— Проходите, кто там пришел? — раздался голос из артефакта над кабинетом. — По одному.
— Маргарета, иди, — сказал Эдди. — Хоть сядешь там. Не думаю, что следователь заставит тебя стоять.
Инора Эберхардт зашла, а мы остались втроем в коридоре.
— Что там случилось-то? — бесцеремонно спросил Эдди.
Я возмущенно на него посмотрела. Разве бедному вдовцу сейчас до наглых расспросов? Зачем Эдди узнавать подробности? Или он хочет выведать, что известно следствию? Сам-то он до сих пор назад не уехал, а для этого должны быть веские причины, ведь из слов иноры Эберхардт было понятно, что такое совсем не свойственно для ее партнера. Я посмотрела на Эдди с немалым подозрением.
— Зарезали Сабину, — невнятно проговорил Петер, подавившись всхлипом.
Я бросила на Эдди предупреждающий взгляд. Должен же он понять, что человека в таком состоянии расспрашивать не стоит. Но Эдди моими взглядами не проникся, он их даже не заметил.
— Значит, найдут скоро того, кто это сделал. Слепок ауры на месте наверняка взяли. Если быстро нашли тело, — при этих словах даже мне нехорошо стало, что уж говорить о вдовце, но Эдди невозмутимо продолжил: — То сегодня-завтра ее убийца за решеткой будет. Понимаю, слабое утешение, — почти сочувственно добавил он.
— Так в том-то и дело, — горячо ответил Петер, — что не получилось этот слепок взять. Говорят, там такая магическая мешанина на месте преступления, что даже определить нельзя, была ли она убита там же.
— Тю, — присвистнул Эдди, да так громко и непривычно для этого места, что на него начали озираться, а я даже покраснела — стыдно было стоять рядом со столь невоспитанным инором. — Маг, значит? Но зачем магу нож?
— Может, и не маг, — пояснил Петер, а я лишь поражалась его терпению, — может, просто была в месте, где что-то такое делалось, а на обратном пути…
Он потер переносицу и бросил короткий взгляд на меня. Вспомнил, видно, как предлагал вчера проводить, а в это время Сабину как раз и убивали. Или не в это время?
— А когда это случилось? — продолжал расспросы Эдди.
Он и не пытался хоть как-то смягчить слова, но такие деловые расспросы на удивление приводили Петера в порядок лучше, чем любое сочувствие. Вдовец собрался, горе ушло на задний план. На переднем оказалось желание выяснить правду и отомстить.
— Незадолго до полуночи. И ведь совсем недалеко от нашего дома, — с отчаяньем сказал он, не удержав в себе эмоции. — Всего квартал. А нашли ее только под утро, когда светать стало. И все это время я ее искал. — Голос его опять явственно дрогнул.
— Жена в такое время должна дома сидеть, — наставительно заявил Эдди. — Вторую заведешь — проследи, чтобы не бегала где попало.
Я не удержалась и постаралась как можно незаметнее стукнуть его кулаком в бок — шутки такие мне казались неуместными и неподходящими ни к этому учреждению, ни к этой ситуации. Человек только что потерял не только жену, но и неродившегося ребенка, и это совсем не повод для шуток.
— Смотрю, детка, я начинаю тебе нравиться, — не преминул он откомментировать. — Уже заигрывать начинаешь? Согласна на храм и немедленный отъезд?
— Я просто хотела, инор Хофмайстер, намекнуть, что нужно выбирать выражения, — недовольно сказала я.
— А что такого я сказал? Жизнь-то продолжается. Вот увидишь, Штеффи, погорюет наш безутешный вдовец, да и найдет себе кого-нибудь на замену.
— Да, жизнь продолжается, — эхом ответил Петер. — А Сабины больше нет…
Выглядел он таким несчастным, что хотелось прижать его к груди и поплакать с ним вместе. Но такой возможности мне не дали — обшарпанная дверь открылась и выпустила инору Эберхардт, выглядевшую еще более разбитой, чем когда она туда входила. Она растерянно нас оглядела и сказала Петеру:
— Инор Гроссер, проводите меня, пожалуйста. Я понимаю, что вы сами не в лучшем состоянии, но я одна сейчас не дойду. Эдди, просили зайти тебя.
Эдди исчез за дверью кабинета, Петер пошел провожать мою нанимательницу, а я осталась в коридоре. Просто так стоять было невыносимо тяжело. Я огляделась, но стульев свободных как не было, так и не появилось. Смотреть тоже было не на что — могли бы хоть картинки какие-нибудь на стены повесить или правила в красивых рамочках. Но потом я представила, какие картинки могли повесить в подобном заведении, и решила, что голые стены, пожалуй, лучше. Я прислонилась к стене и прикрыла глаза. Я пыталась понять, почему убили Сабину, но сколько ни размышляла, так ни к каким выводам и не пришла. Она не была со мной откровенна, поэтому я знала о ней немногим больше, чем месяц назад, когда жила еще в приюте и все казалось известным наперед.
— Штефани? — удивленный возглас Рудольфа вывел меня из задумчивости. — Что ты здесь делаешь?
— Так Сабина же… — не менее удивленно ответила я, будучи уверенной, что он здесь по тому же поводу, но тут же поняла, что этого быть никак не может. — А что ты здесь делаешь?
— Я? — мне показалось, что он несколько смутился. — А что, говоришь, с Сабиной?
— Брайнер? — из того кабинета, куда мне предстояло идти, выглянул подтянутый инор с легкой сединой на висках и недовольно сказал: — У тебя дел других нет, как с моими свидетельницами болтать? Я тебя куда отправлял, помнишь?
Рудольф покосился на меня и несколько смущенно ответил:
— Да, инор Шварц.
— Ты сделал?
— Нет пока.
— Тогда почему ты здесь болтаешься?
Рудольф коротко попрощался со мной, инор Шварц посмотрел ему вслед, потом перевел недовольный взгляд на меня, взгляд из недовольного стал удивленным, потом задумчивым.
— Инорита Ройтер? — уточнил он.
— Да, инор Шварц.
— Это хорошо, — заметил он. — Сейчас мы с инором Хофмайстером закончим и займемся вами.
Но с Эдди он закончил еще не скоро, дав мне возможность обдумать случившееся только что. Рудольф оказался не из конторы конкурентов иноры Эберхардт, что меня не обрадовало, так как получается, возле черного хода магазина он появился не случайно, и ему нужна вовсе не я, а та информация, которую он от меня может добыть. И от осознания этого мне стало ужасно обидно.
— Штеффи, детка, тебя дождаться, чтобы не страшно было одной возвращаться в магазин?
На настроение Эдди допрос не повлиял никак. Он вел себя так же, как и в другой, совершенно обычный, день. Довольную ухмылку с его лица было не согнать такими пустяками, как смерть бывшей любовницы.
— Спасибо, не надо, инор Хофмайстер, — ответила я, входя в кабинет.
Инор Шварц кивком указал мне на стул и пристально стал смотреть, как я сажусь и расправляю юбку. Начинать разговор он не торопился, я тоже молчала. Почему-то мне совсем не было страшно, хотя с работниками Сыска до этого дня я ни разу не встречалась.
