Однако в 1895 году дочь полковника, Миллисент, вышла замуж за богатого немецкого банкира по имени Отто Крингеляйн. У них родилась дочь Фания, красавица, которая после смерти отца унаследовала его изрядную коллекцию произведений искусства. В 1936 году коллекцию конфисковали нацисты. Среди картин, попавших к рейхсмаршалу Герману Герингу, оказалась простенькая картина Ост-Индской компании, изображавшая жанровую сценку времен британского владычества. Геринг, однако, ценил эту картину больше других своих сокровищ. Похоже, он обнаружил, что картина является ключом к огромному богатству. В 1945 году картина исчезла. Полагаю, она просто погибла среди руин и пожаров последних дней войны. Тем не менее я всю жизнь опасаюсь, что кто-нибудь ее все-таки обнаружит — или ее, или саму Королеву-кобру — и я снова окажусь в рабстве этих серпентологов из культа Ааст Нааг».
Дыббакс утробно заурчал и закатил глаза.
— Серпентологи? — переспросил он. — Это еще кто такие? Небось те же герпетологи? — Поскольку он, в сущности, пожелал открыть словарь, огромный библиотечный том тут же приплыл к нему в руки и сам открылся на нужной странице. Оказалось, что серпентологи действительно изучают змей.
— Все-таки я чего-то не понимаю, — сказала Филиппа. — Допустим, эти люди из культа найдут Королеву-кобру. А толку? — Она пожала плечами. — Все прекрасно знают, что господин Ракшас очень стар и его джинн-сила практически исчерпана Я его очень люблю, но какой смысл порабощать джинн-старика, если он уже даже не может даровать тебе три желания? — Она вдруг задумалась. — А вдруг… а вдруг они…
— Договаривай! — воскликнул Дыббакс, потому что Филиппа замолчала.
— Вдруг… — Девочка тщательно подбирала слова. — Вдруг они ищут не только Королеву-кобру из Катманду и вовсе не старика? Вдруг они охотятся за новыми зубами мудрости, чтобы сделать новый амулет? Чтобы поработить более молодых и сильных джинн? — Она встретилась взглядом с Джоном. — Таких джинн, как мы.
Джон кивнул. Он был близнецом Филиппы и прекрасно понимал логику ее рассуждений.
— Тогда понятно, зачем они явились к нам в дом, — сказал он.
— Так что мы теперь будем делать? — спросил Дыббакс. — Если останемся здесь, в Лондоне, нас просто похитят или того хуже. Джинн-сила-то не работает. Надо двигать в теплые края. Там мы хотя бы сможем себя защитить.
— Дыббакс прав, — сказал Джон. — Но куда?
— Пока мы не расшифруем танцующих змей, то есть значки на картине Ост-Индской компании, — сказала Филиппа, — я думаю, нам стоит двигаться только в одном направлении. В Катманду. В Непал.
— Держу пари, что Нимрод с Ракшасом именно там, — заметил Дыббакс.
— Тогда мы последуем за ними, — сказал Джон, а потом, улыбнувшись, добавил: — Только Джалобину там, боюсь, не понравится.
— С чего ты взял, что он захочет поехать с нами? — спросил Дыббакс.
— Может, и не захочет, — сказала Филиппа. — Но будет считать, что обязан поехать. Чтобы нас защищать.
— Однорукий? — Дыббакс рассмеялся. — Хорош защитничек!
Дыббакс еще не знал, сколь драматические события произошли за это время снаружи и каким героем показал себя Джалобин.
Глава 8
Калькуттские морозы
Майдан — огромная, поросшая выжженной травой пустошь перед Мемориалом королевы Виктории и прилегающими к нему лужайками — одно из самых популярных мест в Калькутте, и сюда, особенно по вечерам, стекаются тысячи людей. Они гуляют, катаются в каретах, едят в здешних ресторанчиках, подставляют лицо порывам дующего с моря ветерка, любуются на цветомузыкальные фонтаны и спорят на самые разные темы. Здесь же пасутся коровы, а рядом факиры демонстрируют свою нечеловеческую выносливость или гибкость. Майдан — сердце современной Калькутты, и бьется оно очень громко.
Нимрод и господин Ракшас блуждали по Майдану, пытаясь найти хоть какие-нибудь признаки змеиного культа Ааст Нааг, поскольку, в благодарность за избавление Сундербанса от джинн тигров. Зеленый дервиш посоветовал им начать поиск именно отсюда.
— Чтобы найти членов этого ужасного культа, не нужно ехать за тридевять земель, — сказал Дервиш. — Вы встретите его последователей даже в Калькутте. На Майдане. Там, друзья мои, вам откроется главное. Оно окажется прямо у вас под носом. Если же вы отправитесь чуть дальше на запад и вам повезет, то, что вы ищете, найдет вас само. Напоследок — одно предупреждение, уважаемые джинн. Пока вы в Калькутте, берегите себя от мороза. Одевайтесь, закутывайтесь потеплее, особенно ночью. Непременно держите закрытыми окна, запирайте двери, иначе промерзнете до мозга костей.
Поскольку вечером температура воздуха была сильно за тридцать, джинн не верили, что ночью она может вдруг резко упасть.
— Ох уж эти ангелы, — досадуя на Зеленого дервиша, сказал Нимрод господину Ракшасу. — Иногда их пророчества и понять-то невозможно.
Старый Ракшас покачал головой в огромном тюрбане.
— Ангелы на то и ангелы, что они не предсказывают результат финальных забегов или ближайших скачек, — заметил он. — Ангелы — существа тонкие. Они — живые ребусы, помноженные на загадку и возведенные в квадрат великой тайны. Если же вы хотите узнать, сколько будет дважды два ищите кого-нибудь попроще, ангел вам не нужен.
— Да я и не спорю, — ответил Нимрод. — Просто иногда их слова… немного озадачивают, вот и все. Например, мне как-то не верится, что ночь будет холодной. Да и по Майдану мы уже столько времени слоняемся, а все без толку.
— Ангелы никогда не изъясняются напрямик, — повторил свою мысль господин Ракшас. — Мы поймем, что он имел в виду, когда наступит время, и никак не раньше.
Но Нимрод уже завелся и не слушал старого джинн.
— Запали мою лампу! Я начинаю думать, что мы идем по ложному следу! — сказал он. — Мы топчемся здесь уже целый час, а толку чуть.
— Не стану спорить с вами, Нимрод, — произнес господин Ракшас. — Но на вещи надо смотреть легче. Не думаю, что искомого здесь нет. Думаю, мы пока не умеем его увидеть. Во всяком случае, сегодня вечером нам это не удалось. Возможно, нам придется вернуться сюда завтра. Кроме того, с первой минуты, как мы ступили на Майдан, меня не покидает ощущение, что за нами следят. По-моему, пора уходить. Смешно ставить капкан на лису на глазах у самой лисы. А лиса явно поглядывает на нас с дивана, поверх газеты.
— Погодите-ка, — сказал Нимрод. — Смотрите.
На земле в нескольких метрах от них сидел юноша и заклинал змей на потеху публике. Огромная королевская кобра, самая большая из всех, что Нимроду доводилось видеть, медленно поднималась из корзины и качалась в такт мелодии, которую заклинатель наигрывал на флейте. Самое замечательное, что время от времени юноша наклонялся к змее и легонько касался рукой ее головы. В конце концов кобра скользнула ему на руку, а оттуда пробралась выше — на шею. Обвившись вокруг шеи, точно шарф, она продолжала раскачивать раздутой головой и злобно шипеть на толпу.
