Но засова‑то на двери нет, а Шакра можно выманить, он же просто человек! Так что же мне делать?
А тревога все нарастала и нарастала, к вечеру я уже просто металась по комнате….
Снотворное в ужине меня даже и не удивило. Колин молча выставил его тем же собакам, ругнулся и изобразил раннюю сонливость!
Зашел лойрио Каренат, бросил взгляд на комод, пожелал Колину спокойной ночи — и ушел. А я взметалась уже по–настоящему. Человеческие чувства имеют запах — и пахло от мужчины едва скрываемым торжеством. Видно не было, нет! Он отлично владел собой, но запах не скроешь! Хоть полынью бы натерся, ан нет! Не знают люди, что самый страшный предатель — это их тело.
Когда мужчина ушел, я заметалась вокруг Колина, не зная, как дать ему понять… но парень понял меня без слов.
— что‑то слишком он спокоен, да, зая?
Да, да, ДА!!!
— Значит, надо отсюда уходить. И отсидеться где‑то до рассвета.
Из‑за двери донесся мощный зевок. То есть это я его таким слышала, а вот Колин…
Неужели Шакра усыпили? Тогда и остальных, точно! И нас — зачем… куда бежать?
В потайные ходы?
Я могу вывести Колина, но… Каренат их знает определенно лучше. А куда тогда?
Колин огляделся, бросил взгляд на окно…
— Зай, ко мне!
Я прыгнула на подоконник. Ага, разбежались! Ни широких подоконников, ни камней, удобных для лазанья. Я бы поднялась, но то я — оборотень. А вот Колину такие радости ни к чему — швы разойдутся. Оставались два подземных хода.
Я подбежала к одному, ко второму, принюхалась… нет, людей там нет…
Побарабанила лапками по стене.
Колин посмотрел на меня, кивнул — и принялся отодвигать сундук. Найти, куда давить, было делом минуты для оборотня. Запах, простите, остается. Если вы часто дотрагиваетесь до одного и того же камня — он будет просто вонять человеческими руками.
Колин тоже надавил — и посмотрел внутрь. Лестница особого доверия не вызывала, но это лучше, чем оставаться здесь и ждать, пока окрутят.
— Зай…
Я послушно прыгнула вперед. Правильно, у меня и нюх, и слух, а у Колина только зрение и несколько свечек. Идем вниз…
Надо бы выбраться на двор, а там уже попробовать затеряться в хозяйственных постройках. Шума Каренат поднимать не пожелает, так что с собаками нас искать не должны. Да и к чему?
— Вот, мы тут жениха дочери ищем…
— Жениха? Он ее обесчестил?
— Хуже! Он отказывается это сделать!
Я бодро прыгала вниз по ступенькам, прислушиваясь и принюхиваясь. И не зря. Голоса внизу заставили меня запрядать ушами. Колин посмотрел на меня, прижавшуюся к стене, шепотом выругался — и прыжками помчался вверх по лестнице, на ходу задув свечу. Я запрыгала вслед за ним, парень на миг притормозил, подхватил меня на руки — и побежал вверх. Мимо двери в нашу комнату — возвращаться туда нельзя — и выше. Там Колин остановился, прижался к стене и глубоко вздохнул.
— Нет, бежать куда попало мы не будем… надо медленно и осторожно.
Умный парень.
Колин.
Я остановился перевести дух. Сердце стучало быстро и неровно. Просто бегать — это ума вовсе не иметь. Зайка прижалась ко мне, маленькое сердечко быстро билось, но присутствие домашнего зверька успокаивало, а мне это и требовалось.
Если воин начинает метаться, как курица с отрубленной головой, это уже мертвый воин. Поэтому надо не нестись абы куда сломя голову, а передохнуть пару минут и подумать.
— Зай, как ты думаешь, почему лойрио Каренат так в меня вцепился. Ну да, партия я для его девчонок хорошая, ну так и получше есть. Девочки миленькие, сам он не слишком‑то беден, приданное им выделить может, а то и к королю толкнуться, чтобы его земли перешли к парню, женившемуся на одной из дочек. Это у нас не редкость. А он… приворотное, потайные ходы, теперь вот моих людей усыпили… может он состоять в заговоре с Рылом?
Зайка дернула ушами.
— Вот и я думаю, что не может. Рылу после смерти моей матери надо на ком‑то жениться, но земля у него пока своя, ему наследная нужна, а девицы местные этого не дадут. Мы ведь с Филиппом сведения собирали не один год, сначала он, потом мы вместе. Рыло даже не приезжал сюда ни разу. И Каренат к нему тоже не ездил. К чему такая конспирация несколько лет? Опять‑таки, письмо королю было отправлено, Шакр проследил. Нет, все‑таки вряд ли это Рыло. Но что тогда?
Внизу послышался отчетливый шум. Зайка напряглась, глянула вверх…
Кажется, выбора у меня не остаётся. Я медленно, чтобы не шуметь, двинулся вверх по лестнице, прощупывая ногой каждую ступеньку перед собой. Свечу зажечь нельзя, а навернуться и привлечь к себе внимание тоже не хочется, темно, как в….
Зайка смирно сидела у меня на руках. Я поднялся повыше, приостановился, когда зверушка дернулась. Что‑то не так?
И услышал бормотание из‑за стены.
Потайные ходы в замках делают по одному образцу. В них есть вход из хозяйских покоев, из детской и из гостевых. Мало ли что, мало ли кто…
Сейчас я был наверху, то есть либо хозяйская, либо детская. По обычаю, эти покои устраиваются повыше, там, где потише и людей поменьше. Я прижался ухом к стене, стараясь уловить, в чем дело, зайка завозилась у меня на руках — и что‑то сдвинула. Лучик света брызнул в нашу темноту — и я приник к нему глазом.
Комната.
Большая, почти не обставленная, кровать, несколько сундуков, к кровати толстой цепью прикована девчонка лет семнадцати. Темноволосая, кареглазая…
Цепь и гремела, когда она передвигалась по комнате.
Что мне оставалось делать?
Войти внутрь. Поскольку шум продолжался и рано или поздно кто‑то мог сюда подняться. Я пошарил по стене, нащупал рычаг, потянул… и первой в комнату прыгнула зайка.
Уселась столбиком, развела в сторону ушки, завертела головой… девушка невольно прыснула, а потом уже перевела взгляд на меня.
Я прижал палец к губам.
— Умоляю вас, тихо…
Дверь потайного ходу закрылась за моей спиной.
Лайри Аделия Каренат.
Жизнь не обещала ничего хорошего. Определенно.
Она мне уже лет семь ничего доброго не обещает. Начать с того, что я незаконнорожденная. Мать, оказывается, вышла замуж, будучи уже в тягости — и Каренат узнал об этом далеко не сразу. Нет, первые лет десять–двенадцать он был уверен, что он — мой отец. А вот потом, когда я подросла…
Я — копия своего отца. Трайши Ланкората. Моя мать воспитывалась в его доме, ну и так получилось. У него умерла жена, моя мать, будучи уже невестой Карената, прыгнула в постель к своему опекуну, думая, что теперь‑то…
