Ну что я могу поделать? Дневному Дозору слуги-люди не нужны. Хватает оборотней, вампиров и прочей мелочевки. Я, конечно, проверю Макара. Из него мог бы получиться великолепный Темный. Но очень, очень мало шансов, что в мальчике есть задатки Иного…
И мои девчоночки, скорее всего, самые обычные люди.
И так же мало шансов, что задатки Иного есть у Игоря…
Может, и к лучшему? Если он человек… мы сможем быть вместе. Завулону плевать на такую мелочь, как муж-человек у подруги. А вот мужа-Иного он не потерпит…
Задумчиво глядя себе под ноги я вышла к домику. Игорь сидел на террасе, настраивал гитару. Рядом были лишь двое ребятишек — «костровой» Алешка и пухлый, болезненного вида ребенок, которого вроде как и не было на костре.
Игорь посмотрел на меня, улыбнулся. Ребятишки что-то произнесли, поздоровались, а мы ничего друг другу не сказали — все читалось в глазах. И воспоминание об этой ночи, и обещание следующей… следующих…
А еще у него в глазах была легкая смущенная тоска. Будто что-то Игоря очень сильно печалило. Милый мой… если бы он знал, какова моя печаль… и как мне трудно улыбаться…
Пусть уж лучше в тебе не будет задатков Иного, Игорь. Пусть коллеги надо мной смеются. Перетерплю. А про Завулона ты никогда ничего не узнаешь. И про Дозор — тоже. И сам будешь удивляться своей удачливости, своему карьерному росту, великолепному здоровью — я все это тебе дам сама!
Игорь провел ладонью по струнам, ласково поглядел на своих ребятишек. И запел:
Я боюсь младенцев, я боюсь мертвецов,
Я ощупываю пальцами свое лицо.
И внутри у меня холодеет от жути —
Неужели я такой же, как все эти люди?
Люди, которые живут надо мной,
Люди, которые живут подо мной,
Люди, которые храпят за стеной,
Люди, которые живут под землей…
Я отдал бы немало за пару крыльев,
Я отдал бы немало за третий глаз,
За руку, на которой четырнадцать пальцев!
Мне нужен для дыхания другой газ!
У них соленые слезы и резкий смех,
Им никогда и ничего не хватает на всех.
Они любят свои лица в свежих газетах,
Но на следующий день газеты тонут в клозетах.
Люди, которые рожают детей,
Люди, которые страдают от боли,
Люди, которые стреляют в людей,
Но при этом не могут есть пищу без соли.
Они отдали б немало за пару крыльев,
Они отдали б немало за третий глаз,
За руку, на которой четырнадцать пальцев, —
Им нужен для дыхания другой газ.
Внутри у меня что-то холодно и липко шевельнулось. Гадкое, тоскливое, безысходное ощущение…
Наша эта песня. Слишком наша… слишком наша… Иная.
Я чувствовала эмоции сидящих рядом мальчишек, я сейчас была почти обычной Иной, казалось — еще миг, и смогу вызвать Сумрак. Это было как ночью, когда мы занимались сексом, томительное раскачивание на качелях, баланс на лезвии бритвы, ожидание взрыва, пропасть под ногами… Вокруг текли ручейки Силы — еще грубоватой для меня, не бульончик из ночных детских кошмаров, а просто тоска скучающего по родителям пухлощекого пацана: у него что-то неладно с сердцем, он мало играет с ребятами, ходит следом за Игорем, примерно так, как жмется ко мне Олечка…
Это не бульончик.
Но это, все-таки, почти то, что нужно…
Я не могу больше ждать!
И я качнулась вперед, протянула руку, взяла мальчика за плечо, вбирая его глухую печаль, меня едва не вывернуло нахлынувшей энергией, но мир вдруг наполнился серой прохладой, моя тень черным провалом легла на обшарпанные доски веранды, и я упала в нее, в Сумрак, как раз вовремя, чтобы увидеть…
…как Игорь втягивает в себя Силу из прильнувшего к нему мальчика Алеши, тонкую сиреневую струйку энергии: ожидание проказ и приключений, восторгов и открытий, радостей и испугов — весь букет эмоций и чувств здорового, веселого, довольного собой и миром ребенка…
Светлый букет.
Светлую Силу.
Темным — темное.
Светлым — светлое.
И я встала — наполовину еще в реальном мире, наполовину — уже в Сумраке, навстречу встающему Игорю, навстречу своему любовнику и любимому, навстречу Светлому Магу московского Ночного Дозора.
Навстречу врагу.
И услышала его крик:
«Нет!!!»
И услышала свой голос:
«Не надо!!!»
Самая первая мысль, которая пришла мне в голову, оказалась неправильной. Нет, Игорь не работал против меня, разыгрывая коварные планы Ночного Дозора. Он был лишен Силы — так же, как и я. Он восстанавливался, отдыхал в «Артеке», так же как и я. Он не видел моей ауры, он не мог и помыслить, что перед ним — ведьма.
Он полюбил. С закрытыми глазами. Так же, как и я.
Мир был сер и тускл, холодный мир Сумрака, делающий нас такими, какие мы есть, тянущий Силу — но и помогающий ее находить. Ни звуков, ни красок. Застывшие листья на деревьях, замершие фигурки ребятишек, повисшая в воздухе гитара — Игорь выпустил ее из рук, уходя в Сумрак. Тысячи ледяных иголочек кололи кожу, тянули из меня только что обретенную энергию, уводили в Сумрак навсегда… но я снова была Иной, и могла брать Силу из окружающего мира. Я потянулась — и выскребла дочиста все то темное, что было в толстом мальчишке. Уже не испытывая проблем с поглощением Силы. Уже не обращая внимания на то, что и как делаю. Легко, привычно.
И то же самое сделал Игорь с Алешкой. Может быть — с меньшим умением, Светлые очень редко работают с прямым забором Силы, они скованы своими дурацкими ограничениями, но он выпил его радость до конца… и я испытала противоестественную радость за своего любимого, за своего врага, за Светлого Иного, обретшего Силы…
— Алиса…
— Игорь…
Ему было трудно. Ему было куда тяжелее, чем мне. Светлые — они всю жизнь гоняются за иллюзиями, они полны фальшивых надежд и не умеют держать удар… но он держал… и я держу… держу… держу…
— Как нелепо, — прошептал он. Тряхнул головой — странный жест в этом смутном мареве, в Сумраке… — Ты… ты ведьма…
Я ощутила, как он тянется к моему сознанию — не в глубь, а по самому верху, просто пытаясь убедиться… или надеясь разочароваться… и не стала противиться. Только потянулась в ответ.
И засмеялась — от невыносимой боли.
Южное Бутово.
Эдгар — стоящий напротив Светлых магов.
Мы подпитываем Силой Эдгара, а Светлых подпитывают их маги второго эшелона…
В том числе — Игорь.
Я узнала его ауру, вспомнила профиль Силы. Такое не забывается.
И он меня узнал…
Конечно, я не знала его в лицо, конечно, не слышала имени. Ну к чему обычной патрульной ведьме знать всю, без малого, тысячу работников Ночного Дозора Москвы? Всех этих магов, волшебников, чародеев, перевертышей… Надо было — выдавали конкретные ориентировки. Как было с Антоном Городецким, за которым мы следили мы секретному приказу Завулона полтора года назад, и подловили-таки на неразрешенном воздействии… Кто-то запоминался поневоле… как Тигренок, к примеру.
