— Он что, тоже в свободное от работы на Гольцмана время старушек хворых врачует? — полюбопытствовал Дмитрий.
— Врачует? — рассмеялся Антоха. — Это не про него. Даже в рекламе написано — только темная магия. Очень известная личность в узких кругах. Много страшилок про него по городу ходит.
— Я в волшебстве ни черта не смыслю.
— Темное — это когда проклясть, приворожить, отворожить, приманить, — пояснил Потемкин.
— Агриппина Саввишна нас вроде прокляла, — напомнил Заречный. — Или она тоже темная?
— Она темная? Не скажи! Хитрая старушка. А вообще, она считается светлой ведьмой.
— Получается, светлые тоже могут приворожить и проклясть?
— Получается, — задумчиво ответил заместитель и заодно горе-специалист по магии. — Хотя, я думаю, тут дело не в самом совершенном действии, а в его направленности и методах, по средствам которых оно выполняется.
— Чего? — переспросил Заречный. — Потемкин, тебе голову не напекло часом? Денечки-то какие солнечные стояли. Надевал бы что ли панамку, когда на воздух выходишь, а то потом тебе драконы мерещатся и ведьмы с магами разные.
— Не хочешь, не верь! — огрызнулся друг. — Только я своим глазам доверяю. Может, я и не видел самого превращения, но твое исчезновение все равно окутано таинственностью. Ну, свалился ты в речку, что тут такого? Тогда почему тебя МЧС ни с оленей, ни с катеров, ни с вертолета найти не могли? А потом спустя почти неделю ты вдруг всплыл на заимке у родственницы Усольцевых. При этом выглядел так, словно брился накануне днем.
А вот на это Дмитрий и сам обратил внимание. Он, конечно, освежился, придя в кабинет, потому что любил гладко выбритую кожу, но обратил внимание, что щетина не недельной давности точно. Да и ощущение странное, словно что-то забыл и никак не можешь вспомнить, не отпускало.
— В общем, так, Антох, желтую прессу не читать, Рен-ТВ не смотреть! — тем не менее, произнес он. — Докладывай, что там с темным демоном этим?
— С магом, — хмуро поправил его Потемкин. — Гольцман его крышует — это факт. Много странных делишек за Асмодеем водится. Но, как понимаешь, все недоказанные. Как с Усольцевой, пока своими глазами не увидишь — в жизни не поверишь. Сам же говорил, что боевикам Фимы словно черти помогают. Так вот Грех эти самые черти и есть. Ты можешь не верить, но по-другому никак не объяснить все, что вокруг творится. И еще…
— Говори!
— Там, на берегу, где нашли тебя, обнаружили и труп одного из Гольмановских громил.
— Знаю. Видел я его, — буркнул Заречный, уже предчувствуя, что следующее, что он услышит, ему не понравится.
— Ты когда-нибудь видел, чтобы местные сыскали схавали байку о трагической случайности на охоте? При этом, я навел справки по своим каналам, им даже на лапу никто не дал.
Говоря честно, в обычное время Заречный согласился бы с Антоном. Более того, действительно в такую сказку не поверил. Но ведь ему тоже ее скормили, и, как выражается Потемкин, он ее «схавал», не задав ни единого вопроса.
— У тебя есть сомнения? — спросил он.
— Жмурик при параде был, сезон охоты не открыли еще. И потом, о какой охоте может идти речь в заповеднике? Ментам просто отвели глаза. Так, кажется, это у магов называется.
— Думаешь, темный маг поработал?
— Думаю, афишировать смерть на заимке не выгодно никому: ни нам, ни Усольцевым, ни Гольцману. Поэтому, там поработали и маг, и ведьмы. Факты порой вещь упрямая, даже логике не поддающаяся.
— Что-то я не пойму, к чему ты ведешь?
— Что же тут не понятного, Димон, — огорчился Потемкин. — Если у врага есть тайное оружие, у нас оно тоже должно быть, чтобы сыграть партию на равных.
— Конкретнее.
— Усольцевых нужно в оборот брать. Без ведьм не обойдемся.
Даже дома Заречный думал об этом разговоре и склонялся к мысли, что друг прав. Если магия не фикция, а реально существующая субстанция, то она должна быть и у них, служить правому делу. Тем более, что все члены семьи Усольцевых не вызывали у него неприязни, а некоторые, самые молодые ее представительницы даже нравились. Да, что там, он фактически вожделел этих представительниц. И если для завоевания одного конкретного сердца, он должен будет очаровать всех членов этой семьи, значит, придется постараться. Главное, поставить цель, а уж как ее добиться вариантов множество.
Ночью снова снилась какая-то мистическая чушь.
Огромное гибкое серебристое тело скользит, раздвигая толщу воды. Снова огромные челюсти смыкаются на туше тайменя, с легкостью перемалывая ее. Метровая щука кажется маленькой и не тянет даже на перекус. Он ощущает себя мощным, быстрым, стремительным… драконом. Речной змей слышит голос, млеет, стремится к его источнику.
Существо прекрасно видит в темноте. Через борт лодки перегибается прекрасная девушка в венке из желтых цветов. Ее лицо печально. Она склоняется над водой и зовет его. Это и мольба, и нужда, и приказ. Разве можно не прийти к той, для которой бьется огромное сердце зверя? Змей очарован, пленен, влюблен. Скрутив огромное тело в кольца, дракон почти бесшумно появляется из воды и видит ее…
Елену Мирославовну Усольцеву!
Заречный проснулся в холодном поту. Домработница чем-то гремела на кухне, зная привычки своего хозяина. По огромной, кажущейся сейчас совершенно пустой, квартире плывет аромат свежего кофе. А Дмитрий никак не может прийти в себя. Сон не отпускает, продолжаясь наяву. Точнее, змей, разумеется, остался там, за гранью, а на широкой кровати, застеленной тонкой темной простыней лежал человек. Только вот чувства у них были общие. И вообще, Заречный не считал дракона кем-то чужим, как бы абсурдно это ни звучало. Скорее монстр ощущался, как неотделимая часть самого Дмитрия.
Любопытно. Сегодня слова Потемкина уже не казались полнейшим бредом. Интересно, почему? Неужели, из-за Усольцевой? Вот так полюбишь ведьму, и научишься верить во всякую ерунду. Даже в Асмодеев искусителей. Хорошо бы навестить этого мага в рабочем порядке.
Мысль уже понеслась дальше, но вдруг притормозила и вернулась. Он что, правда сказал «полюбишь»? Точно мистика! Практически волшебство. Но самое удивительное, что Заречный не ощутил внутреннего протеста. Ему даже на миг показалось, что кто-то большой, поселившийся в нем, согласно заурчал.
* * *
Ожидаемо, в прихожей меня встретили обе родственницы. Причем, они молчали, но их просящие взгляды говорили сами за себя. Я же не торопилась и вообще была на них обижена. Это ж надо такое придумать — превратить современного бизнесмена в чудище речное, потом решить, что из него вышел бы неплохой зять для бесхозной внучки и для обратного и ритуала отправить ту под пули! Не ожидала! Вот честно, не ожидала, что они смогут так со мной поступить. Да, что могут? Смогли! Поступили! И судя по довольным физиономиям и хитрым глазам, нисколечко в этом не раскаиваются. Прохиндейки!
Я медленно стянула с себя кроссовки, в комнате достала из шкафа халат, а потом на полчаса заперлась в ванной. Гриппа не признавала «корыто с мыльной водой», а я любила понежиться в теплой водичке с капелькой ароматного масла. Тем более, после того армагеддона, что устроили мои бабушки, мне просто необходимо снять стресс. Хотя, скорее всего это было всего лишь началом апокалипсиса, а его финальная битва затерялась где-то в грядущем.
Вспоминала поцелуй. А куда же без этого? Не каждый, знаете ли, день целуешься с мечтой. Нет, не с моей конкретно, а с мечтой всех женщин вообще. Красивый, богатый, статный, умный. Голос, опять же, такой, что до мурашек пробирает. Таких сейчас если и делают, то весьма ограниченными партиями. На всех точно не хватит. А учитывая его предпочтения, я вообще в его круг не вписываюсь. Говоря проще, он слишком легко относится к отношениям, считая их лишь способом удовлетворения физических потребностей. Мне же, наоборот, они нужны для заполнения душевной пустоты. Размениваться на короткую интрижку, пусть даже по большой симпатии, мне гордость не позволит. Тупик. Один большой тупик, поэтому наш поцелуй был ошибкой. Думаю, и Дракон Петрович сейчас об этом жалеет.
