— Он зовет стражу периметра, — объяснил Дирон.
Из дверей близлежащих кабаков начали выскакивать на улицу вооруженные люди.
— Это плохо, — сказал аристократ. — В это время очень много солдат. Скоро меняется караул. Если нас поймают, то сразу казнят за убийство Эльф-ведь мы.
— Надо бежать, — предложил Сергей и на всякий случай переспросил: — Точно сразу?
— Точно, — уверил ДрагЛорд. — Убийство Эльф-ведьмы — страшное кощунство. Королева Морати тоже Эльф-ведьма. Гуда, — он показал на ближайший переулок. — Это в другую сторону от ворот, но выбора нет.
Спутники повернули в переулок и тут же нос к носу столкнулись с пятью стражниками.
— Стоять! — крикнул один из них, выхватывая меч. — Всем запрещено покидать Сладкий квартал до звука надвратных колоколов.
Дирон не снизошел до полемики со стражником и вытащил свой меч.
— Мы идем дальше, — грозно сообщил он.
— Нет, не иде... — начал было фразу солдат, но договорить не успел, потому что меч ДрагЛорда снес ему голову, и она поскакала по булыжникам мостовой.
Остальные стражники выхватили свое оружие и бросились на Дирона. Однако тот довольно ловко фехтовал, и через минуту еще одна окровавленная голова плюхнулась в дорожный водосток. Сергей внутренне возблагодарил небеса за такие вершины мастерства хмурого дручия. Но радоваться ему пришлось недолго, потому что сзади, громыхая доспехами, приближался целый отряд стражников — мечей на двадцать, не меньше. Судя по лицам и мерцанию клинков в их руках, намерения у солдат были нешуточные.
— Вот и конец игре, надо было сохраниться на эпизоде с Наолой, — мелькнуло в голове Второго, но тут откуда-то с крыши, подобно привидению, на мостовую спрыгнул Шарскун.
— Давно не виделись! — кивнул он Сергею, повернулся к солдатам и крикнул: — Цасшурск кух ли!
— Скейвен! Скейвен! Клич смерти! — остановились они в нерешительности, но скоро оправились от неожиданности и, явно осознавая свое численное превосходство, ринулись вперед.
— Хасу русу кух! — крикнул крыс, распахнул свой плащ и закружил с мечом в лапе, сбивая с толку нападавших. На дорогу посыпались разрубленные доспехи и отрубленные части тел.
— Он великолепный воин! — удовлетворенно заметил ДрагЛорд, пронзая мечом последнему из встретившихся им стражников грудь.
— Он великий воин, — гордый своим другом, кивнул Второй.
— Но они его все равно убьют, — безучастно сообщил Дирон. — Скоро в него будут стрелять из игломета. Игломет — это конец.
— Ему надо помочь! — воскликнул Сергей, предпринимая попытку двинуться к сражающемуся скейвену.
— Тогда убьют всех, — остановил его жестом ДрагЛорд. — Твой друг выполняет свой долг, а мы должны выполнить свой. Пошли.
Он крепко ухватил молодого человека и потащил вперед по переулку. Последнее что видел Сергей, был фирменный прыжок через голову нападавших Шарскуна, которому на лету удалось поразить двух противников.
— Прощай, Шарскун, — тихо сказал Сергей, увлекаемый прочь от места схватки Дироном.
Скейвен словно услышал эти слова и крикнул ему вслед:
— Хорошо — всегда вопреки! Человечек!
Дирон великолепно знал город, иногда он попросту без стука заходил в какой-то дом, проходил его насквозь, не встречая никакого сопротивления у жильцов, и выходил в другой переулок. Один раз спутники прошли сквозь некое странное заполненное облаками пахучего дыма заведение — то ли храм, то ли наркопритон. И так, пока не вышли к узорчатой кованой изгороди, отделяющей трехэтажный особняк от переулка. На фронтоне особняка неизвестный художник искусно выложил разноцветной плиткой изображение парящего над землей дракона.
— Это дом моей бабушки, точнее, прапрапрабабушки, — объяснил Дирон. — Здесь искать не будут. Нам придется переждать день-другой. Солдаты видели на нас камзолы ДрагЛордов. Черная стража проверит дома всех ДрагЛордов.
— Но разве... — показал на дом Сергей.
— Нет, — понял его вопрос аристократ, — бабушка не ДрагЛорд, бабушка — сама по себе. Ей четыре тысячи лет, и мы с женой отдаем ей на воспитание девочек. Мальчики остаются в усадьбе моего отца за городом, где с раннего детства привыкают обращаться с драконами.
— Понятно, — вздохнул Второй, наблюдая, как Дирон огромным ключом открывает массивную дверь, обитую железом.
Они вошли в темный дом, и ДрагЛорд, не зажигая света, за руку повел своего невольного гостя в его комнату. Уже там, стараясь не шуметь, Дирон закрыл дверь и зажег свечу.
Сергей огляделся. Ему понравилось — удобная, не слишком широкая и не слишком узкая кровать, небольшой стол у зашторенного окна, зеркало на стене, два кресла — одно у стола, другое у кровати, одну стену занимали книжные полки.
— Довольно уютно, — сказал постоялец, чуть отодвигая кресло от стола.
— Мне тоже тут нравится, — кивнул хозяин и добавил: — За стеной точно такая же комната. Я лягу там. Утром я вас представлю бабушке и детям. Теперь ложитесь спать. Мало ли что может измениться, во всяком случае свежие головы нам не помешают.
Сергей согласно кивнул головой и прямо в одежде растянулся на кровати.
— Азартных снов, — пожелал ему ДрагЛорд и не удержался от вопроса: — Чем вы так расстроены?
— Шарскун не знал — герой он или нет, — грустно признался
тот.
— Скейвен был воин, — по своему приободрил его Дирон. — Такая смерть — мечта воина.
— Само собой, — закрывая глаза, пробормотал Второй, — но я сомневаюсь, что его семья будет счастлива.
— Перестаньте — это только крысы, — пожал плечами Дирон.
— Да, но они не поощряют праздность, — вздохнул Сергей и погрузился в глубокий сон измученного новыми ощущениями человека.
Ему снилась Наола. Прекрасная дикарка сидела верхом на седо- гривом волке перед воротами своей усадьбы и укоризненно смотрела на него.
— Да, да, да, — говорил он ей. — Я действительно человек безнравственный, но мы не женаты. Потом, как я понимаю, я Древний, то бишь существо высшего порядка, а с тобой еще ничего не понятно. Может, нам и нельзя.
— Можно, милый, можно, — ласково отвечала она. — Тебе же лучше будет. О такой, как я, ты совсем недавно мог только мечтать.
— Вот что, душа моя, — продолжал терзаться сомнениями он. — Хорошо выяснить, как обстоят дела в целом, Иначе могут приключиться всякие неприятности. Я уже был однажды влюблен в дочь психопата и лет на десять разбил себе сердце. Так что уж прости — я немного покручусь еще на «вольных хлебах».
