Глава 18. Кровавые эксперименты
27 марта 1989 г.
Англия, Литтл-Уингинг
С сегодняшнего дня начались Пасхальные каникулы, на которые у меня большие планы, я бы даже сказал — грандиозные. Вчера состоялась эта самая Пасха, в честь праздника в школе не учатся целых две недели. Мы с Дадли ходили на праздник в парк. Там искали шоколадные яйца. По местным поверьям, их, как курица, производит Пасхальный Кролик и прячет везде, чтобы дети искали. Смешно, но забавно. Я заработал приз, потому что нашёл больше всех этих яиц. Шоколад в Стране Огня — редкость, его привозили откуда-то с южных островов, но, тем не менее, это не мешало мне любить этот продукт. Впервые я попробовал его, когда путешествовал с Джирайей. Здесь шоколад более сладкий и светлее, чем я помнил… Мы с Дадли и Пирсом сложили всё, что насобирали в парке, поделили поровну и обожрались до икоты.
До встречи с сенсеем оставалось четыре месяца, а мне по-прежнему негде регулярно заниматься магией, поэтому оставались только физические тренировки, изучение литературы и редкие пробы и мелочи то там, то здесь. Полукнизлов мисс Фигг нам удалось отвадить от своего участка и участка Полкиссов, на котором тоже проводились «обработки от вредителей»: оказалось, что «зелье от кошек» также является неплохим средством против садовых вредителей и тли. Но весь Литтл-Уингинг же не опрыскаешь!
Животные и старуха наблюдали за нами, я боялся, что не смогу защитить Дурслей, если им попытаются прополоскать мозги, — всегда думай о худшем. Так что в школу мы почти всегда бегали. Я впереди, а Дадли с Пирсом меня догоняли, иногда неслись с дикими воплями, вроде «лови Поттера!». И тренировка, и одновременная дезинформация «врагов», если таковые у нас имелись. Людям вообще свойственно додумывать о ситуации большую её часть. В школу надо носить форму, а после учёбы мы, чтобы не жалко пачкаться, надевали старые вещи. Большой Дэ сильно похудел и вытянулся благодаря нашим занятиям, закаливанию и турнику, я тоже подрос. Решил пока «Костерост» приберечь и посмотреть на формирование своего нового тела в естественных условиях, без препаратов. Быть коротышкой совсем не хочу, но, может, «само вырастет». Я много прыгал и висел на перекладине.
В общем, с бегом расчёт был на то, что, когда пронесёшься быстро мимо, то и не заметно, что там на тебе надето или как ты выглядишь. А забор у нас хороший. Иногда я специально облачался во что-то из растянутых старых вещей Дадли, нацеплял на нос оправу от своих бывших очков, без стёкол, и прогуливался по соседнему кварталу. Как-то настораживало, что никто из соседей не обращал на мой внешний вид никакого внимания. Хотя, насколько я «поварился» в местной культуре, тут принято заботиться о детях.
Я узнал, что тут существуют службы, которые следят за обращением с детьми. Та же Марта Полкисс, мама Пирса, рассказывала тёте Петунье о «неких Смиттах, мол, они плохо обращались со своим родным ребёнком». Что-то там из разряда «наорала в магазине». Так на эту Смитт поступила жалоба от соседей в «соответствующие службы», и ей вынесено предупреждение и «вроде бы штраф». Слушать всё это крайне удивительно, если учитывать то, что Полкиссы наши соседи по заднему двору, а Гарри говорил мне, что родня постоянно на нём срывалась. И как бы эта самая Марта спокойно дружила с тётей и совершенно не реагировала на «угнетение ребёнка», как, впрочем, и остальные соседи.
Если выявлять самый плохой расклад, то получалось, что жителям Литтл-Уингинга малость прочистили волшебством мозги, мораль и добродетель. Или выходило, что в одном небольшом городке собралось сразу куча чёрствых и бессердечных людей и всем им плевать на явные проблемы сироты. Потому что даже меня — «демона», которого ненавидела вся деревня, привечал и подкармливал Теучи-сан. Была женщина из приюта, она обо мне заботилась. Один ирьёнин из госпиталя… Иногда я получал под порог дома посылочки с едой или вещами. Сейчас я понимаю, что, скорее всего, тем, кому не было всё равно, не давали особо проявлять заботу, угрозами или прямым приказом — всё же деревня у нас военная. Третьему нужен был послушный дикарь, вскормленный из его рук… А волшебникам подобное провернуть ещё проще.
Как же от этого противно, когда разменными монетами в каких-то взрослых играх становятся дети! Наивные, бесхитростные, ещё совсем глупые и не знающие жизни. А особенно, если тебя из жизни «обычной», как кутёнка, бросают в водоворот «волшебства».
С тем, кто не знал тепла и любви, претерпевал лишения, легко договориться, поманив лаской и сытой, красивой жизнью.
Планами на этих каникулах стало решение проблемы защиты. Точнее, испытания, благодаря которым я, как надеюсь, смогу соорудить себе место для магических тренировок.
До Рождества я старательно набивал непослушную руку, рисуя блоки фуин на листах с помощью чернил. Выходило очень коряво. На Рождество тётя Петунья подарила мне хорошую кисточку, с длинным ворсом и окончанием в три волоска. Даже не представляю, как и где она нашла в Англии настоящую кисть для каллиграфии, но дело пошло на лад. Неделю назад я смог нормально отрисовать самую простую связку символов для взрывной печати. Такое счастье испытал, словно в детстве, когда мне наш Ирука-сенсей вручил протектор шиноби Конохи, а потом до отвала накормил раменом.
Теперь надо проверить, работает ли моё фуиндзюцу в этом мире. На магии, а не на чакре. Очень хотелось, чтобы работало.
Но дело в том, что, по идее, рисовать печать надо собственной кровью, немного смешанной с чернилами, так как именно кровь является проводником магии. Соответственно, кровь должна быть свежей, чтобы не свернулась. А для начала надо пустить себе кровь. С самим действом у меня проблем нет, тем более моя ранозаживляющая мазь тут очень пригодилась, но если судить как отреагировал Снейп-сенсей… Тётю хватит удар, если она застукает меня за подобным занятием с ножичком и кисточкой в руках. Отсюда вывод: нужен помощник, который бы стоял на стрёме. Ну и условия: посуду, место. На улице это делать опасно, к тому же ещё неизвестно, кто тут может слететься на кровь волшебника. Книга о магических созданиях меня сильно впечатлила. Так что работать надо в доме.
Из кровопускания следовало несколько проблем: общая слабость на фоне кровопотери и утрата концентрации, а она необходима для того, чтобы рисовать фуин. Всё же тело у меня детское, ещё слабенькое, без чакры.
То есть в перспективе, если выяснится, что мои фуин на крови будут работать, требуется решить проблему со свёртываемостью крови — тогда я смогу заготовить кровяно-чернильную смесь для последующих фуин. А ещё надо будет разжиться кроветворным зельем у сенсея. О существовании такого я узнал из книги по самым популярным ингредиентам для зелий. Кстати, помнится мне, что нас в Академии лет с десяти гоняли каждую неделю в госпиталь на сдачу крови. Ирука-сенсей объяснял, что так организм привыкает к частым кровопотерям, которые неизбежны для шиноби, и подстраивается, в дальнейшем повышая регенерацию. Может, враньё, не знаю… Но получалось, что от пятидесяти-ста миллилитров раз в две недели и я не помру. Впрочем, чтобы разок попробовать, столько и не надо. А загадывать пока рановато.
— Чего делаешь, Гарри? — в комнату заглянул брат.
— Надо кое-что секретное сделать, думаю, как, чтобы тётя не зашла и не запалила, — признался я.
— Это легко, — улыбнулся Большой Дэ. Он вышел и прокричал вниз: — Ма-ам! Мы с Гарри хотим медитацией заняться, ты к нам не входи, не мешай, чтобы не сбила меня, как в прошлый раз, когда только получаться начало! Хорошо-о?
— Поняла, занимайтесь, — ответила тётя Петунья.
— Элементарно, — пожал плечами Дадли в ответ на мой восхищённый взгляд. Действительно — просто и результативно.
— Ты крови не боишься? — на всякий случай спросил я. — Мне нужна моя кровь, чтобы попробовать нарисовать магический знак.
— Не-а, не боюсь, — мотнул головой брат. — А что с этим знаком должно быть?
