- Но Элия была слишком опытным охотником, и не уходила, - отметил Марл.
- И когда Кейсилит и Стилли из-за снега оказались в Серпентсфорде в западне, Стилли пришлось питаться Кейсилит, так что она не могла быть поймана, - добавил Тодд.
- И Кейсилит помогла Стилли хотя та была пенанггалан, потому что она была ее подругой, - сказала Лисака.
- Пенанггалан - не тот человек, которым она была при жизни. Это только злая жизненная сила, одушевляющая ее тело, которое знает, что знала она, - утверждал Марл. - Правильно?
- Это верно, - сказала Кит мягко.
- Но Кейсилит не знала этого, не так ли? - спросил Джевел.
- Она знала, - ответила Кит.
- Пенанггалан вероятно загипнотизировала ее и сделала своей рабыней, - сказал Марл.
Кит покачала головой. - Вы понимаете, она чувствовала себя виновной в смерти Стилли, потому что не научила ее читать. Поэтому думала, что не заслуживает ничего лучшего для остатка своей жизни, чем служить рабыней зла, потому что создала злое существо.
Кит вздохнула. - Итак, она визжала и плакала, разглагольствовала и бредила. Она клялась, что никогда не простит Элии и Драконбайту свое освобождение из рабства пенанггалан. Однако же, они посещали ее, пока она оправлялась от ран, нанесенных пенанггалан.
- Больше чем она заслужила, - пробормотал Марл.
- Верно, - согласилась Кит. - Элия заверила волшебницу, что Финдер Драконошпор рассказал ей так много о Кейсилит, что она считает ее своей подругой, и не оставит, пока та не излечится. Кейсилит клялась, что никогда не встречала Финдера Драконошпора, но Элия всё равно оставалась. Наконец, в один прекрасный день, паладин Драконбайт сказал девушке то, что заставило ее изменить мнение о своих чувствах, и о том, что ей делать со своей жизнью.
- Что он сказал? - спросил Джевел.
- Он сказал Кейсилит, что бог правосудия ненавидит наказание ради наказания. Что нам придется найти путь искупления зла, которое мы делаем, и что мы не можем искупить зло злом, а только добром. Он предложил ей пойти обучать других детей, которым нужно было научится читать и писать. И это как раз то, что она сделала.
- Так она стала учительницей подобно вам? - спросил Джевел.
- Да, она стала учительницей подобно мне, - ответила Кит. - Она преподает общую грамотность.
Марл, сын бондаря, оставался в школе еще два года, прежде чем купил себе собственный меч и присоединился к каравану как начинающий наёмник. К тому времени Кит Лейас обучила его читать и писать названия всяких злых существ, с которыми он, возможно, столкнется в Королевствах, и переехала в другую долину, чтобы обучать детей другого села. В свободное от службы время, Марл учился у прочих охранников каравана играть в анаграммы. Но после этого, сын бондаря проводил намного больше времени, думая о волшебнице Кейсилит и учительнице Кит Лейас.
ПЕРВОЕ ЛУННОЕ ОЗЕРО
Дуглас Найлз
Богиня существовала глубоко в коконе земли, вечное существо, возникшее из камня, ила и огня, чье тело было укрыто глубинами бескрайнего неизведанного моря. Как все бессмертные, она обращала мало внимания на непрерывное течение веков, ритмичный пульс времени. Только постепенно, по прошествии несчетной вечности, она осознала, что вокруг и над ней в океане изобилует жизнь. Она познала присутствие этой жизни во всех видах, что процветали и росли; с самого начала она поняла, что жизнь, даже в самых простых и самых быстротечных формах, это благо.
Глубокие воды омывали ее тело, а вулканические огни ее крови раздулись, ища освобождения. Она была живым существом, и поэтому она росла. Ее сущность расширялась, медленно поднимаясь из глубин океана, на протяжении тысячелетий разливаясь по впадинам морского дна, осознанно и решительно стремясь вверх. В течении веков ее кожа, дно моря, пробилась сквозь королевство черноты и индиго и синевы в направлении мерцающих аквамариновых просторов и тепла, которое разительно отличалось от горячей пульсации лавы - ее собственного сердцебиения.
Жизнь в своем многообразии развивалась вокруг нее, сначала в виде простых существ, затем в более крупных и развитых формах. Живность изобиловала в воде, что покрывала и охлаждала ее тело. Глубокие раны беспрестанно открывались в каменистой плоти ее тела, и ее кровь волновала холодную воду пенистыми взрывами пара.
Между этими шипящими извержениями, она ощущала кружение гигантских форм, плавающих рядом, дышащих холодным, темным морем. Существа с плавниками и щупальцами, чешуей и жабрами собрались к теплу ран матери земли – ран, которые не причинили никакой боли, но давали возможность расширяться, пробиваться выше через проясняющиеся воды моря.
И, наконец, в жизни, собранной в ее груди, она ощутила больших существ с сердцебиением и теплой кровью. Эти мощные животные плавали подобно рыбам, но были покрыты гладкой кожей вместо чешуи и поднимались над поверхностью моря, чтобы глотнуть воздуха, который заполнял пустоту сверху. Матери нянчили свою молодежь, как богиня растила своих детей и заполнившееся жизнью море. Важнее всего, в этом последнем пополнении богиня ощутила пробуждение ума, мысли и рассудка.
Не задумываясь о течении тысячелетий, чувствуя прохладу моря над ее скованным камнем телом, физическая форма богини продолжала расширяться. Наконец, часть ее существа, возвысилась над взбудораженным штормом океаном и почувствовала новый вид тепла, сияния, шедшего из неба. Временами это тепло скрывалось одеялом холодной пыли, но морозный слой регулярно исчезал, уступая теплу, успокаивающей воде, которая омывала плоть богини, и золотым лучам, гладко струившимся с неба.
Под влиянием открытого неба плоть богини охладилась, и новые разнообразные формы жизни укоренились на ней. Существа, обитавшие в море воздуха, обратили лица к облакам. Многие не ходили или плавали, но прикрепили себя к земле, протянули величественные ветви вверх, создавая зеленые жилища на пространстве суши. Рост этих высоких и мощных деревьев, подобно всем формам жизни, доставлял удовольствие богине. Она ощущала пробуждение и ослабевание лесов, покрывавших ее кожу, изучила холод и тепло времен года с большей остротой, чем раньше.
Это было осознание, которое позволило матери земли наконец-то ощутить течение времени. Она знала времена года, и по изменениям погоды она изучила строение года. Она считала время, как человек мог измерить свое дыхание и сердцебиение, хотя для богини каждый удар сердца был сезоном, каждый вздох - новым годовым циклом. Годы проходили десятками, сотнями и тысячами, и ее осознание становилось ярче, сильнее.
Горячая кровь ранних эпох остудилась, подводные извержения закрыл твердый камень. Выступавшая над волнами твердь покрылась лесами, лугами, прогалинами и болотами. Моря и озера омывали землю, охлаждая богиню и питая пресной и соленой водой множащееся разнообразие живности.
Богиня продолжала чувствовать единение с теплокровными существами, живущими в глубинах, которые всплывали на поверхность и возвращались, делясь образами бескрайнего небесного свода, сладкого поцелуя морского бриза и великолепия высоких вздымающихся облаков. Ее любимцем среди этих морских существ был один, который питался от ее груди с незапамятных времен, кормясь водорослями и планктоном, что собирались у источников ее тепла. Он десятилетиями дремал в ее объятиях. Она знала его как Левиафана, первого из ее детей.
Он был могучим китом, крупнее, чем любая другая рыба или млекопитающее в этих морях. Его сердце было добрым, а ум - наблюдательным, острым и терпеливым, ведь только тот, кто прожил столетия, мог познать терпение. Большие легкие заполняли его мощную грудь, и он чувствовал жизнь в ритме, который богиня могла понимать. Иногда он вдыхал воздух и опускался в глубины, оставаясь там в течении нескольких сердцебиений богини - годами в пересчете на бурный темп жизни других теплокровных существ.
