуть.
— Я ему нужен, — упорствовал Гаал. — Не смей мне мешать, уйди прочь!
Он бегом спустился по крутым ступеням, возвращаясь в обитель Вундворма в сопровождении Ингуна, который тоже последовал за Магистром.
Повелитель метался по своему убежищу, перебирая единственной, передней, парой когтистых кошачьих лап, и издавал немыслимые звуки, одновременно напоминающие вопли кота, которому наступили на хвост, и львиное рычание.
При появлении Ингуна он замер и уставился на него, с шипением прижимая уши. Парень невольно вжался в стену, с трудом преодолевая желание немедленно броситься прочь и ожидая, что гадина нападет на него. Но на этот рая обошлось. Вундворм быстро потерял интерес к людям, зато цвет его начал меняться, делаясь из черного тревожно-багровым. Ни Ингуну, ни даже Гаалу прежде не доводилось наблюдать ничего подобного.
— Опасность, — тем не менее, уверенно изрек Магистр. — Повелителю что-то угревает.
— А чего ему бояться, если его и убить нельзя? — удивился Ингун.
— Только одного. Если где-то рядом оказался потомок тиарийцев.
— Но они все умерли, — снова возразил Ингун, не спуская глаз с Вундворма. — Ты сам мне рассказывал.
— Я рассказывал о гибели острова, но никогда не имел глупости утверждать, будто опасность полностью миновала! — бросил Гаал, помрачнев. — Не напрасно я постоянно посылаю вас по всей Хайбории на поиски возможного врага. Ингун, немедленно отправляйся в город и выясни, не появились ли в Нумалии за последние дни новые мастера, владеющие кистью.
— Я все сделаю как надо, магистр, — поспешно заверил его Ингун, радуясь поводу на какое-то время покинуть замок и оказаться на безопасном расстоянии от Вундворма.
Гаал же намеривался присоединиться к поискам чуть позже, если Повелитель сам не успокоится и не покажет, что на этот раз тревога оказалась ложной.
— Нет, не зверь! Да какой там зверь… — отмахнулся местный торговец, у которого развязался язык от щедро подливаемого Конаном вина. — Змея там была, вот что. Преогромная, причем, змеюка, и тяжелая, даже след на булыжнике продавила. Она его и съела. А что? Как куренка. Напала, удушила, голову оторвала и съела. Крови-то, крови было!
— Ну, это ты врешь, — отмахнулся варвар. — Еще зверь, куда ни шло. Может, оборотень. Потом в человека опять перекинулся, и все. Разве найдешь? Поэтому и не поймали. Но змея, да еще чтобы таких размеров… Ты сам-то ее видел?
— Не видел, — признался торговец. — Иначе она бы и меня, чего доброго, на обед себе употребила. Люди говорят… у пас и раньше нет-нет, да и пропадали… Змея эта выползает и утыкивает.
— Куда? — поинтересовался Конан.
— Туда, — торговец ткнул пальцем в пол. — Вниз. Под землю. У нее там гнездо. Или нора. Что у змей бывает?
Тариэль сидел молча и в беседе не участвовал. Только слушал, сосредоточенно пережевывая довольно жесткое мясо, словно полностью поглощенный этим занятием.
— И часто? — вдруг спросил он.
— Что? — повернулся к нему торговец.
— Люди пропадают. Утаскивают их. В нору.
— Когда как. По-разному, иногда долго все спокойно, а потом начинается!
— Может, они сами куда-то уходят из города?
— Бродяжить? Зачем? Если бы кто никчемный, кому на месте не сидится, а то ведь, к примеру, Андар, ювелир, или Иршан из гильдии горшечников, у них здесь и семьи, и дело в руках прибыльное — куда это они ни с того ни с сего подадутся? Нет, быть того не может.
