— Мужика? Который спит со шлюхами и трезвеет только вдали от городов? Ты себя имеешь в виду? Лучше я останусь бабой. Потому что быть похожим на тебя мне совсем не хочется.
Тут полагалось бы промолчать и придержать язык за зубами, но Скур настолько был противен ей со своим пьяным немытым рылом и похотливыми глазенками, что сдерживаться не хотелось. Будь она не таким хилым мужчиной, она бы с удовольствием попыталась врезать по этой студенистой жирной роже.
Однако, она еще не в полной мере осознала, что если ты выглядишь как мальчишка, то получать ты будешь тоже как мальчишка. И церемониться с тобой не будут.
Скур тоже не посчитал нужным сдержаться. С грохотом отлетел табурет, на котором сидело его крупное тело, и шаркнул по полу стол. А в следующий момент, Тáйга рапласталась на ближайшей лавке. Скур навис сверху и пытался содрать с ее пятой точки штаны. Она укусила его грязную вонючую руку и извернулась, чтобы достать нож.
Зэсс спокойно поднялся, шагнул к двум пыхтящим телам, вынул из пристегнутых ножен ее нож и приставил к шее Скура.
— Оставь его. — его спокойный скучающий голос словно ведром холодной воды окатил обоих.
Скур тяжело дыша со злобой уставился на нового противника.
— Оставь мальчишку. Мне его еще матери показывать. Целым.
— К блаху твоего мальчишку! И тебя к блаху! — Скур оттолкнул Зэсса с ножом и сделал шаг в сторону. — Хватит с меня вашей кампании! Нет нам общей дороги. Вы сами по себе. И смотри, еще раз увижу твоего полудурка — выпорю, как только рот откроет! — он зло отбросил валявшийся стул.
Зэсс подождал, пока он выйдет за дверь и вновь уселся за стол.
— Жаль, — он смотрел, как Тáйга подтягивает штаны, — я рассчитывал на более длительное общение.
— Спасибо, — она шмыгнула носом.
— На, — он протянул ей ее нож и мешочек с камнями, на который девушка уставилась, словно на змею.
— Как ты… откуда он у тебя?
— Забрал, чтобы сохраннее были.
Тáйга пальцами перебирала легкие выпуклости в мешочке. А она даже не заметила! Все это время у нее не было денег! Ничего не было! Кроме мелочи в поясе. Потом она перевела взгляд на Зэсса, ставящего на место стол и стулья.
— Ты не слишком много на себя берешь? Почему ты все решаешь? Почему делаешь как хочешь, не считаясь со мной?
— Ты про свои драгоценности? Или в общем? — он снова сел за стол, приглашая ее расположиться напротив. — Надо было спросить, прежде чем вмешиваться или подождать пока он тебя выпорет?
— Я про все. Мы не партнеры. И у нас нет равноправия… и…
— И не будет, — он перебил ее, — ты можешь в любой момент отказаться. И остаться одна. Но мы не равны. Потому что я способен принимать решения, и я знаю свою цель. А ты свою знаешь? Я не беру во внимание твое «дойти до Гунхала и обосноваться». Ты можешь в равной степени идти куда угодно. Ты сама не знаешь, чего хочешь, не знаешь, что тебе делать. Может, ты и выносливее и решительнее некоторых девушек своего возраста, но ты привыкла к некоей стабильности, из-за которой осталась в своем городе, а не сбежала сразу. Ты привыкла жить в доме, спать в кровати. И для тебя весьма кстати, что сейчас тепло, иначе ты бы уже валялась в какой-нибудь из гостиниц с мокрым носом. Я не партнер глупой девчонке. Но я могу довести тебя до твоего Гунхала без того, что тебя изнасилуют или прибьют по дороге из-за нескольких камней. И чтобы выжить одному, мне совсем не нужны твои деньги, думаю, ты это уже поняла. И если я захочу, с нами пойдет еще толпа таких как Скур. И все решения буду принимать я. И тебе это удобно. Не нужно думать. — Он говорил все это без признаков интонации. Ровным голосом. От чего у Тайги предательски опустились уголки губ.
— И зачем я тебе? Ты можешь идти куда угодно. Ты мог взять мои деньги. Зачем я тогда тебе? Чтобы нянчиться? — она сама того не понимая уже готова была зареветь. Не зная, что услышит в ответ, ей позарез нужны были слова одобрения. Что она не обуза. Что она нужна… хотя бы для кампании. Но больше, чем Скур.
Он смотрел на нее сверху вниз, на большие яркие серые глаза, вот вот готовые пустить ливень слез, на взъерошенные мальчишеские короткие волосы, на подбородок и щеки, не знавшие поросли. Девчонка в теле мальчишки. Потерянная, жалкая, толком не соображающая что ей делать и куда бежать. Никому не нужная, кроме короля, желающего ее убить и… голоса, который вернул его сюда. Зачем ему было нужно, чтобы этот заморыш куда-то дошел? Или он ошибся? Взял не того попутчика?
Он может в любой момент все бросить. Это же всего лишь просьба. Просьба за дарованную жизнь? Или это уже не имеет смысла? Если он взял не того… Или ТОТ попутчик еще впереди? Сколько раз у него возникало желание оставить ее где-нибудь позади? Он — одиночка. Он не нуждается в обществе. Терпеть других людей — не для него. Они не раздражают и не мешают. Не злят, не останавливают. Не несут информации. Они просто не нужны.
Можно ли считать просьбу голоса и его согласие договором? Он ничего не говорил. Внутри он согласился. Он ничего не обещал. Но решил, что выполнит. Что за глупая привычка следовать договоренности?
— Зачем я тебе? — Тáйга понимала, что практически ревет перед чужим неприятным мужчиной, которому на нее наплевать. Да что уж говорить, которому на всех наплевать.
— С тобой веселее. — он как — то криво улыбнулся. Совсем не соответствуя словам. Потом встал и неуклюже попытался похлопать ее по спине. — Не так одиноко.
Она хотела было что-то ответить, но в это время от дверей послышался шум, и Тáйга быстро обернулась.
Распахнув двери таверны, внутрь заходили вооруженные люди. Первый вошедший со знаками элиты нового короля на одежде, нашел взглядом хозяина и громко приказал:
— Эй! Корма лошадям и еды моим людям! — позади него пространство быстро заполнялось прибывающими солдатами.
— Спокойно. Идем к выходу. — Зэсс подтолкнул внезапно одеревеневшего мальчишку вперед. — Иди, — и сам направился к выходу, навстречу прибывшему отряду.
Когда Тáйга заставила себя двинуться к солдатам, он уже поравнялся с командиром отряда, снимавшим грубые перчатки с рук. Тот на мгновение поднял глаза и скользнул по его лицу. Перчатка полетела на деревянный выскобленный пол, когда элитник схватился за меч.
Шрам! Зэсс мог уйти куда угодно, но с его внешностью скрыться сложно.
У Тайги внутри все сжалось. Это не простые солдаты. Не наемники, получающие деньги за убийства. Это уже элита. Дауры. Те, что пришли с даром к ней домой. Те, для которых поимка Тайги и убийство Зэсса было делом чести. Впереди отряда, рядом с командиром она насчитала трех дауров. Дальше — простые наемники. Но этих четверых им хватит с головой. Дауры словно рождены были зверями. Высокие и гибкие, хищники в теле человека. Они легко убивали и легко добивались добычи. Король по праву мог гордиться своими воинами. В бою один даур равнялся десяти простым солдатам. И с легкостью мог убить десятерых, избежав ран. Говорят, их с детства учат убивать.
