Вдова Джудит теперь считалась полноправным членом семьи. У нее был и собственный дом, но она все время находилась у Мажере. Розамун шагу без нее ступить не могла. Сама же Розамун значительно изменилась к лучшему. За несколько лет она ни разу не впадала в состояние транса. Они с вдовой поддерживали порядок в доме и много времени проводили в гостях у соседей.
Если бы Джилон знал, с какой целью эти визиты наносились, он бы, возможно, встревожился. Но он был уверен, что Розамун и вдова всего лишь обсуждали последние сплетни, и ничего больше. Он не знал правды, да и не поверил бы в нее.
И Джилону, и Карамону нравилась вдова Джудит. Рейстлин же невзлюбил ее еще больше, возможно из–за того, что все лето он был вынужден находиться рядом с ней, в то время как его отец и брат отсутствовали. Он видел, как растет влияние этой женщины на его мать, и его беспокоило и пугало это. Он не раз заставал их вдвоем за беседой шепотом о чем–то, беседой, которая неизменно обрывалась, стоило ему войти в комнату.
Он пытался подслушивать, надеясь наконец узнать, о чем они говорят. Но вдова Джудит обладала прекрасным слухом, и каждый раз обнаруживала его. Но однажды ему повезло. Две женщины сидели за кухонным столом у окна, ожидая, пока испеченные пироги остынут. Рейстлин услышал их голоса, проходя мимо окна. Его шаги заглушал шорох сухих листьев. Он остановился в тени листвы и прислушался.
— Высокий Жрец недоволен тобой, Розамун Мажере. Сегодня я получила его послание. Он вопрошает, почему ты не направила своего мужа и детей в объятия Бельзора.
Ответ Розамун был слабым и оправдывающимся:
— Я пыталась, я говорила с Джилоном несколько раз, но он лишь смеялся в ответ. Ему не нужна вера в бога, ему хватает веры в себя и в свою силу. Карамон сказал, что не прочь побывать на встречах Бельзоритов, если там подают еду. Что касается Рейстлина, то… — Тут голос Розамун прервался.
Что касается Рейстлина, то ему хотелось услышать больше, но тут вдова Джудит поднялась взглянуть на пироги и заметила, что он стоит под окном. Они с Джудит сверлили друг друга глазами какое–то время. Наконец она подхватила поднос с пирогами с подоконника и захлопнула ставни. Рейстлин побрел в сад, куда первоначально и держал путь.
Кто такой, во имя Бездны, этот Бельзор, и с чего бы ему заключать нас в объятья?
— Это одной матери ведомо, — сказал Карамон, когда Рейстлин задал ему это вопрос. — Ну, ты знаешь. Одна из этих женских штучек. Они собираются вместе и болтают о чем–то. О чем? Я не знаю. Один раз я пошел с ними, но уснул.
Розамун никогда не упоминала о Бельзоре в разговорах с Рейстлином, к большому разочарованию последнего. Он подумывал заговорить об этом сам, но боялся, что тогда ему придется говорить и с Джудит, общения с которой он избегал, насколько это было возможно.
Мастер находился на совете Конклава. Школа была распущена на все лето. Рейстлин проводил дни за выращиванием растений, их сбором и пополнением своей коллекции сушеных трав. Он приобретал небольшую известность среди соседей как лекарь и зеленщик, продавая те травы, которые не были ему нужны, и этим внося свою лепту в семейный доход. Он выбросил Бельзора из головы.
Семья Мажере была счастлива и богата в то лето, лето, которое навсегда запомнилось близнецам как золотое, чье золото сияло только ярче в противовес приближающейся тьме.
* * * * *
Рейстлин и Карамон возвращались от Седжей в Утеху по петляющей каменистой дороге. Карамон, как обычно, работал там, а Рейстлин зашел к фермеру, чтобы продать ему мешочек сушеных лавандовых лепестков. Его одежда все еще пахла цветами. После этого дня он не мог выносить запаха лаванды.
Когда братья приблизились к Утехе, их заметил маленький мальчик, который тут же замахал им руками и бросился бежать навстречу им. Он остановился перед братьями, пытаясь отдышаться.
— Привет, малыш Нед, — сказал Карамон, который знал каждого ребенка в городе. — Я не могу сыграть с тобой в «Гоблинский мяч» прямо сейчас, но после обеда мы можем…
— Тише, Карамон, — оборвал его Рейстлин. Ребенок выглядел мрачным как совенок, и таким же круглоглазым. — Ты что, не видишь? Что–то не так. Что такое, малыш? Что случилось?
— Несчастный случай, — выдохнул ребенок. — Ваш… ваш отец.
Он хотел добавить что–то еще, но его больше никто не слушал. Близнецы помчались вперед. Рейстлин бежал так быстро, как только мог, но даже страх и тревога не могли подгонять его слабое тело слишком долго. Он выбился из сил и бежал все медленнее. Карамон продолжал нестись, но вскоре понял, что он остался в одиночестве. Он оглянулся, ища брата. Рейстлин махнул рукой вперед.
«Ты уверен?» — спросил обеспокоенный взгляд Карамона.
«Да, уверен», — ответил взгляд Рейстлина.
Карамон кивнул, повернулся и продолжил бег. Рейстлин поспешил за ним как мог, нетерпение и ужас заставляли его дрожать несмотря на жаркие лучи солнца. Рейстлин сам удивлялся своей реакции. Он и не думал, что так волнуется о своем отце.
Джилона привезли на телеге с лесорубки обратно в Утеху. Рейстлин застал отца там, среди собравшейся толпы. Как только стало известно о несчастном случае, каждый, кто мог, прибежал, чтобы поглазеть на покалеченного человека с ужасом и жалостью, смешанной с любопытством.
Розамун стояла у телеги, сжимая окровавленную руку мужа, и рыдала. Вдова Джудит стояла рядом с ней.
— Верь в Бельзора, — тихо говорила вдова, — и он исцелится. Верь.
— Я верю, — повторяла Розамун побелевшими губами, — я верю. Бедный мой муж. Ты поправишься. Я верю…
Столпившиеся рядом люди переглядывались и трясли головами. Кто–то побежал звать конюха, который считался знатоком в области лечения переломов. Среди взбудораженных лиц виднелось горестное и сочувственное лицо Отика, прибывшего из гостиницы. Он прихватил с собой кувшин лучшего бренди, его обычный вклад в медицинскую помощь.
— Переложите Джилона на носилки, — сказала вдова Джудит. — Мы занесем его в дом. Там ему будет легче поправляться.
Гном, один из горожан, которого Рейстлин пару раз встречал, пронзил ее сердитым взглядом:
— Ты что, ума лишилась, женщина?! Такая тряска его точно убьет!
— Он не умрет! — громко сказала Джудит. — Бельзор спасет его!
Горожане, стоящие вокруг, обменялись взглядами. Некоторые крутили пальцами у висков, но многие заинтересовались и внимательно слушали.
— Тогда пусть спасает побыстрее, — проворчал гном, вставая на цыпочки, чтобы заглянуть в телегу. Возле него подпрыгивал кендер, шумно требуя дать и ему посмотреть.
Карамон залез в телегу и беспомощно склонился над Джилоном, побледнев почти так же, как он. При виде ужасных ран — сломанные ребра Джилона пронзили плоть, а одна нога была не более чем смесью крови и размолотых костей — с губ Карамона сорвался низкий звериный стон.
