– Что с вашими друзьями, господин Бойз? – наконец спросил баронский отпрыск.
– Видимо, Боровик рассказал брату очень смешной анекдот, – сказал Марк с улыбкой.
Эти слова породили новый приступ хохота.
Тем не менее черты лица Антуана смягчились, и он уже менее резко сказал:
– Что за анекдот?
Марку показалось, что Камнеглоты сейчас просто умрут.
– Я живот уже надорвал… – простонал Боровик и снова засмеялся.
Молот только мотнул головой и утер слезы.
– Я думаю, лучше их сейчас не трогать. – Марк и сам едва сдерживался, чтобы не рассмеяться.
– Ладно, хорошо, – неожиданно легко согласился Антуан. – Не будем. Джулия, могу ли я пригласить тебя на конную прогулку по лесу?
– Думаю, нет, – быстро ответила девушка и так же спешно добавила: – Я сильно замерзла и потому предпочту остаться у костра.
Бюргер долго смотрел в ее невинные глаза, потом перевел взгляд на костер, поднял голову и столь же долго наблюдал за непривычно жарким для октября солнцем.
– Ладно, – сказал он сухо. – Тогда я пойду, посмотрю, что там делают слу…
– Иди, иди, – перебила его Джулия.
Антуан замер с открытым ртом. Простоял он так, правда, недолго – не больше полминуты, затем резко развернулся и быстро зашагал к другим охотникам.
– По-моему, он немного обиделся, – заметил Марк.
– Ну и черт с ним, – фыркнула Джулия.
Черт-то, конечно, черт, да только Бойзу казалось, что их веселье еще аукнется ему в будущем. Джулии баронский сынок, конечно, ничего не сделает, а вот с сыщиком, возможно, он как-нибудь да поговорит по душам.
Нельзя сказать, что Марк боялся этого разговора.
Его больше смущали последствия.
Ссора с семейством барона – это похоже на приговор.
А Марк не понаслышке знал, что следует за приговором.
Кара.
* * *
Жагр постучал как обычно – три раза.
Окошечко в двери открылось, и пара глаз уставилась на гарра.
– Вы кто? – спросил караульный.
– Я к старшему сержанту Джонсу.
– По какому вопросу?
Сыщика немного насторожило поведение стражника: подчиненные Мортимера обычно сразу узнавали гарра и без проволочек пускали внутрь.
Этот же парень вел себя настороженно.
– По личному.
– По личному – в свободное от работы время, – сказал неизвестный, и окошко закрылось.
Жагр стоял у входа, ошарашенно глядя на дверь.
Если лишние вопросы еще как-то можно объяснить – ну, не узнали его сразу, решили перестраховаться, – то такое наглое поведение находилось просто за гранью понимания.
Что делать дальше? Постучать снова? Чтобы снова получить отказ?
Или уйти?
Гарр не был уверен, что видел караульного раньше, голоса его сыщик тоже не помнил. В любом, случае спрашивать, из какого он взвода, не стоило: лишнее любопытство еще никому не помогло, только навредило.
Паттерсон поправил воротник, шляпу и пошел прочь.
«Все смешалось в королевстве камрийском», – так, кажется, говорил классик?
Раскаты грома отвлекли сыщика от размышлений. Обратив взгляд к небу, гарр увидел, что над Сартоном собираются иссиня-черные дождевые тучи.
Быть грозе.
Пожалуй, сегодняшний вечер он проведет дома, у камина, с чашкой горячего кофе.
Не самая плохая перспектива, но не предел мечтаний.
День прошел абсолютно впустую.
И кто знает, не станет ли в итоге это промедление роковым?..
* * *
Марк работал быстро.
Чрезвычайно быстро.
За следующий день он изучил семь книг и в двух нашел то, что и требовалось отыскать.
Найденная информация в обоих источниках по странной случайности оказалась абсолютно идентичной.
Сомнений не было: следовало отправляться в путь.
Если они действительно хотят опередить неизвестных воров, медлить не стоит.
Поэтому, едва перевернув последнюю страницу и убедившись, что ничего интересного в книге более нет, сыщик вскочил из-за стола и опрометью бросился в кабинет графа.
– А, господин Бойз! – поприветствовал его Малком.
Они виделись за обедом, но так и не пообщались: Марк пришел к столу как раз в тот момент, когда граф уже покидал столовую.
– Что-то случилось? – поинтересовался хозяин, продолжив писать.
– Да, господин граф. Я, кажется, знаю, где искать трафарет.
Перо замерло в руке Малкома. Он некоторое время просидел так, уставившись в исписанный лист, после чего поднял глаза и посмотрел на Марка.
– Это… это правда? – спросил граф дрожащим от волнения голосом.
– Да.
И Бойз рассказал все, что ему удалось узнать. Малком слушал, не перебивая. Когда же сыщик закончил, граф вскочил с кресла и воскликнул:
– Мой дорогой друг, да вы просто гений! Право, не знаю, как мог пропустить эти строчки… но, главное, что вы теперь их нашли! Отправляйтесь завтра же утром, господин Бойз, прошу вас! Дело не терпит отлагательств. Все расходы я, естественно, беру на себя.
– Благодарю вас, господин граф, – почтительно кивнул Марк. – Прошу вас только вот о чем: будьте так добры выделить нам карету с достойной охраной, чтобы она отвезла нас до границы.
– Все, что угодно. Если надо, я велю отправиться с вами и дальше!
– Нет, вот это уже будет лишним. Дальше мы отправимся втроем, тем более дворфы отлично знают эти места.
– Ну как хотите. Вам лучше знать, что потребуется в этом путешествии.
– Тогда я пойду, скажу братьям, чтобы готовились?
– Да, да, конечно. И, если встретите дорогой Ломесьена, направьте его ко мне, хорошо?
– Хорошо.
– Тогда удачи.
Марк покинул кабинет и, затворив за собой дверь, отправился вниз.
Похоже, ему наконец-то удалось обойти – пусть всего на шаг или даже полшага, но обойти – таинственного Хозяина и его прихлебателей.
Дело осталось за малым…
Забрать трафарет.
* * *
Тем временем несчастный художник Джейсон все сидел в одиночной камере и размышлял о будущем.
Нет, он, конечно же, не относился к категории философов, которые мыслят о будущем вселенной или страны.
Художника больше интересовало его собственное, которое виделось туманным.
Пожилой Зрячий приходил еще раз – пытался вызнать, где приятель Джейсона спрятал хозяина трактира. Естественно, художник ничего ему не сказал – потому что не знал и даже не предполагал. Кирасир не поверил и пригрозил, что за ложь привесит Ханту годика три-четыре.
Он не знал, что для Джейсона эти угрозы были пустым звуком.
Художники, писатели, да и вообще – творцы, не те, что рисуют за деньги или пишут оды во славу клиентов, а настоящие, искренние, – их частенько бросает из крайности в крайность. То они веселы, то тут же грустны. Или наоборот.
Джейсон же был абсолютно равнодушен. Он уже смирился с мыслью, что скоро его вздернут, или четвертуют, или обезглавят… или оставят сидеть здесь до самой смерти… Смирился с мыслью, что скоро умрет.
