Грендаль вновь окутало сияние саидар. И вновь Авиенда справилась с плетениями Отрёкшейся, но это замедлило её продвижение к Вратам.
Застонав, Грендаль с усилием выпрямилась и, шатаясь, направилась к Авиенде, хотя казалось, что от потери крови она вот-вот потеряет сознание.
Девушка тоже потеряла много крови и едва могла защищаться. Она была практически беспомощна.
Разве что… Узел от плетения Врат. Он был рядом и удерживал Врата открытыми. Ниточки кружев.
Отбросив сомнения, она осторожно и медленно мысленно потянулась и освободила одну из нитей плетения Врат. Она сумеет. Ниточка задрожала и исчезла.
Такие вещи практиковались среди Айил, но среди Айз Седай считались невероятно опасными. Результат мог оказаться непредвиденным. Взрыв, небольшой дождь из искр… Авиенду могло усмирить. А могло и ничего не случиться. Когда подобное попыталась сделать Илэйн, это вызвало чудовищный взрыв.
Так тоже сойдёт. Если она сумеет забрать с собой одну из Отрёкшихся, это будет замечательная смерть.
Она должна попытаться.
Грендаль остановилась рядом с Авиендой и, закрыв глаза, что-то пробормотала себе под нос.
Затем женщина открыла глаза и начала создавать новое плетение. Принуждение.
Авиенда стала дёргать быстрее, вытягивая две, три, полдюжины нитей из плетения Врат разом. Ещё чуть-чуть…
— Что ты делаешь? — потребовала ответа Грендаль.
Авиенда стала дёргать ещё быстрее и в спешке вытянула не ту нить. Она застыла, наблюдая, как искажается поток, вбирая в себя соседние.
Зашипев, Грендаль наложила на Авиенду Принуждение.
В этот момент с яркой вспышкой света и огня Врата взорвались.
* * *
Шаизам властвовал на поле боя, его туман пробирался через волков и людей, считавших, что преграждают ему путь к ал’Тору.
Да, ал’Тор. Тот, кого он убьёт, уничтожит и поглотит. Да, ал’Тор!
На границе его ощущений что-то затрепыхалось. Шаизам замешкался, мысленно нахмурившись. Что там не так? Какая-то часть него… часть него перестала что-либо чувствовать.
Что это было? Он послал свою физическую форму бегом сквозь туман на другой край долины. Кровь стекала с пальцев, изрезанных кинжалом — чудесное семя, последняя крупица его прежней личности.
Он наткнулся на труп убитого туманом человека. Шаизам присел, нахмурившись. Тело выглядело знакомым…
Внезапно труп протянул руку и схватил Шаизама за горло. Он охнул и забился в судорогах, а труп открыл глаза.
— Мне довелось слышать одну интересную вещь насчёт болезней, Фейн, — прошептал Мэтрим Коутон. — Если однажды подхватил хворь и выжил, то не сможешь заболеть ею снова.
В панике, Шаизам забился у него руках. Нет, нет, не так должны встречаться старые друзья! Он вцепился в державшую его руку и вдруг с ужасом понял, что выронил свой кинжал.
Коутон дёрнул Фейна вниз и швырнул на землю. Шаизам воззвал к своим рабам. Слишком поздно! Слишком медленно!
— Я пришёл вернуть тебе твой подарок, Мордет, — прошептал Коутон. — Думаю, теперь мы в расчёте.
С этими словами Коутон вонзил кинжал прямо в сердце Шаизама. Привязанный к этой жалкой смертной форме Мордет закричал. Падан Фейн взвыл и почувствовал, как его плоть кусками сползает с костей. Туман всколыхнулся, начал скручиваться и дрожать.
Они скончались вместе.
* * *
Переместившись в волчий сон, Перрин сумел отыскать Гаула по запаху крови. Ему ненавистна была мысль, что он оставляет Мэта наедине с Машадаром, но, судя по тому как Мэт подмигнул ему, когда свалился с лошади, его друг знал, что делает, и сумеет справиться с туманом.
Гаул отлично спрятался, втиснувшись в расщелину между камней сразу у входа в Бездну Рока. У него по-прежнему оставалось одно копьё, и он перекрасил одежду под цвет окружающих скал.
Когда Перрин его нашёл, Гаул клевал носом. Он был не только ранен, но и пробыл в волчьем сне слишком долго. Если уж Перрин чувствовал себя уставшим до изнеможения, то Гаулу должно было быть ещё хуже.
— Пойдём, Гаул, — сказал Перрин, помогая ему выбраться из расщелины.
Айилец был в полуобморочном состоянии:
— Никто не прошёл, — бормотал он. — Я следил, Перрин Айбара. Кар’а’карн в безопасности.
— Ты отлично справился, дружище, — ответил Перрин. — Лучше, чем можно было надеяться. Ты обрёл много чести.
Гаул улыбнулся, опираясь о плечо Перрина.
— Я забеспокоился… когда волки исчезли, я забеспокоился.
— Они сражаются в реальном мире. — Перрин чувствовал, что ему нужно сюда вернуться. Отчасти для того, чтобы найти Гаула, но было и ещё кое-что: притяжение, которое он не мог объяснить.
— Держись, — сказал Перрин, обхватив Гаула вокруг талии. Он перенёс их на Поле Меррилора, затем переместился из волчьего сна и появился прямо посреди лагеря двуреченцев.
Люди мгновенно заметили Перрина, и поднялась суматоха.
— Свет, Перрин! — произнёс кто-то рядом. Это к нему подскочил Грейди, у парня под глазами были здоровенные круги. — Я едва не испепелил вас дотла, лорд Златоокий. Как вы тут очутились?
Перрин покачал головой и положил Гаула на землю. Грейди оглядел рану в боку айильца и тут же позвал одну из Айз Седай, чтобы провести Исцеление. Все суетились вокруг, кто-то из двуреченцев прокричал, что лорд Златоокий вернулся.
Фэйли. Фэйли ведь была здесь, на Поле Меррилора, с Рогом.
«Нужно найти её».
Но Ранд остался один без защиты в волчьем сне.
«Пропади оно пропадом, это всё не важно, — подумал Перрин. — Если я потеряю Фэйли…»
Но если Ранд погибнет, то он точно потеряет Фэйли. И всё остальное. Там всё ещё оставались Отрёкшиеся. Перрин колебался. Разве он не должен пойти искать её? Разве не в этом состоит долг мужа? Может ли кто-то ещё приглядеть за Рандом?
Но… если не он, тогда кто?
Раздираемый на части противоречивыми чувствами, Перрин в последний раз погрузился в волчий сон.
* * *
Моридин схватил с пола Калландор, и тот засиял, наполнившись Единой Силой.
Ранд отступил, прижимая ноющую руку к груди. Моридин рассмеялся, поднимая оружие выше:
— Ну, теперь ты мой, Льюс Тэрин. Наконец-то ты мой! — Он умолк, и с благоговейным трепетом посмотрел на меч. — Он может направлять Истинную Силу. Са’ангриал для Истинной Силы? Но как? Почему? — И он рассмеялся ещё громче.
Вокруг бушевала буря.
— Направлять здесь Истинную Силу равносильно самоубийству, Элан! — прокричал Ранд. — Она испепелит тебя!
