Во-вторых, части, расположенные в Звенигороде и под ним. Всего около 50 - 55 тысяч человек.
Понятное дело, партия была намного больше, и людей в ней было уже под полмиллиона, но - кто!?
Крестьяне, рабочие, всякая наволочь, которая сражаться будет только за одно дело - спасение собственной жизни.
А вот полки с фронта...
Те, кто дезертировал с фронта,, были на стороне освобожденцев. Кое-кто в полках - тоже. Остальные либо были резко против - этих было не так много. Либо - колебались.
Петера никто не считал достойным, но и Пламенного тоже. И тут неоценим становился Гаврюша - на первое время. Ему бы...
Может, и не поверили бы, но хоть преемственность власти бы увидели. А там уж можно работать без суеты, организовать базу, подтянуть верные части...
Был бы переворот!
Но в свое время! Годика через два! И народ бы весь был ЗА Пламенного.
А сейчас как?
За Валежным - пойдут многие. И что с ним делать прикажете?
Жом Пламенный усмехнулся.
Нет человека - нет проблемы, не так ли? И он знает, кому поручить решение этой задачи.
* * *
Ночью Яна отправилась к Прасковье.
Женщина уже ждала ее.
- Тора, доброй ночи.
- Доброй ночи, - кивнула Яна. - Что скажете?
- Вот, возьмите, тора, не побрезгуйте.
Яна посмотрела на стол, и присвистнула.
- Жама, вы - сокровище.
И было за что благодарить. Две большие ковриги свежего хлеба завернуты в тряпицу, крынка молока, лук и чеснок, десяток яиц - вареных?
- Печеных, - пояснила Прасковья. - И вот еще...
И рыбка. Сушеная.
Погрызть - милое дело.
Яна крепко обняла женщину.
- Благодарю, жама.
Впрочем, объятиям Прасковья предпочла еще один кредитный билет. Крупный такой, четвертную...
Низко поклонилась.
- Благодарствую, тора Яна.
- Фершал ничего не сказал?
- Васятка за ним приглядел, говорит, он еще водки купил, дрыхнет теперь...
- Тьфу...
Яна брезгливо поморщилась. Гнать бы такую алкашню из профессии, только вот кого на его место? Ты поди, кадры подготовь, да выучи, да условия предоставь... помнила она, как в России старались заинтересовать молодежь деревенской жизнью. Программы всякие, спонсорство...
Не особенно оно помогало!
В деревне ж как?
Вкалывать требуется! Выходные там, праздники, а корове плевать, она неграмотная. У тебя Рождество или там, Пасха, а ее все равно доить надо. Хоть ты над ней молись, хоть постись, а сена не запасешь - так и подохнет. И на поле вкалывать кверху попой...
Это вам не тяп-ляп-менеджеры, которые при удаче могут вообще не работать.
Видела Яна и таких. В универмаге неподалеку от ее дома как раз такая деревенская деваха работала, по уши счастливая, что из родной деревни вырвалась. Работы от нее дождаться было нереально. Разве что облает вдоль и поперек!
- Еще вот это, тора...
Прасковья на радостях была награждена еще одной четвертной.
На холстинке лежали травы, которые отлично были знакомы и самой Яне.
Чабрец, душица, исландский мох, зверобой... перечислять все было долго. Но Яна знала и как применять, и где...
- Спасибо тебе.
- Пусть единый вас сбережет, тора.
Яна потерла лоб.
Она, конечно, уходит. Но...
Имеет ли она право уйти вот так? Или надо хоть какой совет дать тетке? Вроде не дура, понять должна.
- Прасковья, ты деньги лучше не оказывай. Страшные времена идут, темные. Ежели продукты купишь - покупай то, что спрятать можно. Понимаешь? Что в подвале полежит, в сундуке, что прикопать можно, что не отберут... императора, говорят, свергли...
- Да, тора, - Прасковья слушала внимательно, старалась понять. Да и не дура она, просто мышление другое. И - страшно. Такое подумать!
Это как свой гроб выглаживать!
- Власть меняться будет, налеты будут, погромы. Ежели увидят, что ты лучше других живешь... я бы тебе вообще посоветовала бросать все и бежать, но ты ж не уйдешь отсюда, верно?
- Дом мой здесь, тора. Матушкина могилка. Да и муж сюда вернется...
Если вернется, - хотелось сказать Яне. Но промолчала.
Нечего такой мудростью делиться, за нее и лопатой по хребтине могут протянуть, чтобы не каркала. А потому...
- Деньги не показывай и молчи про них. Ничего такого не покупай, помалкивай и слушай. Если есть возможность что купить не здесь, а в соседнем селе, да потихоньку домой принести - так и сделай. А еще лучше - укрытие какое в лесу себе устройте, чтобы чуть что - схватить ребят, да и туда. Ни на какие собрания лишний раз не ходи, ничего не слушай. Целее будешь.
- Это что ж... война, тора?
Яна врать не стала.
- Война, Прасковья. Самая страшная, брат на брата пойти может, отец на сына, родные друг на друга руки поднимут, семьи расколет, государство дрогнет. А тебе детей поднимать... вот попомни мои слова, придет время - порадуешься, если обережешься.
Прасковья медленно кивнула.
- Я запомню, тора...
Яна уложила все в принесенный с собой мешок, попрощалась - и ушла.
Прасковья повертела в руках деньги.
А и то...
Госпожа говорила, а она смотрела на тору, и понимала - не врет. Может, молчит о чем, но не врет.
- Мам, - высунулся с печи Васятка. - Мы о том году в Змеином Логе хорошую нору нашли, и поместимся, и снаружи не заметит никто...
И рявкнула бы раньше Прасковья, чтобы дети в Змеиный Лог не бегали (ой, не просто так он назван), еще б и подзатыльник отвесила.
А сейчас...
- Завтра сходим с тобой, покажешь, что да как.
По осени и в Змеиный Лог можно, осенью змеи сонные, не до людей им. А если на какую и наткнешься - пусть кусает. Известно же, к осени гады свой яд теряют, закон такой...
А люди туда все равно не ходят. Гиблое место, что для скотины, что для человека...
А она пойдет. И плетень поправить чуток надо. Чтобы отодвигался удобнее, случвись что - детям на задний двор шмыгнуть, и в лес нырнуть.
Страшно.
А все ж она и пойдет, и сделает...
Императоры там, политика, война...
Ей детей сберечь надо! Остальное ее не волновало!
Анна, Россия.
С утра Анна одевалась особенно тщательно.
Юбка, блузка, волосы уложить в красивый узел. С последним было сложнее всего. У Анны волосы были малым не до пояса, а Яна таких отродясь не носила. До плеч - максимум.
Обычно волосы она стягивала в непритязательный хвост, но для Анны это было неприемлемо.
Пришлось заплести несколько боковых прядок в тонкие косички, потом подколоть все волосы в узел. Аккуратно, пряди не выбиваются...
Надо бы к хорошему куаферу. Но с этим Анна решила не торопиться.
Это при дворе у них был свой мастер. А здесь, с памятью Яны, она понимала, что, во-первых, дорого, а во-вторых, еще найди хорошего куа... называем правильно. Парикмахера. Проще пока ей мастерить прически из того, что есть.
Ботинки оказались неожиданно удобными. Каблук был непривычен, но с этим Анна справится. Главное - идти медленно и спокойно, не бежать, не торопиться...
Страшно...
Анна боялась этого мира, боялась этих людей, и привычный облик становился ее защитой.
Осанка, улыбка...
Косметика?
Позвольте, но красятся только продажные женщины!
Даже если и не только, Анна к краске не привыкла. Значит, и начинать не надо. А вот форму бровей она бы поменяла, сделав их не такими широкими, но пинцета у Яны не было...
Осознав, что она всеми силами оттягивает момент выхода на улицу, Анна разозлилась сама на себя.
Да что ж ты за тряпка! От тебя жизнь твоего ребенка зависит, а ты...
Девушка расправила плечи и решительно направилась на улицу.
- Янка! Утро доброе!
- Здравствуйте, Андрей Владимирович, - поздоровалась Анна. - Как ваше здоровье? Как самочувствие?
Было у соседа такое... лечиться он обожал! И смотреть по телевизору разные оздоровительные программы, и делиться со всеми окружающими своими ценными знаниями...
