Ник Лаев - В поисках красного

Императора сложно было поразить. Но от услышанных двух фраз он замер и затем стремительно побледнел. Трясущейся рукой Рейн IV вытер внезапно выступивший пот и потрясенно посмотрел на Кузину.

— Это точно?

— Да. — Матриарх была взволнована не меньше. — Ты понимаешь теперь ее чувства. Ее отношения к тебе, Торберту, Аделинде, Водилику. Нам придется вместе расхлебывать всю ту кашу, что мы заварили. Но, в любом случае, у нас появился шанс. Призрачная возможность все исправить или, — она подняла глаза на императора, — окончательно все погубить.

«Своего супруга или супругу глава рода Голдуенов выбирает только лишь из числа обладающих фиолетовым Даром…».

Тужься милая, тужься. Давай, чуть-чуть осталось. — Матриарх склонилась над лежащей на широкой кровати обнаженной женщиной с огромным, будто надутым животом. Её широко разведенные бедра мелко дрожали.

— Ууууу, — тонкий, пронзительный голос безостановочно выл на одной ноте. — Бооольно. Почемууу так больно. О Триединые. Мама, разве нельзя сделать так, чтобы я ничего не чувствовала, — роженица вцепилась пальцами в край белоснежной перины.

— Мы не должны пользоваться Даром при рождении наших наследников. — Клеменция в отчаянии всплеснула руками. — Последствия могут быть непредсказуемые. Потерпи и продолжай тужиться. Скоро появится головка, а там мы с Хилдой ухватимся и вытащим нашу малышку. — Стоявшая рядом ширококостная женщина согласно кивнула. — Конечно. Ваша мама права, делайте так, будто у Вас запор, — она наклонилась и вытерла куском корпии щедро катившийся со лба роженицы пот.

— У меня нет запора. После твоей клизмы, все, что во мне было, я оставила в ночном горшке.

Матриарх рассмеялась. — Вот видишь дорогая, ты шутишь. Это хороший признак. — Однако молодая женщина ее не слушала. Она лишь стонала, кусая до крови бледные губы.

— Отойдите Ваше Милосердие, — Хилда попыталась деликатно оттереть Матриарха от кровати, — давайте я попробую.

— Не мешай. Я приняла добрую сотню родов. Неужели я не помогу рождению собственной внучки?

— Вы видите, у Вас не получается. Я принимала Джиту и уж ее ребенка и подавно приму. Просто, — Хилда кивнула в сторону запрокинувшей голову и тяжело дышавшей роженицы, — у Вашей дочери слишком узкие бедра.

— Ты никого не принимала пустомеля, а просто стояла четырнадцатилетней дурехой с тазом теплой воды. И еще путалась у сестры Амелии под ногами — Клеменция сердито отмахнулась. — Не слушай ее родная, у тебя замечательные бедра. Ты тужься, тужься.

Хилда обиженно отвернулась, но попыток отодвинуть Матриараха не оставила. В результате вместо родовспоможения женщины начали энергично отпихивать друг друга от кровати.

— Не мешай Хилда, — слышалось сквозь глухие толчки и частое пыхтение. — Угораздило же тетку на старости лет выйди замуж за фиолетового.

Между тем, из голоса Хилды исчезли последние нотки почтения. — Ты сестрица не так и не там давишь. Нужно левее. И не трогай мою мать, она в любом случае была счастливее твоего мужа.

— И чем же? — взвилась Матриарх. — И вообще, не смей мне не тыкать. Я тебе в матери гожусь.

— Если уже совсем по справедливости, ты мне сестрица в бабушки годишься, — в голосе Хилды слышалась непередаваемая смесь язвительности и почтения.

— Мерзавка. Если бы не Джита, поганой метлой выгнала бы тебя отсюда.

— Остановитесь! Ну, хоть на время прекратите эти семейные склоки, — роженица привстала, но тут же упала навзничь и вновь громко, тягуче заголосила. — Ууууу. Где сьер Арно?

— Стоит за дверью, — Хилда сердито смахнула с потного лица непослушную прядь медно-красных волос. — Нечего ему здесь делать. Пусть лучше охраняет.

Она замолчала, однако вскоре вновь начали привычно перепираться с сестрой. Взаимные упреки прекратились лишь тогда, когда очередной, протяжный стон, внезапно был прерван тонким, пронзительным визгом.

— Девочка. Какая красивая, — Матриарх не скрывала слез. — И глазки зеленые. — Она растроганно посмотрела на дочь. — Приложи ее к груди. Да, да. Вот так. Пусть у мамы на груди полежит, а потом покажем всем мою внученьку. А ты боялась, что что-то пойдет не так. Слава Триединым, победила твоя кровь. — Она испуганно закашляла и покоившись на Хилду тут же зачастила: — Все ждут этого ребенка. Даже кронпринцесса, хотела приехать, а ты знаешь, что в ее положении лучше сидеть дома. — Клеменция счастливо, хотя и сквозь слезы улыбалась.

— Что-то я ни какой зелени в ее глазах не вижу. — Хилда заглянула через плечо новоиспеченной бабушки. — По-моему, они у нее голубые или даже, — она задумчиво рассматривала новорожденную, — какие-то серые.

— Тебя вообще не спрашивают, — Матриарх плечом оттолкнула кузину. — Принеси воду и пеленки. Нужно привести ребенка в порядок. — Она довольно потирала руки. — Нашу красотулю просто необходимо помыть перед ее первыми смотринами. — Она протянула руку к крошечному тельцу и ласково коснулась его. — Ути-ути-ути.

— Мама, всё закончилось? — женщина прижимала к груди звонко плачущего младенца. — А почему у меня все еще тянет и болит?

— Ничего милая. Легче поле вспахать, чем ребенка родить. Все у тебя там и должно болеть. Мы сейчас с Хилдой тебя подлечим. А то, что тянет — не страшно. Это послед. Он скоро выйдет.

Однако роженица неожиданно откинулась назад и снова громко закричала.

— Что ты родная? — Матриарх быстро нагнулась и погладила ладонью мокрую от слез щеку. — Что случилась?

Женщина утробно выдохнула, — Не знаю, внизу все еще очень больно, — и снова оглушительно заголосила, — Ууууу.

Хилда протиснулась мимо растерянной Клименции и, сунув ей в руки таз с водой, наклонилась над роженицей. — Кажется, дорогая сестрица ты повторно станешь бабушкой.

— Что? — Матриарх подскочила на месте.

— Что, что. Бери первого ребенка на руки, а я приму второго.

— Какого второго? — Матриарх продолжала растерянно стоять, сжимая в руках большой медный таз.

— Второго ребенка, — Хилда выругалась сквозь зубы. — О Триединые, ты, конечно, всегда соображала медленно, но сейчас это переходит уже всякие границы.

Матриарх послушно потянула руки за малышкой, которая вслед за матерью начала истошно вопить. — У потомков Средней не рождаются двойни, у них и двое детей появляется крайне редко.

— Знаю, знаю. Но всё, когда-то происходит впервые, — Хилда деловито ополаскивала в тазу руки. — Лучше займись ребенком, а я присмотрю за Джитой.