Размытый силуэт Даниила схватил меня за локоть и поволок вниз по лестнице.
— Она жива? — не унималась я. Беспокойство за Соню временно перекрыло страх за свою собственную жизнь.
— Она просто уснула. Не истери.
Совсем не нежно он выволок меня на улицу, где уже собрались все Воины (что б их!) и практикант. С деревьев, что росли во дворе, взлетели стаи птиц, тревожно защебетали. Алексий смотрел на меня виноватыми глазами.
— Аня, мы не хотели тебя пугать.
Но речь батюшки перекрыл рык демона.
— Пугать ее? Эту безумную? Целый день я потратил на то, что бы отыскать тебя. Ты понимаешь, какой опасности себя подвергла? — Даниил схватил меня за плечи, больно сжав их.
На нас ошарашено уставились не только Воины, но и проходившие мимо люди.
— Убери от нее руки. — Процедил сквозь зубы Кевин.
Демон направил свой тяжелый взгляд на практиканта, забыв обо мне.
— Тебе стоит осторожнее разговаривать с демоном Высшего Ранга, смертный. — Прошипел Даниил.
Воздух электризовался и трещал на коже. Демон и человек готовы были схватиться на улице.
— Прекратите оба. — Властный и холодный голос резко хлестнул по воздуху.
Но враги продолжали смотреть друг на друга, буравя глазами. На мгновение мне показалось, что голос Милоша не возымел желаемого эффекта. Но Кевин первый развернулся к нам спиной и направился прочь.
— Пора уже отсюда убираться. — Произнес Алексий.
Я шла к черной машине в окружении Воинов. Демон плелся сзади. Я физически ощущала его взгляд. Я даже, кажется, слышала его мысли. На коже до сих пор осталось слабое тепло его пальцев. Я даже испытывала какую-то жалость к нему.
Уже садясь в машину, я обернулась. Мы стояли на расстоянии сто метров друг от друга. И меня все еще трясло от страха. А сердце ныло от жалости. Демон внимательно всматривался в мои глаза. Хмыкнул. И его голос в моей голове четко произнес: "Мне не нужна твоя жалость".
Окрестности Праги, замок Мишеля Ревье,15:00
Комиссара полиции Вайновского доставили к замку на черной машине с тонированными окнами. Его проводили под конвоем по путаным коридорам. Стараясь унять дрожь в коленках и не смотреть на мощных конвоиров, Вайновский боялся даже дышать. Он знал, что конвоиры не люди. И знал, что месье Ревье тоже не человек. И это в прямом, а не в переносном смысле! Комиссару доводилось скрывать некоторые дела, после того как месье Ревье веселился в городе со своими ребятами. После первого такого случая Вайновский не мог уснуть, боялся закрыть глаза, его рвало. Стоило векам сомкнуться, как в темноте всплывали обезображенные куски тел молодых девушек и парней. Эти чудовища любили именно молодое мясо.
Дрожь никак не унималась. Ком в горле разросся до размеров кулака одного из конвоиров. Комиссар бывал в замке всего несколько раз. И после каждой такой встречи, когда его доставали то из постели посреди ночи, то из рабочего кабинета, седины в буйной шевелюре Вайновского прибавлялось. То, что он видел в замке, не пожелаешь увидеть и кровному врагу.
Комиссар знал, что ближайшие две недели город наводниться неопознанными трупами. Неопознанными, потому что в таком состоянии тело в принципе невозможно опознать. Он знал, что к месье Ревье приехали гости. Такие же чудовища, как и он сам. И комиссар мечтал бы убрать эту грязь из города, мечтал бы никогда не встречать чертова француза, который явился в Прагу не откуда-нибудь, а точно из ада. Из самого его пекла. Первая встреча с Ревье до сих пор мучила комиссара в кошмарах, его окровавленное лицо, клыки, налитые глаза с расширенными зрачками. А рядом труп девушки. У комиссара три дочери, красивые, как весенние цветы. Самое страшное, что могло бы с ними случиться — это встреча с французом или его друзьями. И чтобы подобного не случилось, заботливый месье Ревье предложил бартер, взаимовыгодное сотрудничество на весьма специфических условиях. Комиссар помогает в некоторых пустяковых делах Ревье, а тот, в свою очередь, тщательно охраняет семью Вайновского от возможных неприятных встреч. Комиссар не согласился, дав решительный отказ, с намерением упрятать за решетку всех, кто подобен французу. Но слишком быстро понял, что решетка этих существ не остановит. И в первую же ночь, после знаменательной встречи, вернувшись домой, комиссар застал там месье Ревье мило беседовавшего с его женой и играющего с дочерьми. Вайновскому некуда было обраться за помощью. Он был один. А за его спиной его дорогая невинная семья.
Сегодня утром комиссар узнал, что главврач больницы святого Лукаса убил себя выстрелом в голову. Он был знаком с Айнцентом. Приходилось убирать следы после Ревье вместе. Но свое знакомство они не афишировали. Даже не здоровались при встрече. Такие знакомства лучше вообще не иметь. Пуля в голову — это еще неплохая смерть, если в твоей жизни периодически появляется француз Мишель Ревье. Только бы он не трогал жену и дочерей. Может тоже покончить жизнь самоубийством и тогда угроза из жизней любимых исчезнет? Комиссару, высокому широкоплечему сильному мужчине, было стыдно и горько из-за подобных мыслей. Он, присягавший служить и защищать, покрывает самого дьявола. Но, слава Богу, они еще пытаются скрывать свои зверства. Как ужасен и страшен будет день, когда Ревье и ему подобные выйдут из тени и пойдут по улицам Праги, а потом и мира. Боже, где же ты? Почему ничего не делаешь?
Его спускали куда-то в подвальные помещения. Заплесневелые и замшелые камни блестели в свете факелов, удушливый запах разложения и сырости забивал нос и горло. И даже желудок комиссара Вайовского, видевшего более страшные вещи на своем веку, не раз подавал позыв вывернуть все содержимое наружу. Но Вайновский держался изо всех сил. Он не должен показывать своей слабости. Прогибаться придется, но страха показывать он не должен.
Ревье был в одной из подвальных камер, в которой воняло разложившимся трупом так сильно, что лицо комиссара позеленело. Останки тела были прикованы кандалами к стене. Француз брезгливо толкнул останки носком начищенного до блеска ботинка:
— Какая же гадость остается от смертного, не находите? — Обратился он к бледному Вайновскому.
Комиссар не ответил. Но он бы с удовольствием посмотрел, что остается после смерти таких, как это чудовище.
— Вы очень меня разочаровали, комиссар. — Ревье скрестил руки на груди. — Мне сегодня доложили, что в городе заметили троих гостей, о прибытии которых я просил докладывать мне незамедлительно.
На спине выступил холодный липкий пот. Конвоиры зашевелились, чуя страх комиссара так же явно, как стойкую вонь трупа. Вайновский знал, кто они, эти парни. Сам себе не веря, он знал, что они оборотни. И стоит Ревье только подать знак, они оставят от комиссара только обглоданные белые косточки, стертые от постоянной активной работы. Француз продолжал разглядывать труп с интересом студента-медика впервые попавшего в морг.
