— Понятно. — Игорь улыбнулся, и ей показалось, что в этой улыбке проскользнула горечь.
— Завтра позвоню, — улыбнулась она в ответ и взяла его за руку.
* * *
— Это что? — Марта, увидев свет в окнах своей квартиры, бегом поднялась к ней и остановилась, глядя на то, как по прихожей топчутся соседи, а два мужика в комбинезонах управляющей компании о чём-то негромко переругиваются.
— Звонарь Марта Андреевна? — обратился к ней один из этих мужиков, как только увидел её.
— Да. Что тут…
— Потоп, Марта Андреевна, — с обвиняющей интонацией в голосе ответил второй. — Три этажа залили.
— Я⁈
— У вас трубу прорвало.
— Какую трубу? О чём вы говорите? У меня все трубы новые, два года назад же меняли. Весь дом тогда на ушах стоял.
— Ну вот одна и лопнула.
— Подождите, — вклинился поднявшийся следом Игорь, — трубу-то перекрыли?
— Конечно, не хватало ещё до подвала дотечь.
— А откуда… — Марта повернулась и посмотрела на соседку, стоящую в стороне.
— Да, Марточка, тут участковый приходил, искал хозяев, я и открыла.
— Ничего, — Марта улыбнулась, стараясь не показывать навернувшиеся на глаза слёзы, — всё правильно, Тань Сергеевна, так и надо было. Я для этого вам и оставляю ключи, чтобы если что, вы открыли.
— А что с гарантией на ремонт? — услышала она вопрос, который Игорь задал одному из слесарей.
— Это в управляйку, у нас таких данных нет. Но вы не первые, мы в этом месяце к вам восьмым приезжаем. Весь район, где те товарищи ремонт делали, рвёт.
— Понятно. Значит, если что, можно будет судиться. Марта, — позвал её Игорь, — сейчас тут порядок наведём, высушим всё, а завтра утром будем разбираться, что дальше делать. Я пока тут, а ты пробегись по соседям, кого затопило, контакты возьми. Заодно посмотри, что там.
Марта кивнула и пошла вниз. Вот только этого ей ещё и не хватало. И не знаешь, что лучше, пожар или потоп. Так бы только её квартира пострадала, а тут — ещё три, если верить слесарям. И сколько же денег теперь понадобится, чтобы всем возместить… Она уже готова была позвонить в квартиру под своей, как на площадку поднялся участковый.
— Марта Андреевна, — усталым голосом произнёс он, — доброй ночи. Хотя, какой доброй. — Участковый махнул рукой. — Видели уже?
— Видела.
— Что делать будете?
— Ремонт, что ещё? И с управляйкой разбираться.
— Вы мне тогда протокол подпишите. О вскрытии квартиры в отсутствие хозяина. Там ваша соседка…
— Да, Татьяна Сергеевна мне сказала. Всё нормально, давайте, — Марта протянула руку, и участковый подал ей раскрытый планшет с протоколом и ручку.
— Вот здесь, — указал он на место подписи, — и здесь. Жить-то где будете?
— У себя.
— Ой ли? Там дня два только сушить всё придётся. Вы, кстати, почему вне сети были? Мы до вас дозвониться пытались, сообщить.
— Вне сети? — Она вынула из висевшей на плече сумки мобильник. Тот оказался разряжен в ноль. — Чёрт! Он же… Я утром им много пользовалась, а потом на зарядку не поставила. Сейчас пойду включу.
— Не получится. У вас пока электричество отключили, во избежание замыканий и пожара. Нужно будет с коммунальщиками договариваться, чтобы они пришли и включили обратно. Так что найдите вариант, как зарядить без него. Сейчас же есть эти штуки, зарядные. Банки, мой сын их так называет. У вас нету?
— Есть.
— Вот зарядите, а я вам завтра позвоню. Надо будет ещё опрос провести.
— Хорошо.
— Ну и ладненько тогда, пойду я. Ни отдыха, ни сна… — ворчал участковый, спускаясь по лестнице, а Марта нажала на дверной звонок. Теперь и ей нужно искать, где пожить, пока квартира не просохнет.
Глава шестнадцатая
1937 год. Северная Италия. Парма
Услышав это имя, я не остолбенел только по одной причине: алкоголь в крови всё ещё заставлял смотреть на мир вокруг с лихой пренебрежительностью. А ещё — почему-то вдруг подумал, что это же отлично, не нужно лишний раз искать Спаду, разбираться с ним. Можно всё сделать быстро и без проволочек. Вот прямо сейчас. Оно же как: есть человек — есть дело, нет человека — нету дела. Или не сейчас, не стоит убивать такого человека на глазах у большого количества людей.
Я оглянулся. Мальчишка, почти точная копия того, которой мне сообщил название города, катил на велосипеде, до этого валявшемся в ногах генерала, в ту сторону, с которой я пришёл. Метрах в десяти от нас двое — парень и девушка — о чём-то болтали, смеясь через слово. Женщина стряхивала половик на балконе второго этажа дома через один от того, у которого я сейчас стоял. И всё. Больше свидетелей не было, но я не решился. Тем более, для начала следует узнать, реальны ли слухи о том, что Спада пытается стать бессмертным.
— Скажите, генерал, — мы устроились в его Астуре, стоящем в соседнем переулке: он — за рулём, я — рядом, на пассажирском сидении, — а почему вы вдруг один? Я всегда думал, что такие высокие чины должны ходить только с охраной.
— Люблю сам водить автомобиль. Да и кто сказал, что я один? — вопросом на вопрос ответил он и мотнул головой так, чтобы я развернулся и посмотрел за спину. Нет, на заднем диване по-прежнему никого не было, но следом за нами ехал чёрный Фиат, в котором сидело как минимум два человека. С моего места толком разобрать не получилось.
— О! — Я сделал вид, что удивлён, и снова уселся так, чтобы контролировать дорогу перед нами. Нет, от своей идеи я пока не отказался, но теперь её следовало переработать. Срочно. — Хорошая охрана. А вы не боитесь, что посадите вот так кого-нибудь к себе, и никакая охрана не поможет?
— Поверьте мне, Алессандро, с недавних пор я ничего не боюсь. — Не притормаживая, Спада резко повернул руль, и машина выехала на улицу, пересекавшую ту, по которой мы двигались до сих пор. Из-под передних колёс с громким лаем выскочил пёс. Рыжий, похожий на помесь колли и ризеншнауцера. — Мне теперь нечего бояться.
— Почему? Неужели…
— Вы про бессмертие? — Он мельком глянул на меня, и, видимо, выражение моего лица оказалось настолько красноречивым, что не смог не рассмеяться в голос. — Не удивляйтесь, молодой человек, кто бы тут ни был синдиком, а главная власть всё равно у меня, и я знаю, о чём шепчутся в городе на каждом углу. Я в курсе, что меня считают местным Цепешом. И пусть я не пью кровь младенцев или красавиц, но да, считайте, что я бессмертен.
— Это же теперь вы сможете захватить весь мир, и никто вам не указ! — восторженно проговорил я. — Расскажите. Мне интересно. Если получится, я о вас книгу напишу.
— Вы писатель? — удивился генерал.
— Да. Пока ещё совсем мало написал, но думаю когда-нибудь стать таким же известным, как Джованни Боккаччо. — Это единственный итальянский писатель, который, я точно знал, уже умер, и о котором не мог не знать такой человек, как Спада. И он меня не разочаровал.
— Боккаччо! — снова рассмеялся генерал. — А у вас губа не дура. Но для начала нужно добиться хотя бы уровня Пиранделло. Получить нобелевскую премию, как он. Читали, три года назад взял за возрождение сценического искусства. Жаль, рано умер. Всего то на пять лет меня старше.
— Ну, я пока пробуюсь в романистике. Писал очерки о жизни в нашем городе. Неплохо зашли среди моих знакомых. Даже пару положительных рецензий от общества книголюбов получил. Но мы не обо мне. Скажите, а зачем вам бессмертие, генерал?
— Вы знаете, Алессандро, есть люди, которые хотят бессмертия ради власти, славы, богатства. А я просто не хочу умирать.
— Почему? Ведь если жить вечно, вы будете видеть, как вокруг умирают другие, и те, кто вам безразличен, и те, кого вы любите.
— А вы хотите?
Я задумался. Хочу ли я умереть? А кто хочет? Вот реально, кто в нашем мире хочет умереть? При условии, понятно, что все рядом тоже будут живы. Даже те, кто совершают самоубийства, на самом деле хотели бы жить, просто так сложились обстоятельства, и на это не осталось больше сил, воли, желания. Мы же все, практически все, даже те, кто говорит иначе, живём так, словно бессмертны, словно нас не может в какой-то момент не стать. Думаем: «Вот сейчас так, но зато потом…» — не осознавая, что «потом» не обязательно наступит.
