— Элли, уходи, — собственный голос поразил хриплым тембром.
— В чем дело? — девушка вскочила, испуганно закусив губу, — Я что-то испортила?
— Не дури, Майк, — в тоне долгоживущей прорезалась стальная усмешка.
Что же она, интересно, предпримет? Вырубит меня и растлит Элли через смертоносный механизм прямо сейчас? В принципе, Кристине это вполне по силам... Если она совсем с катушек съехала.
Решительно обошел диван, рука подхватила Элли под локоток. Протащил глупышку через гостиную и буквально вытолкнул за дверь. Получилось грубо. Но на сантименты времени не осталось.
— Прости, Элли. Поверь, дело не в тебе, — ничего менее банального в голову не пришло, — Еще увидимся!
В глазах девушки стояли слезы. Но я не стал ждать, когда она расплачется: захлопнул дверь перед носом.
Кристина сидела с показательно расслабленным видом. Физиономия все еще источала довольство, с поправкой на некоторую растерянность. Единственное, что не вязалось с этой добродушной внешностью — глаза. Холодные и колючие. Цепкие, ни на секунду не упускающие из вида.
— В чем дело, Майк? — с ноткой напряжения спросила гостья.
Прежде чем ответить, пересек гостиную поперек. Распахнул ящик, ладонь с облегчением сжала рукоять пулевика. Обернулся, оружие недвусмысленно прянуло в сторону лонгерши.
— Ты совсем спятил? — теперь в ней не осталось и тени напускной расслабленности.
Кристина подобралась, сжалась, как перед броском. Впрочем, я не собирался давать ей ни шанса, ни повода. Просто подошел поближе, удерживая дуло пулевика на цели.
— Что в чемодане? — нервно мотнул головой в сторону кейса.
Она обернулась, на губах появилась саркастичная усмешка.
— Запасные трусики, — сообщила с неприкрытой издевкой.
— Открывай! — слегка повел оружием.
Мне досталось презрительное фырканье. Кристина царственно поднялась, с королевской грацией прошествовала к чемодану. Наклонилась, умышленно выпятив округлые ягодицы.
Щелкнул замок, крышка кейса легко отпрянула вверх. На пол тут же выпал кружевной бюстгальтер, поблескивающий белизной чашечек. Кристина подняла вещицу, продемонстрировав мне замысловатый механизм бретелек, стяжек и застежек. Перевел взгляд на чемодан — там действительно лежали трусики. Блузка, юбка, еще какие-то тряпки. Никаким имплементатором тут и не пахло.
— Извини, — ошалело опустил оружие, — Я думал...
— Ты думал, я совсем дура?!
Давненько меня не окатывали таким мастерским презрением. И что главное — вполне заслуженно. С другой стороны — камень с души упал. Все оказалось не так уж плохо. Порой лучше перестраховаться, даже если потом будешь выглядеть, как идиот. Прямо как я сейчас.
Отступил, чувствуя потрясающую неловкость. Ни за что ни про что выгнал Элли, нагрубил Кристине. Ничего не скажешь, настоящий дамский угодник. И ведь все из благих побуждений! Правда, теперь уже это никому не докажешь.
Отстраненно положил пулевик на столешницу. Пальцы слегка подрагивали, начался адреналиновый отходняк, прямо как после хорошей драки.
Плюхнулся на диван, в руке само собой оказалось шампанское. Голова задралась вверх, хлебанул прямо из горла, о чем тут же пожалел. Газы ударили по пищеводу, я закашлялся, едва не выпустив содержимое рта через нос.
Кристина уселась напротив. На максимальном удалении. Стараясь всем — осанкой и ледяной гримасой — показать, как я ей неприятен.
А я решился. Если не сейчас, то когда? Нужно уже выяснить всю подноготную, чтобы играть в открытую! Во всяком случае, другого такого шанса может долго не представиться...
— Кристина, скажи... Как часто тебе нужны доноры?
Если бы взгляд мог убивать, я был бы уже мертв. И, кстати, не первый раз за сегодня. Мне оставалось только радоваться тому, что самые убийственные взоры не могут причинить никаких физических неудобств.
— Ты совершенно не умеешь разговаривать с дамами, — ледяным тоном констатировала долгоживущая, — Я не стану отвечать на твой вопрос.
Не станешь... Это само по себе хороший ответ. Говорящий о многом.
— Значит, все правда... — пробормотал себе под нос, — Чем больше живешь, тем чаще требуется новая процедура...
Гостья гордо вздернула подбородок, как бы говоря, что отвечать ниже ее достоинства.
— Сам догадался или разболтал кто? — надменно поинтересовалась она.
Такой вот выходит разговор. Одни вопросы и ни одного внятного ответа. Но по общему тону, по контексту — легко понять все недосказанное. Додумать нужное, сделать выводы и обобщения. И раз уж необходимые выводы сделал я, то Кристина — тем более.
— Скажи, — хотел спросить громко, но получилось почти шепотом, — Стоит ли оно того? Все эти жизни? Все эти смерти? Череда трупов, тянущаяся веками, как кровавый след. И ради чего? Чтобы просто... оттянуть неизбежное?
— Ты дурак, Майк. И, как обычно, ничего не понимаешь, — Кристина страдальчески покачала головой, — Мне наплевать на жизни доноров. Абсолютно. Поверь, если даже придется убивать каждый день — я буду это делать. Потому что хочу жить. Потому что жизнь — величайший дар. И второй такой не будет.
Вот теперь я действительно все понял. Понял, что передо мной сидит монстр. Под благовидной внешностью и манерами принцессы скрывается самое настоящее чудовище.
И ведь она даже не понимает, что говорит. «Жизнь — великий дар, поэтому я буду убивать!». Логика хромает, если она тут вообще есть. Хотя, что это я... Все же вполне обосновано. Стоит только вспомнить концепцию, высказанную господином министром...
Дифференциация ценности человеческой жизни.
То есть, переводя на простой язык: своя жизнь — бесценна, а чужие — нет. Тем более каких-то там доноров. Их и за людей-то можно не считать.
Интересно, когда же для нее все это началось? Ведь не сразу же Кристина стала такой черствой? Не имела же изначально столь монструозно исковерканную мораль?
После первого раза? Вряд ли. На третий? Пятый? Десятый? Когда начинаешь, входишь во вкус. Восприятие искажается, изменения накапливаются, как снежный ком. И в какой-то момент, сойдя с дороги, понимаешь, что вернуться назад невозможно. Ровно как и остановиться. Остается только одно — идти до конца, чего бы это не стоило.
— Майк, — неожиданно мягкий голос долгоживущей заставил оторваться от размышлений, — Если ты все понял, то должен осознать и важность устройства...
Она смотрела — пристально, цепко, горячо. Будто обещая внеземные удовольствия в обмен на нужную информацию.
Какой же разной может быть Кристина! И как много в ней осталось человеческого...
— Что делает эта штуковина? — спросил, не рассчитывая на ответ.
— Устройство снимает ограничение! — проникновенно-жарким шепотом заключила лонгерша, — Накопительный эффект исчезает! Понимаешь? Он не обусловлен законами физики, это просто несовершенство конструкции! И Тесла сумел его обойти...
— Ты уверена? Или это очередные догадки?
— Уверена, Майк! Я видела записи отца! Хоть и не знала, что он успел воплотить их в металле...
На миг даже стало ее жаль — такая надежда горела во взоре. Как будто я прямо сейчас достану устройство из кармана и передам ей.
А передал бы? Гипотетически? Будь оно и правда у меня? Не знаю...
— Прости, Кристина... Я сказал тебе однажды и сейчас повторю то же самое: у меня нет устройства. И ни одной идеи, где его можно отыскать.
Надежда медленно погасла, по мере того, как она поверила услышанному. Да и нет причин не верить — я сказал истинную правду. А с годами, вероятно, учишься хорошо распознавать, когда человек лжет.
Долгоживущая поднялась, на этот раз без всяких ужимок.
— Вообще-то, Майк, я пришла предупредить, — она подхватила чемодан с недоступной обычному человеку легкостью, — Прошу, учти мои слова. Пока что они еще надеются на раскопки в доме Харриса. Думают обнаружить устройство там. Но очень скоро достоверно убедятся, что особняк пуст. Тогда за тебя возьмутся всерьез.
Она прошла к выходу, на миг замерев у двери.
