— Да. Что-то наподобие ваших атомарных принтеров, но работают на более глубинных принципах перестройки материи. Это промышленные артефакты, которые управляются с помощью псионики. Их как минимум используют инженеры-планетостроители для перестройки звёздных систем.
— А ты сможешь их запустить, Джи-Джи? — обманчиво спокойно смотрела на неё эльдарка.
— Эм… — взлохматила девочка фиалковую непослушную шевелюру. — Наверное, смогу. Только я построить ничего не сумею, а вот сломать запросто. В общем-то, у меня имеются лишь знания о начальных способах управления синтезаторами.
— Включи, — впился в девочку внимательный взор Эйдафедель.
— Хорошо.
Гарри с любопытством следил за действиями подруги. Ему тут было интересно всё. Не каждый день мальчик его возраста попадает в катакомбы пирамиды древней высокоразвитой техно-магической цивилизации.
Джина протянула вперёд руки и прикрыла глаза. Она мысленно воспроизвела формулу активации определённого спектра псионики и пароли для синтезатора. В тот же миг один двухметровый шар ожил. Он подлетел на метровую высоту, уменьшился до размера жемчужины и подлетел к замершей в благоговейном трепете девочке. В следующий миг шар завис над её левым запястьем, превратившись в тонкий браслет с чёрным шариком. Между браслетом и скафандром осталось пространство, через которое можно просунуть два пальца, то есть «украшение» совершенно не касалось ни кожи, ни скафандра, при этом оно удерживалось в одном положении.
— И что это было? — выдохнула Эйдафедель, которая всё это время стояла, задержав дыхание.
— Произошла привязка Синтезатора, — Джина любовалась невероятным украшением. — Он перешёл в транспортировочное состояние.
— Я тоже хочу такую штуку, — выдал Хоггарт.
— Для этого тебе нужна нейросеть Древних, Гарри, — улыбнулась ему счастливая Джина. Она нежно погладила браслет. Он ощущался невероятно гладким, словно шёлк, и приятно холодил кончики пальцев.
— Э, нет, — отшатнулся от комнаты Гарри. — Я не хочу пихать себе в голову непонятные штуки. Ну его! Обойдусь без такой игрушки. И вообще, я ж не девка, чтобы носить браслетик!
Джина лишь сдержанно улыбнулась. Она поняла, что мальчик, который был таким смелым при столкновении с зомби, боится установки нейросети.
— Гарри, тебя никто не заставляет, — кивнула она ему. — К тому же у тебя и так много своих «игрушек». Ну что, идём дальше?
Эйдафедель с грустью проводила взором комнату с шарами-синтезаторами, и продолжила дальнейший путь вглубь пирамиды. Заглянув в следующее помещение, она не сдержала восторга:
— Симбиотическая одежда!
— Что-то хорошее? — заглянул в небольшую комнату Гарри. Его взору открылись стройные ряды матово-черных кубов.
— Отличное! — ответила за взрослую женщину Джина. — Я возьму один костюм себе?
— Конечно, — кивнула Эйдафедель, сама шагая в комнату и беря один Куб.
— Так, — упёр руки в бока Гарри, — я чувствую себя глупо. Вы что-то знаете об этих штуках, а мне не рассказываете.
— Гарри, — обернулась к нему Джина, сжимающая в ладонях куб, — это полуживая одежда-симбионт. Мне сложно объяснить принцип её работы, но она что-то вроде артефакта. Она может принимать любую форму, которую может представить пользователь или которую ей «скормили». Единственное исключение — вещи не должны превышать массы и объёма симбионта. Лишнее вещество хранится в суперсжатом состоянии. К примеру, можно трансформировать симбионта в платье или в скафандр. Смотри.
Она приложила куб к центру скафандра. Тот приклеился, затем растекся лужей по всему скафу и покрыл его тёмной пленкой, которая вскоре исчезла.
— И чего? — пялился на подругу мальчик. — Вроде ничего не поменялось.
— Очень даже изменилось, Гарри. На мне теперь не прежний скафандр, а костюм-симбионт, который принял вид поглощённого скафандра. Юху! Теперь навсегда можно забыть о походах в магазин одежды!
Гарри заметил, что действия подруги повторила Эйдафедель. После этого её лицо сияло от переполняемой радости. Не удержавшись, он тоже взял куб и приложил к своему скафандру. После нескольких секунд во тьме он почувствовал новую связь. Одежда ощущалась как дополнительная конечность, способная по первому желанию носителя сменить форму или вовсе свернуться до тонкого шнурка.
— Прикольно. Подарю Мими на Новый год.
Когда в воздух взлетела дюжина кубиков и бесследно исчезла, у Эйдафедель нервно задёргалось ухо.
— Отличная идея, Гарри, — Джина прихватила парочку кубиков. В ответ на вздёрнутую бровь эльдарки она пояснила: — Сделаю подарок родителям… Гарри, а мы можем перед возвращением домой прихватить медкапсулу и нейросети для них?
— Легко. А те нейросети со склада тебе чем не понравились?
— Я не уверена, что они им встанут.
— Но тебе же сетка как-то встала.
— Мне для этого Эйда изменила ДНК.
— Вот видишь, — уставился на женщину Гарри. — Эйда, а ты сможешь сделать то же самое для родителей моей подруги?
— Я подумаю над этим… — эльдарка за подарок в виде горы сокровищ Древних готова была и не на такое. А ещё она по-прежнему оставалась разведчиком своей страны. Долг и любопытство толкали её узреть и исследовать родителей девочки, которая оказалась способна принять нейросеть Древних.
Глава 17
Шагая рядом с ребятами, Эйдафедель поясняла им:
— Обнаруженные пирамиды Древних имели плюс-минус одинаковую планировку. Это один длинный тоннель, который имеет отводки в стороны к комнатам-складам. В конце тоннеля расположен главный зал.
— И что там? — Гарри с любопытством вертел головой, но ничего нового, кроме белоснежных каменных стен, он не обнаружил.
— Там обычно находится некий объект, окружённый силовым полем неизвестной конфигурации. Может быть несколько подобных объектов, один из которых крупный, другой небольшой.
Джина оказалась более внимательной. Вернее, её привлекло то, что Гарри показалось неинтересным — надписи на стене. Она остановилась возле них. Остальным пришлось тоже встать.
— Язык Древних, — пояснила Эйдафедель. — От него произошёл язык эльдаров. Мы являемся их наследниками, но, к сожалению, в результате войны между кланами Древних их цивилизация растеряла большую часть могущества. Теперь нам, их потомкам, приходится всё восстанавливать по крупинкам.
Посмотрев на письмена, Гарри зевнул и произнёс:
— Скукота.
— Ты знаешь, что там написано? — взглянула на него Эйдафедель.
— История о каком-то маге.
— Не о каком-то, а об архимаге, — Джина с жаром вчитывалась в письмена. — Тут написано, что на момент великой катастрофы архимагу Меганэлю было семь тысяч лет. После катастрофы он прожил три тысячи лет и входил в состав Совета архимагов, после чего обрёл покой в стенах этого комплекса в ожидании, когда потомки изобретут лекарство от Напасти.
Эйдафедель вздрогнула.
— Дети, идёмте отсюда!
— Почему? — на лице Гарри отобразилось искреннее недоумение.
— Уходим! Если тут захоронен Древний, больной неизвестным вирусом — нам больше нельзя тут находиться. Следует вернуться на корабль и провериться в медкапсуле.
— Но мы же в скафах, — возразил мальчик.
— Болезни древних могут заражать даже через скафандры.
— Оу… — Гарри привычным движением попытался почесать шрам, но его пальцы столкнулись с энергетическим шлемом. Одернув руку, он продолжил: — Больше на проклятье похоже, чем на вирус. Я читал в комиксах, что в древних пирамидах могут быть ловушки и проклятья.
— Мы почти дошли, — Джину разрывало между правильным — уйти назад; и неправильным, но столь манящим — неведомым сокровищем. — Разве вам не интересно, что там?
— Интересно, — шагнула назад к выходу остроухая, — но пусть этим занимаются учёные и военные. А мы спокойно вернёмся на корабль, прихватив несколько сувениров.
Дети продолжали нерешительно стоять. Это разозлило Эйдафедель. Перестав церемониться, она ухватила обоих деток за поясные карабины, к которым пристегивается трос в случае выхода в открытый космос, и поволокла их за собой наверх.
